Глава VI. Развитие централизованной банковской системы в Германии

Историю банковской сферы Германии, как и Соединенных Штатов, следовало бы

рассматривать в разрезе отдельных штатов-государств. Однако сделать это сейчас

не представляется возможным, и мы сконцентрируем наше внимание на ключевых

событиях, происходивших в Пруссии, в отдельных местах ссылаясь на политику

других государств. Германская ситуация отличалась от условий всех тех стран, с

которыми мы до сих пор имели дело. Причиной этого было то, что в своей

торговой политике Германия никогда по-настоящему не придерживалась принципов

laisser-faire, а потому в этой стране меньше, чем где бы то ни было,

приходится удивляться государственному вмешательству в банковскую сферу.

Длительное сохранение средневековых ограничении на свободное обращение товаров

и услуг определило соответствующее запаздывание в развитии банковского

бизнеса. [Речь идет о современном понимании банковского бизнеса, то есть о

кредитной и эмиссионной деятельности, в противоположность той, что

осуществлялась первыми банками Жиро (Giro banks).] Однако в начале XVIII в.

было написано значительное количество трудов о банковской сфере, в большинстве

из которых выражалась меркантилистская идея о том, что учреждение банков имеет

своим результатом внезапное и существенное увеличение богатства [См. H.

Schumacher, "Geschichte der Deutschen Bankliteratur im 19 Jahrhundert" в

Schmollers Festschrift, "Die Entwicklung der deutschen Volkswirtschaftslehre

im 19 Jahrhundert", Pt. VII.].

Первые действия были предприняты королевской и дворянской знатью, которые,

руководствуясь собственными фискальными нуждами, попытались начать банковские

операции тогда, когда их время еще не пришло, -- когда еще не созрели торговые

условия для подобной деятельности. Соответственно, их успехи, по крайней мере,

на поприще вексельной эмиссии, оказались весьма скромными. Первым в целом

успешно функционировавшим эмиссионным банком стал Берлинский Королевский Банк

-- государственный банк, основанный Фридрихом Великим. [В 1765 г. Фридрих был

не в состоянии изыскать частный капитал; если бы это ему удалось, он основал

бы частный акционерный банк.] Сомнительно, что даже этот банк оказался бы

столь удачливым в те годы, не будь в его распоряжении некоторых депозитов,

закрепленных за ним по закону [а именно попечительских денег, а также средств

судов и благотворительных организации], и не принадлежи ему управление

средствами Казначейства. Начав свою деятельность как привилегированный

институт, находившийся под отеческой опекой государства и имевший с ним тесные

связи, Банк остался таковым на всем протяжении своей истории. Впервые это

проявилось во время Наполеоновских Войн, когда Банк с санкции правительства

приостановил денежные выплаты. Трудности банка объяснялись в первую очередь

масштабами займов, предоставляемых им прусскому правительству; впоследствии

это усугубилось потерями, понесенными Пруссией в результате Тильзитского Мира,

по которому страна вместе с рядом польских территорий лишилась и значительной

части депозитов по закладным, инвестированных туда банком. Эти активы

оказались полностью потерянными для банка. Из войны он вышел с колоссальным

дефицитом и по окончании боевых действий был реорганизован с учетом военного

опыта, став номинально независимым от Казначейства и министра финансов;

впрочем, его председатель, разумеется, так и остался государственным

чиновником, подотчетным королю.

Никаких особых препятствий для создания частных банков, кроме тех, что лежали

на пути учреждения акционерных компаний в любой другой сфере бизнеса, в то

время не существовало. В 20-х годах прошлого века в Пруссии были учреждены два

частных банка, и тем самым монополия Королевского Банка в депозитной и

эмиссионной сферах была нарушена. Этими банками были Берлин Кассенферайн

(Berlin Kassenverein) и Поммерше Приватбанк (Pommersche Privatbank) в Штеттине

(Stettin). [Последнему в момент его учреждения была оказана королевская

помощь, и впоследствии в ряде случаев он получал поддержку и со стороны

правительства.]

