Христианство

Дидахе. УЧЕНИЕ ДВЕНАДЦАТИ АПОСТОЛОВ

Этот считавшийся долгое время безнадежно утерянным памятник раннехристианской литературы был обнаружен лишь в 1875 г. и вскоре опубликован. Дидахе было написано задолго до появления канопических евангелий; оно датируется примерно началом II в. и было составлено с целью преподать людям, обращаемым в христианство, основы вероучения.

Дидахе состоит из трех основных частей. В первой части (гл. I—VI) сопоставляются «два пути: путь жизни и путь смерти», во второй (гл. VII—X) рассказывается об обрядах и молитвах; в третьей части (гл. XI—XVI) изложены принципы организации христианских общин и обязанности должностных лиц.

Чтобы не сбиться с «пути жизни», надлежит соблюдать заповеди, избегать соблазнов, гнева, похоти, обмана и т. д. Наряду с этими предписаниями, общими для многих религий, здесь особое внимание обращено на специфически христианские наставления: «Не проявляй недовольства, недовольство ведет к ругательству... будь кроток, терпелив, милостив, незлобив, смирен и добр» (III, 6—8). Христиан нам рекомендуется «не отворачиваться от нуждающегося, но пусть все будет общим с братом твоим, и не говори, что это твоя собственность... Не приказывай в гневе твоему рабу или рабыне, которые надеются на того же бога, что и ты, а то как бы они не перестали бояться бога...» (IV, 8—10). В пятой главе, где описывается «путь смерти», верующие предостерегаются от порочных людей, к которым, наряду с другими, относятся «отвращающиеся от нуждающегося и домучивающие трудом измученного, утешители богатых и беззаконные судьи бедных» (V, 2).

Все эти поучения показывают, что Дидахе было рассчитано на трудовой люд, среди которого осуждение богатых, проповедь добродетели и любви к ближнему должны были получать самый широкий отклик. Этим людям особенно привлекательной казалась надежда на спасение в царстве небесном в случае соблюдения христианских заповедей. Только среди общественных низов могла впервые возникнуть ненависть к угнетателям и смутная идея об общности имущества. Последнюю идею не следует воспринимать как требование отказа от частной собственности вообще. Это вытекает хотя бы из того, что автор Дидахе не говорит ни слова не только о необходимости, но даже о простой желательности отпуска рабов на волю, хотя бы эти рабы были христианами у христиан же рабовладельцев. Но первым условием такой общности имущества, разумеется, было освобождение рабов-христиан. Дидахе требует от рабовладельцев лишь спокойного обращения с рабами, да и то исходя только из религиозных соображений.

Во второй части Дидахе говорится о том, как совершать обряд крещения, приводятся различные молитвы, в частности молитва при совершении таинства причащения. Здесь дается формула крещения, древнейшая в христианской литературе, и при этом дважды упоминается троица. Большое внимание уделяется в Дидахе постам. Христианам предписывается пост перед крещением и, кроме того, дважды в неделю, но обязательно в дни, когда не постятся «лицемеры», под которыми подразумеваются ортодоксальные иудеи. Молиться христиане должны также пе как «лицемеры» (VIII, 1), а по-иному. Здесь приводится древнейшая. несколько отличающаяся от евангельской, мэлит- ва «Отче наш». В других молитвах (до и после приема пищи) об Иисусе говорится, как об «отроке божьем» (IX, 3).

Эта часть Дидахе отличается относительно подробно разработанными элементами обрядности и ритуала новой религии, отсутствующими в канонических посланиях. Показательно, что христианская обрядность, возникающая в противовес обрядности иудаизма, все же во многом еще с ней сходна. Так, вино называется в Дидахе «священным виноградом Давида» (IX, 2). Здесь же и Давид и Иисус одинаково именуются «отроками божьими» и между ними не проводится никаких различий. Несколько раз в молитвах повторяется просьба собрать воедино «избранников божьих» со всех четырех концов света. Такая молитва была обычной в устах евреев, рассеянных в диаспоре и мечтавших о возвращении в Палестину, но она была абсолютно невозможной, например, в посланиях, приписываемых Павлу, где постоянно акцентируется мировая роль христианства. Таким образом, характерной чертой Дидахе является своеобразное смешение иудейских и христианских мотивов.

