Жизнь на Земле... Богатство ее форм поразительно! Выйдите летом на лесную лужайку. Среди зелени трав и цветов стрекочут кузнечики, суетятся муравьи. По веткам деревьев прыгают белки, в небесной голубизне заливается жаворонок... Жизнь проникла и в глубины океана, и за полярный круг, поднялась на вершины самых высоких гор и даже еще выше – в разреженные слои атмосферы, где обнаружены многие виды микроорганизмов.

Всегда ли формы жизни были такими, какими мы их наблюдаем сегодня, или в течение веков они прошли длинный путь развития? – вот вопрос, который возникает у каждого, кто видит такое многообразие живых существ.

С древних времен люди по-разному на него отвечали. Согласно библейской книге Бытия, Бог в третий день сотворил растительный мир: «траву, сеющую семя, дерево плодовитое, приносящее по роду своему плод, в котором семя его на земле». На пятый день «сотворил Бог рыб больших и всякую душу животных пресмыкающихся, которых произвела вода, по роду их, и всякую птицу пернатую по роду ее». На шестой день Он создал «зверей земных по роду их, и скот по роду его, и всех гадов земных по роду их» (Быт. 1:11,21, 25).

Чрезвычайная сложность строения и наблюдаемая целесообразность поведения живых организмов приводили многих к мнению о том, что жизнь – это нечто большее, чем просто физическое и химическое явление. Живые существа по сравнению с объектами неживой природы обладают рядом отличительных свойств, благодаря которым достигается вполне определенная цель. В этой связи еще с древних времен возникла идея: хотя живые существа и материальны, но живую материю, видимо, «одушевляет» некий нематериальный фактор. Такой точки зрения придерживались и придерживаются многие люди разных религиозных и философских убеждений. Данная точка зрения лежит в основе витализма – течения в биологии, признающего наличие в организмах нематериальной сверхъестественной силы («жизненной силы», «души» и т. п.), управляющей жизненными явлениями.

Результаты современных экспериментов показывают, что фундаментальные законы природы – законы сохранения массы и энергии – в живых системах выполняются в пределах точности эксперимента. При окислении Сахаров, жиров или белков в организме высвобождается то же количество энергии, что и при превращении их в лабораторных условиях, и в таком смысле организм человека или животного подобен неживой химической системе. При этом ясно, что если и существует некая «жизненная сила», присущая только живой материи, то она по природе своей не способна нарушить основополагающие законы – законы сохранения массы и энергии. Можно констатировать и более сильное утверждение: многочисленные опыты показывают, что в биологических системах ни один закон физики и химии не нарушается. Однако из этого утверждения рано делать вывод, что живые системы подчиняются только законам физики и химии.

Характеризуя отличия живого от неживой материи, кроме уже упомянутой целесообразности, следует назвать и осмысленность действий живых систем. Смысл не может существовать в форме полностью бестелесного «духа». Он исчезает, если не воплощен в некоторой материальной системе, включающей, например, вполне определенную конфигурацию нервных связей в мозгу. В то же время смысл может не зависеть от конкретной физической системы его реализации. Например, исходящий от человека смысл одного и того же лозунга не зависит от технических средств его воспроизведения.

Итак, с весьма большой степенью осторожности можно утверждать: живое – это материальная система, наделенная свойством целесообразности. Конечно, данное утверждение не претендует на полное, исчерпывающее определение живых систем, и, безусловно, с развитием естествознания и науки в целом оно непременно будет конкретизироваться, дополняться и, следовательно, видоизменяться.

С древних времен существует представление о постепенном видоизменении живых форм. Эту мысль достаточно определенно выразил еще древнегреческий философ Эмпедокл, живший в V в. до н. э. И все же на протяжении многих веков представление о неизменности форм органического мира оставалось господствующим, и причина этого, скорее всего, в том, что человек, по меткому выражению Чарлза Дарвина (1809–1882), смотрел на органический мир, «как дикарь смотрит на корабль, то есть как на нечто превышающее его понимание».