Однако этот этап относительной свободы подошел к концу в 1833 г., когда в

политике произошел поворот на 180 градусов. Вышедший тогда закон поставил

эмиссию всех банкнот на предъявителя в зависимость от разрешения

правительства. Надо заметить, что этот закон, фактически оказавшийся запретом,

был вызван не столько интересами привилегированного Королевского Банка,

сколько стремлением расчистить дорогу для обращения государственных бумажных

денег, которые, впервые появившись во время Наполеоновских Войн, теперь должны

были расширить сферу своего влияния. Даже сам Королевский Банк был включен в

запретительный список, и, таким образом, все три эмиссионных банка Пруссии

были вынуждены прекратить выпуск своих банкнот. Этот рост ограничений на

банковское дело фактически совпал с моментом, когда в результате изменений в

промышленной технологии уже начал назревать неимоверной силы взрыв спроса на

кредиты.

Одновременно с этим банки стали появляться в ряде других германских

государств, однако во всех случаях политика была ограничительной. В Баварии

Банк Ипотеки и Расчетов (Mortgage and Exchange Bank), основанный в 1835 г.

[это был первый эмиссионный банк, учрежденный в Баварии, хотя Королевский Банк

Нюрнберга (Royal Bank of Numberg), эмиссионной деятельностью не занимавшийся,

начал свою историю в 1780 г.], получил монополию на эмиссионную деятельность,

на сей раз не в результате стремления обеспечить приоритет для банкнот

правительства, а из-за опасений, что

конкуренция в эмиссионной сфере может оказаться опасной; соответственно, страх

перед чересчур большим объемом эмиссии привел к установлению верхнего ее

предела. Менее понятен смысл предписания, по которому банки должны были

направлять, по крайней мере, три пятых своих фондов в земельные займы.

Лейпцигскому Банку Саксонии (Leipzig Bank of Saxony), учрежденному в 1838 г.,

не было предоставлено каких-либо исключительных привилегий, в то время как

ограничения для него оказались столь же жесткими. Вместо максимального уровня

выпуска банкнот банку были вменены резервные требования в размере двух третей

от объема эмиссии.

В 40-х годах борьба за свободный банковский бизнес обострилась. Если перед

этим капитал находился в относительном избытке и ставка процента была

невысока, то примерно к середине десятилетия в результате увеличения

потребности в капитале для нужд развития железных дорог ситуация резко

изменилась, приведя к росту процента. Общественное мнение питало явно

преувеличенные надежды в отношении могущества банковского бизнеса. Широко

бытовало мнение о том, что для преодоления нехватки капитала достаточно

эластичной эмиссии банкнот, а самой эмиссионной деятельности все еще

приписывалось обладание некоим подобием магической силы по превращению нищеты

в богатство. Философия сенсимонистов (Saint Simonians), придумавших такое

реформированное общество, в котором главная роль в организации накопления и

распределения капитала принадлежала бы банковскому бизнесу, дошла и до

Германии. Эти идеи дали толчок двум тенденциям, а именно, требованиям о

расширении банковской эмиссии и стремлению к созданию институтов, подобных

креди мобилье.

Усугубленная возросшим спросом на капитал, проблема денежного обращения встала

к тому времени со всей остротой. В обращении находилось лишь очень небольшое

количество золота и, в отсутствие банкнот платежи должны были производиться

серебром, которое было чрезвычайно тяжело носить с собой. Банкноты, таким

образом, рассматривались в качестве чрезвычайно эффективного средства

облегчить жизнь, и в условиях своей относительной нехватки они зачастую имели

хождение по курсу выше номинала. В Пруссии началась кампания против подавления

частной инициативы, и правительство было наводнено проектами по созданию

частных эмиссионных банков, которые существовали бы параллельно с Королевским

Банком. Правительство, однако, решительно возражало против этих предложений.

Требования о разрешении частной инициативы были выражены в двух различных

формах. Одна группа хотела всего лишь учреждения частного акционерного банка

на месте уже существовавшего государственного института; другие же жаждали

гораздо большего и требовали никак не меньше, чем создания систем независимых,

беспрепятственно учреждаемых, конкурирующих между собой банков.