Менее своеобразна последняя часть Дидахе. Здесь основное стремление автора — предостеречь от лжепроро3 ков и лжеапостолов. Кстати, в этом сочинении апостолами называются не «ученики христовы», как в евангелиях, а посланцы христианских общип. Признаком, по которому можно отличить ложных проповедников, является то, что они просят денег у верующих или стремятся подольше пробыть в одной и той же общине, живя за ее счет. Проповедникам рекомендуется давать на дорогу только хлеб, притом лишь «до вечера», т. е. на путь следования, пока они не прибудут в соседнюю христианскую общину. Очевидно, среди странствующих пророков и апостолов были не редки типы, подобные тем, которых обрисовал Лукиан в своих сатирических рассказах. Единственное исключение Дидахе делает в отношении странствующих ремесленников. «Но если он — ремесленник, и желает поселиться у вас, пусть работает и ест... А если он не желает так поступать, то он христопродавец» (XII, 3—5).

Руководящую роль в христианских общинах, описанных в Дидахе, играют харизматики. Ввиду отсутствия клира связь между общинами осуществлялась через бродячих проповедников, и поэтому обращалось особое внимание на их проверку. В этом отношении советы автора Дидахе очень напоминают соответствующие предписания в средней группе Павловых посланий. Единственным новым штрихом является характеристика епископов и диаконов (XV, 1). Автор относится к ним без особого пиетета. Главное искомое в них качество — кротость и отсутствие корыстолюбия. Они избираются рядовыми христианами, а не «рукополагаются» высшими властями, как в последующее время. Автор сочинения напоминает верующим, что епископами не следует пренебрегать, но что они должны почитаться «наряду с пророками и учителями» (там же). Отсюда следует, что епископы лишь приравниваются к харизматикам. Притом это достигается с помощью определенного нажима на рядовых христиан. Уже это обстоятельство заставляет считать Дидахе одним из самых ранних христианских произведений.

Заключительная глава посвящена вопросу, когда наступит царство небесное? На него дается тот же ответ, что и в новозаветных посланиях. Автор ограничивается описанием фантастических примет пришествия — воскресения мертвых, гласа архангельских труб и т. д.

Таково содержание одного из важнейших раннехристианских источников. Однако не менее важно отметить и то, что в нем отсутствует. Во всем Дидахе — наставлении для обращаемых в христианство — нет ни слова о земной жизни Иисуса, о якобы состоявшемся уже его первом пришествии. Между тем этот момент является центральным в христианской религии и умолчание о нем, разумеется, не случайно. В Дидахе нет ни слова даже о распятии Иисуса. Ожидание пришествия Иисуса относится не ко второму, а к первому пришествию. Этот момент не только определяет раннюю датировку Дидахе, но и показывает, что в начале II в. Иисус воспринимался христианами не как реально существовавшая личность, а как ожидаемый мессия. Круг представлений о нем здесь более близок Откровению, чем даже наиболее ранним Павловым посланиям. Иисус изображается в Дидахе не как единородный сын божий, а лишь в качестве одного из «отроков божьих», наряду даже не с Моисеем, а всего только с Давидом.

Не найдем мы в Дидахе и осуждения иудаизма как такового. Автор этого сочинения стремится отмежеваться от официальной догмы иудаизма, но все же считает себя, очевидно, представителем «истинного Израиля». Христианство ни в малейшей мере не представляется ему религией для всего человечества; оно расценивается как «благая весть» лишь для избранных. Изложенный в Дидахе «путь жизни» кажется ему столь строгим, что он тут же делает оговорку: необязательно соблюдать все эти наставления полностью, но следует стремиться выполнять их по мере возможности.

Описание «пути жизни» до некоторой степени сближает Дидахе с кумранскими документами, но одновременно указывает и на коренное различие между ними: ессеи требовали неуклонного соблюдения своего устава, христиане же мыслили его лишь в качестве более или менее абстрактного идеала. Такая установка, разумеется, сильно облегчала пропаганду христианства, так как резко снижала требования к прозелитам. Общины ессеев никогда не были в состоянии стать массовым течением.

Нет в Дидахе ни слова и об отношении к Риму и вообще к светским властям. Имеется здесь лишь категорический запрет выражать недовольство и роптать против властей. Это свидетельствует не только об отсутствии активной ненависти к Риму, но даже об отказе от малейшего протеста против политики господствующих классов. Так, призывы к борьбе оказались вытесненными проповедью безусловного смиренйя и покорности власть имущим. Евангельский совет подставлять левую щеку тому, кто ударит тебя в правую, мы находим уже в Дидахе — с той лишь разницей, что здесь он предлагается от имени автора сочинения, а не приписывается непосредственно Иисусу.

Из сказанного следует, что, несмотря на многие мотивы, роднящие Дидахе с обеими группами новозаветных посланий, здесь все же отчетливо выступает некое третье течение в раннем христианстве. Ниже мы увидим, что ряд моментов из Дидахе во второй половине II в. вошел в новозаветный канон.