Журнал «Твоё здоровье»

Издательство Знание 5/89

М. Цетлин, Л. Порохова

Кто есть кто: пьяница или алкоголик?

Хотя этот вопрос тесно связан с предыдущим, я решил выделить его в отдельную главу, чтобы без долгих дискуссий ясно и четко ответить, чем же отличается пьяница от алкоголика, ибо, как вскоре поймет читатель, вопрос этот далеко не праздный. Подавляющее большинство людей грубо смешивают эти понятия, хотя различия между ними довольно существенные.

Впрочем, хрен редьки не слаще. Нетерпимо, дико, плохо и то и другое. К тому же нет никакой гарантии, что сегодняшний пьяница завтра не станет алкоголиком, а четкую грань между пьянством и алкоголизмом провести очень трудно: пьяница — потенциальный алкоголик. Но алкоголизм характеризуется полубессознательной, полуинстинктивной, часто непреоборимой, всепоглощающей, все затмевающей собой тягой, влечением, безумной страстью к спиртному. Особенно в истинно жуткие, граничащие с умопомешательством периоды срыва и запоя, которые свойственны лишь алкоголику, но не пьянице. Вид хмельной отравы ему абсолютно безразличен. Он пьет все подряд: одеколон, политуру, лак, зубной эликсир, туалетную воду, жидкость для мытья стекол... Этот унылый перечень можно продолжать до бесконечности.

Ничего подобного не испытывает пьяница. Его психика в относительном порядке. Он вполне сознает, что такие хорошо и что такое плохо. И никогда не станет предлагать новый бюстгальтер жены (простите, что привожу конкретный пример), как это всегда сможет сделать алкоголик, в обмен на бутылку дрянного яблочного. Как правило, пьяница не пьет всевозможных суррогатов, не знаком с чудовищными галлюцинациями и катастрофическими срывами и запоями. Словом, пьяница всегда в состоянии воздержаться от спиртного и остановиться в любой миг пьянки. Это, заметьте, главное, что отличает его от алкоголика. Более того, пьяница никогда не допускает и слабой мысли, что может легко стать алкоголиком (особенно это касается юношей и женщин), и потому очень часто оказывается в хитросплетенной сети Великого Обманщика. Любопытно заметить, что обычно пьяница (который, разумеется, не считает себя пьяницей) с презрением поглядывает на своего опустившегося собрата-алкоголика. Здесь, между прочим, наблюдается то же стойкое, что и в преступном мире, явление, где преступник высшего ранга с нескрываемым отвращением относится к младшему по преступной «табели о рангах» коллеге, хотя последний обычно низко пресмыкается перед своим обожаемым боссом.

Пожалуй, здесь уместно привести слова выдающегося русского психиатра С. Корсакова: «Не всякий пьющий есть пьяница. Но особенность алкоголя именно в том и состоит, что начавший пить может легко стать пьяницей. Случайное пьянство исподволь развивается в картину привычного пьянства со всеми вытекающими последствиями в форме хронического алкоголизма».

Понятно, эту же мысль, я мог выразить своими словами, но коль уж все авторы научно-популярных брошюр об алкоголизме склонны к ссылкам на медицинские авторитеты, последую и я их скромному примеру.

А какова же мораль сей краткой главы? Чтобы отчетливо понимать, с какой стороны лучше подойти к почитателю Бахуса, как с ним поступать з данной конкретной обстановке, нужно довольно точно знать, с кем мы имеем дело, кто перед нами: пьяница, алкоголик или просто человек, случайно выпивший в воскресный день и не менее случайно очутившийся в медвытрезвителе. Говоря иначе, нужно в самом неотложном и серьезном порядке выработать юридическое, медицинское, общественное толкование для многих читателей загадочных терминов: «пьянство», «алкоголизм», «выпивка» и соответственно: пьяница, алкоголик, выпивоха. Правда, слово «выпивоха» звучит несколько юмористически, но я просто не знаю, rак назвать человека, который, собственно, не пьет, не гуляет, но иногда легонько балуется водочкой, разве что кандидатом в пьяницы?

 В общем, мы должны точно знать, кто есть кто? что есть что? Хотя бы для того, чтобы не таскать без конца хронического алкоголика по товарищеским судам и заседаниям местного комитета, а, не мешкая и не теряя даром времени, срочно отправить его на длительное лечение, и, напротив, не посылать безтолку выпившего рюмку хулигана (такие обычно и затевают скандалы и драки) в психиатрическую больницу и еще дальше — в лечебно-трудовой профилакторий.

Для такого дебошира — зайца во хмелю — необходимы абсолютно другие, вполне определенные законом меры воздействия.

И уж, само собой разумеется, вряд ли имеет воспитательный смысл увозить на машине медвытрезвителя слегка выпившего человека, спокойно возвращающегося домой из ресторана, лишь на том основании, что места в вытрезвителе, несмотря на поздний час, оказались вакантными. Нет слов, учреждения эти нужные, полезные и еще не пришла пора их закрывать, однако явные ошибки (пусть и редкие) в их работе должны быть полностью исключены, ибо часто порождают новые личные трагедии.

Уверен, происходит это без тени недоброго умысла работников вытрезвителя, а по той же простой причине, что иногда они и сами толком не знают, что подразумевать под словами «нетрезвое состояние» или «состояние сильного опьянения». Точной расшифровки этих понятий — увы! — нет, а потому в своей, прямо скажем, тяжелой в психологическом отношении работе они порой вынуждены делать выбор, исходя из наличия свободных мест в вытрезвителе.

Хотелось бы верить, что читатели вполне разделяют  мою  озабоченность,   а  юристы, медики, социологи, психологи встретят мои предложения без иронических улыбок.