Выйти из созерцательной позиции и приступить к действиям прусское

правительство заставила новость о том, что власти Дессау (Dessau), одного из

сопредельных с Пруссией государств, одобрили проект по созданию на границе

двух стран эмиссионного банка, строившего планы распространения своей

деятельности и на Пруссию. Несмотря на то, что Вильгельм IV поручил Ротеру

(Rother), обладавшему в то время министерским портфелем и стоявшему во главе

Королевского Банка, выработать схему учреждения частных эмиссионных банков,

Ротер отверг эту идею как, с его точки зрения, представлявшую всего лишь

академический интерес, остановив свой выбор на гораздо менее либеральной

альтернативе реорганизации Королевского Банка. Банк все еще страдал от

нехватки капитала, унаследованной со времен Французской Войны, и потому

одобренная схема имела своей целью пополнение активов банка и, таким образом,

укрепление его кредитного потенциала. Безусловно, Ротер не считал

государственный банк наилучшим вариантом, но, видимо принимая во внимание

дефицит средств в государственной казне, смирился с участием в капитале банка

частного акционерного капитала. Так в 1846 г. банк был преобразован в Прусский

Банк, в котором государство поделилось своим ранее безраздельным контролем с

частными акционерами. Банку было возвращено право на эмиссионную деятельность,

которую он осуществлял прежде, а его банкноты должны были со временем

вытеснить из обращения государственные бумаги. Закон вместе с тем зафиксировал

как максимальные границы размера эмиссии, так и обязательный уровень

металлических резервов в размере одной трети от суммы банкнот в обращении.

[Политика "Drittddeckung", т. е. наличных резервов в размере третьей части

эмиссии, ставшая затем нормой в германском законодательстве о деятельности

эмиссионных банков, была, похоже, официально принята вследствие утверждения

Хорсли Палмера на заседании Комиссии 1832 г., что подобной стратегии на

практике придерживался Банк Англии. Памфлет Палмера по поводу политики Банка

Англии в период, предшествовавший кризису 1836--1837 гг., на который мы

ссылались в предыдущей главе, был переведен на немецкий язык под названием

"Die Ursachen und Folgen der Wirksamkeit der Bank von England in dem Zeitraume

vom 10 October 1833 bis 27 Dezember, 1836" (1837).] Банк сохранил привилегии,

которыми он обладал в бытность Королевским Банком, а его банкноты были

объявлены законным средством платежа при осуществлении сделок. Важным моментом

указа об учреждении банка, характерным для тогдашнего отношения к банковскому

бизнесу, была статья, которая особо определяла в качестве задачи банка

предотвращение сколько-нибудь значительного роста ставки процента. И

действительно, в ломбардном бизнесе было запрещено поднимать ставку выше 6%.

Но расширения эмиссионной деятельности и роста кредитной мощи Прусского Банка

оказалось недостаточно для того, чтобы подавить агитацию за большую свободу.

1847 г. был ознаменован чрезвычайно высоким спросом на кредит. Это было

особенно верно в отношении запада страны, нижнего Рейнланда и Вестфалии, где

промышленное развитие происходило быстрыми темпами, а процесс учреждения

отделений Прусского Банка, предусмотренный в его конституции, происходил

чрезвычайно медленно. Поддержка частных эмиссионных банков значительно

усилилась, а их сторонники начали проведение организованных дискуссий по

данной проблеме [см., например, Erste Vereinigte Landtag в 1847 г.].

Волнения 1848 г. принесли резкий поворот хода событий. Правительство признало

за Банком Бреслау (Bank of Breslau) и Хемницер Штадтбанк (Chemnitzer

Stadtbank) право на эмиссионную деятельность; кроме того, оно само учредило

связанные с Прусским Банком государственные кредитные банки; и наконец,

правительство решилось на гораздо более радикальный шаг -- выдавать концессии

на образование частных эмиссионных банков. Однако все это было лишь небольшой

уступкой сторонникам свободы в банковском бизнесе; концессии выдавались сроком

всего лишь на десять лет, а масштабы регулирования банков превосходили всякие

пределы. Пресловутый Норматив-Бедингунген (Normativ-Bedingungen), в

соответствии с которым эти банки были учреждены, свел масштабы их деятельности

к минимуму.

Наряду с требованием хранить обязательные резервы, равные одной трети от суммы

эмиссии, максимальный размер их фондов был сведен к минимуму, необходимому для

ведения бизнеса, а список разрешенных видов бизнеса был весьма короток.

Оплаченный акционерный капитал каждого из банков не мог превосходить

определенного минимального уровня. Максимальный объем эмиссии всех вместе

взятых провинций был установлен на уровне всего лишь одной трети от лимита

Прусского Банка, и эта сумма была поделена на равные части между всеми без

исключения провинциями, независимо от относительных потребностей каждой из

них.

Банкам не разрешалось иметь представителей в городах своих визави; им также не

было позволено проводить сделки по ценным бумагам, выпущенным правительствами

других государств. Банки не имели права учитывать векселя, по которым должны

были платить лица, проживающие за пределами сферы действия соответствующего

банка, а сами расписки должны были нести на себе подписи трех лиц. Более того,

банкам запрещалось платить процент по вкладам, в результате чего этот вид

бизнеса оказался целиком отданным на откуп Прусскому Банку. Однако спрос на

банкноты был столь высок, что Берлинер Кассенферайн и Штеттинский Банк

(Stettin Bank) [Штеттннскому Банку было позволено сохранить процентные

депозиты] незамедлительно согласились на соблюдение этих правил в обмен на

возможность реализовывать полученные таким образом эмиссионные права.

Одновременно с движением в эмиссионной сфере свое влияние на развитие

банковских институтов в Германии стало оказывать и еще одно обстоятельство.

Почти тотчас же, как во Франции возникла идея креди мобилье, она была

заимствована в Германии, и к концу десятилетия в различных частях страны уже

вовсю шло образование многочисленных акционерных банков, работавших по

принципу креди мобилье. Наиболее значительными среди них были

Дисконто-Гессельшафт (Disconto-Gesselschaft) в Берлине, Шаффхаузеньшен

Банкферайн (Schaffhausen'schen Bankverein) в Колони (Cologne) и Дармштадтер

(Darmstadter). Впрочем, учреждение и этих банков в Пруссии все еще было

проблемой, поскольку акционерные компании должны были получать специальную

концессию правительства на ведение бизнеса. Так, Банк фюр Хандель унд Индустри

(Bank fur Handel und Industrie), впоследствии известный под именем

Дармштадтер, был вынужден начать свою деятельность в Дармштадте, потому что в

тот момент ни в Пруссии, ни во Франкфурте-на-Майне получить концессию было

невозможно. А Дисконто-Гессельшафт в течение шести лет существовал в форме

партнерства, пока не смог получить концессию на акционерную структуру

компании.

Прогресс в деле учреждения эмиссионных банков шел весьма невысокими темпами

[суммарным результатом всей концессионной деятельности даже к 1837 г. стали

всего девять эмиссионных банков, включая Прусский Банк], и был явно

недостаточным, чтобы удовлетворить требования Партии Свободного Банковского

Бизнеса. Ведомая в Палате Депутатов Харкортом (Harkort), эта партия добилась

проведения в 1851--1852 гг. слушаний по поводу состояния банковской и

кредитной сфер в Пруссии и в результате привлекла к себе большее внимание со

стороны общественности. В позитивной части требования партии сводились к

ослаблению Норматив-Бедингунгена, а в негативной партия критиковала Прусский

Банк как полугосударственный институт, стоявший на дороге частного бизнеса.

Харкорт долго, но безуспешно пытался провести законодательство об отмене

Норматив-Бедингунгена.

Некоторые перемены в политике Прусского Банка все же имели место: он начал

придерживаться более либеральной кредитной политики и расширил сеть своих

филиалов в западных районах страны. [Банк освоил практику выдачи в качестве

займов части депозитов, находящихся на текущих счетах. Большой вклад в

развитие ситуации в Пруссии в те годы должен быть отнесен на счет одного

человека -- Давида Хансеманна (David Hansemann). Именно в бытность его

Президентом Прусского Банка Банк внес изменения в свою политику. Благодаря его

же вмешательству, но уже как Министра Финансов, в 1848 г. были выданы

концессии на открытие частных эмиссионных банков, а также получено королевское

согласие на учреждение Шаффенхаузеньшен Банкферайн как акционерной компании.

Он же несколько лет спустя основал Дисконто-Гессельшафт.]

В более мелких государствах было открыто довольно много эмиссионных банков, и

их банкноты вскоре начали обращение в пограничных районах Пруссии и Саксонии.

В этих государствах выпускались в обращение банкноты небольшого по сравнению с

бумагами Прусского Банка номинала, и правительство Пруссии попыталось

вытеснить их с территории страны, запретив осуществление платежей в банкнотах

других государств на сумму менее 10 талеров. Саксония, Бавария и Вюртемберг

последовали той же практике, однако эти законы не имели никакого эффекта,

поскольку банки, против которых было направлено их действие, просто заменили

свои банкноты номиналом в 1 талер банкнотами в 10 талеров.

Прусское правительство поняло, что единственным логическим решением это

проблемы было увеличение эмиссии внутри Пруссии. Сделать это можно было одним

их двух альтернативных способов. Одним из них было изменение законодательства,

регулировавшего учреждение частных банков, а другим -- централизация

банковской системы с передачей неограниченных эмиссионных прав Прусскому

Банку.

В конце концов, был принят компромисс. Правительство предоставило

неограниченные эмиссионные права Прусскому Банку и разрешило ему выпуск

банкнот невысокого номинала в обмен на проведение финансовой операции, которую

правительство расценивало как весьма выгодную для себя, а именно -- коммутацию

(обмен) половины всей массы государственных бумажных денег на процентный

государственный долг.

Далее, некоторые уступки были сделаны и в пользу частных эмиссионных банков.

Еще четыре из них получили разрешение на учреждение, а в ряд положений

Норматив-Бедингунгена были внесены изменения, которые позволили частным банкам

учитывать долговые обязательства с двумя подписями, открывать свои

представительства, выпускать банкноты небольшого номинала, а также принимать

процентные вклады. Последняя уступка в отношении процентных депозитов

оговаривалась условием, что объем депонированных средств не мог превышать

сумму первоначального капитала банка, а также, что вклады не могли быть сняты

ранее, чем через два месяца после соответствующего уведомления вкладчика.

Разразившийся затем кризис 1857 г. сильно повлиял на дальнейшие политические

тенденции. Появились настроения, враждебные к происходившему в 50-х годах

учреждению банков [несмотря на то, что к 1837 г. в 20 государствах было

создано всего лишь 30 Цеттельбанков (Zettelbanken)], и наметились некоторые

изменения в отношении к проблеме. Прусский Банк был обвинен в том, что в

период, предшествовавший кризису, он удерживал учетную ставку на слишком

низком уровне, и одним из позитивных результатов этого кризиса стал пересмотр

максимального уровня ставки и поднятие его до 6%. В ходе самого кризиса

Прусский Банк фактически взял на себя функции, присущие центральному банку,

беспрепятственно кредитуя испытывавшие трудности фирмы с устойчивой

репутацией. Неограниченные эмиссионные права Прусского Банка были отозваны, а

в литературе того времени появилось множество публикаций в поддержку 100%-ного

денежного обеспечения эмиссии. [Особенно заметными выразителями этого мнения

стали Телькампф (Tellkampf) и Гайер (Geyer), см. гл. IX.] Виновниками кризиса

были признаны и располагавшиеся на границах мелкие Цеттельбанки, и во многих

случаях это было справедливо, поскольку они пытались совместить несовместимое

-- бизнес типа креди мобилье и выпуск банкнот. Был предпринят ряд шагов для

вытеснения их банкнот с территории Пруссии и Саксонии. Прусское правительство

запретило любые платежи в иностранных банкнотах. В Саксонии запрет банкнот

иностранного происхождения относился лишь к тем эмитентам, которые не имели в

Саксонии своего расчетного центра. В обоих случаях, однако, закон не смог

остановить обращение иностранных банкнот; весь его эффект состоял в том, что

из-за опасений наказания такие банкноты начали хождение по цене ниже номинала.

Банковский вопрос к тому времени успел поделить Палату Депутатов на множество

фракций, от сторонников полной свободы выпуска банкнот для всех без исключения

банков до тех, кто предпочитал абсолютную монополию в эмиссионной сфере.

Впрочем, последняя точка зрения была совершенно нереалистичной из-за

невозможности предотвратить ввоз векселей из-за границы, а переговоры Пруссии

с другими государствами, направленные на выработку единой политики, не

принесли сколько-нибудь значительного успеха. Систематическое всестороннее

обсуждение банковского вопроса и выработка позитивной программы были

предприняты частной ассоциацией фри-трейдеров (сторонников свободной торговли

-- Kongress deutscher Volkswirte), во главе которой находился Д-р Отто

Михаэлис (Dr. Otto Michaelis). Партия сторонников свободного банковского

бизнеса -- Банкфрайхайт (Bankfreiheit) -- к тому времени успела видоизменить

свою позицию. Банкфрайхайт как таковой, безо всякого вмешательства со стороны

государства, уже не был столь популярен, постепенно превращаясь в проблему,

представляющую лишь академический интерес. Конгресс критиковал слишком большую

свободу "диких банков" ("wilden Banken") на границах государства, в то же

время осуждая и чрезмерно скрупулезный контроль Норматив-Бедингунгена.

Отказавшись к тому времени от последних надежд на получение частными банками

эмиссионной свободы и всячески подчеркивая досадность того упорства, с которым

люди воспринимали эмиссионную деятельность как основной элемент банковского

дела, Конгресс сконцентрировался на завоевании свобод для акционерного

депозитного банковского бизнеса.

Тенденции в направлении увеличения свободы в эмиссионной сфере постепенно

сходили на нет. Фактически последнее свое признание они получили в 1863 г.,

когда были внесены небольшие изменения в ряд ограничений на деятельность

частных эмиссионных банков. Теперь им разрешалось принимать более значительные

суммы на процентные депозиты, поскольку размер соответствующего норматива был

увеличен с одного до двух оплаченных акционерных капиталов банка, а срок

действия банковских концессий возрос с 10 до 15 лет. Впрочем, в Палате

Депутатов по-прежнему раздавалось множество критических голосов в адрес

Прусского Банка, особенно в отношении его неограниченного права на эмиссионную

деятельность, а Михаэлис предлагал принять Закон Пила для Германии.

На юге Германии ограничения все еще были очень жесткими. Там, где не было

монополии, банковская эмиссия была запрещена вовсе, как, например, в Бадене и

Вюртемберге. В обоих государствах правительства упорно противодействовали

учреждению какого бы то ни было эмиссионного банка, и первый такой банк

появился лишь во время Франко-Прусской Войны.

Большинство политических сил теперь уже выступали за дальнейшую централизацию.

Кризис 1866 г. поразил многих наблюдателей масштабами преимуществ наличия

сильного банка, способного смягчить действие кризиса. Растущая консолидация

политических сил помогла расширить территорию, на базе которой могла быть

реализована единая политика. В результате войны 1866 г. к Пруссии отошли новые

земли, на которые также распространилась деятельность Прусского Банка, а

Северогерманский Союз (Norddeutscher Bund) получил контроль над банковским

законодательством всех своих стран-членов. Реформа законодательства,

касающегося акционерных компаний, освободила их от необходимости получения

концессий от властей, тем самым наконец-то сняв преграды на пути учреждения

неэмиссионных банков и полностью удовлетворив оставшиеся к тому времени

требования партии свободного банковского бизнеса. Наконец, последним фактором,

повлиявшим на принятие Германией централизованной банковской системы, стал

опыт первых лет в условиях золотого стандарта.

Когда в 1871 г. был создан Рейх, законы Северогерманского Союза были

распространены на всю территорию Германии и была впервые установлена единая

денежная единица. Новая валюта базировалась на золотом стандарте, а

выплачивавшаяся Францией военная контрибуция легко обеспечивала накопление

необходимых резервов.

Однако уже в 1873 г. разразился кризис. Выпуск банкнот теми банками, у которых

либо не было максимального установленного предела, а также теми, которые

никогда прежде такового не достигали, рос чрезвычайно быстрыми темпами после

1871 г. Особенно это относилось к Прусскому Банку. Когда выплаты по

контрибуции были завершены, денежный баланс оказался не в пользу Германии, и

из страны начался отток золота. До этого момента страна практически никогда не

испытывала оттока денег за границу: во времена серебряного стандарта собирать

металл, чтобы затем вывозить его, было чрезвычайно дорогим занятием, и, таким

образом, стоимость металла варьировала в чрезвычайно широких пределах. Не были

немцы знакомы и с теми механизмами, посредством которых движение золота

исправляет валютные курсы. Поэтому немедленным следствием первого опыта оттока

золота стал страх, что все золото окажется вывезенным за границу, и Германия

лишится золотого стандарта. Возникшая в результате этого ничем не оправданная

паника оказала значительное влияние на банковскую политику.

Прежде всего, внезапно пришло осознание тех возможностей, которые крылись в

использовании кредитной политики. Сильное влияние на настроения в Германии

оказали события в Англии, и особенно принятие Закона Пила, а согласно

английской доктрине, манипулирование кредитной политикой возможно лишь при

условии существования специально созданного центрального банка, ответственного

за контроль над металлическими потоками.

Эти идеи были воплощены в жизнь при создании в 1875 г. Германского Банка.

[Телькампф и Михаэлис принимали участие в подготовке его проекта.] В качестве

модели для соответствующего Закона был использован текст английского Акта 1844

г., однако учредительные ограничения в Германии оказались куда более жесткими.

Положение с частными эмиссионными банками было следующим: признавалось

существование 33 банков в границах Рейха и запрещалось учреждение новых

банков. Для фидуциарных эмиссий всех банков, включая Рейхсбанк (Reichsbank),

устанавливались максимальные пределы и, кроме того, устанавливалась пропорция

обязательных резервов в размере одной трети от суммарной банковской эмиссии.

Если какой-либо из банков отказывался от выпуска своих банкнот, Рейхсбанк

добавлял соответствующий объем к собственной эмиссии. Подчинение Закону,

однако, означало и некоторые гандикапы для банков форме запрещения ведения тех

или иных видов бизнеса. Так, если банк желал продолжать эмиссионную

деятельность, он не имел права заниматься акцептным бизнесом (acceptance

business) и мог вести торговлю лишь определенными видами облигаций; ему было

запрещено заниматься ипотечным бизнесом и учитывать векселя сроком более трех

месяцев.

Рейхсбанк был создан из прежнего Прусского Банка, преобразованного в частный

концерн. Впрочем, он сохранил свою официальную администрацию, и по-прежнему

пренебрегал контролем за своей деятельностью со стороны акционеров и,

следовательно, обладал гораздо меньшей независимостью от правительства, чем

Банк Англии. Деятельность Рейхсбанка была ограничена рядом направлений:

ведение им кредитного и ломбардного бизнеса регулировалось в той же степени,

что и для частных банков, а прием процентных вкладов разрешался лишь до

определенного законом предела. Банкноты Рейхсбанка не были признаны законным

средством платежа, хотя и имели гораздо более обширную, чем банкноты частных

банков, сферу хождения. Это объяснялось тем, что, в то время как частный банк

не мог принимать банкноты какого-либо другого частного банка, кроме случаев,

когда платеж был адресован самому эмитенту этих банкнот либо в регион

эмитента, векселя Рейхсбанка оплачивались банком-получателем безо всяких

ограничений.

Частным эмиссионным банкам разрешалось, и воздерживаться от соблюдения

положений Закона, но в этом случае банк был обязан ограничить свои операции

границами того государства, которое предоставило ему эмиссионные права.

Закон обеспечил Рейхсбанку положение центрального банка в его современном

понимании.