Законы. Юриспруденция

Гражданский Кодекс Российской Федерации для предпринимателей

Комментарий к части первой

Раздел: Право, бизнес, финансы

   Понятие и содержание права собственности

   Право собственности отдельных лиц

                Понятие и содержание права собственности

     Право собственности представляет собой наиболее широкое по содержанию

вещное право, которое дает возможность своему обладателю-собственнику и только

ему определять содержание и направления использования принадлежащего ему имущества,

осуществляя над ним полное "хозяйственное господство". В п. 1 ст. 209 ГК правомочия

собственника раскрываются с помощью традиционной для русского гражданского

права "триады" правомочий: владения, пользования и распоряжения, охватывающих

в своей совокупности все возможности собственника.

     Под правомочием владения понимается основанная на законе (юридически

обеспеченная) возможность иметь у себя данное имущество, содержать его в своем

хозяйстве (фактически обладать им, числить на своем балансе и т. п.). Правомочие

пользования представляет собой основанную на законе возможность эксплуатации,

хозяйственного или иного использования имущества путем извлечения из него

полезных свойств, его потребления. Оно тесно связано с правомочием владения,

ибо по общему правилу можно пользоваться имуществом, только фактически владея

им. Правомочие распоряжения означает аналогичную возможность определения юридической

судьбы имущества путем изменения его принадлежности, состояния или назначения

(отчуждение по договору, передача по наследству, уничтожение и т. д.).

     У собственника одновременно концентрируются все три названных правомочия.

Но порознь, а иногда и все вместе они могут принадлежать и не собственнику,

а иному законному (титульному, то есть опирающемуся на определенное юридическое

основание - титул) владельцу имущества, например арендатору. Последний не

только владеет и пользуется имуществом собственника-арендодателя по договору

с ним, но и вправе с его согласия сдать имущество в поднаем (субаренду) другому

лицу, внести в имущество улучшения, следовательно, в известных рамках распорядиться

им. Итак, сама по себе "триада" правомочий еще недостаточна для характеристики

прав собственника.

     Правомочия собственника устраняют, исключают всех других лиц от какого-либо

воздействия на принадлежащее ему имущество, если на то нет его воли. В отличие

от этого правомочия иного законного владельца не только не исключают прав

на то же имущество самого собственника, но и возникают обычно по воле последнего

и в предусмотренных им пределах.

     Более того, характеристика правомочий собственника как "триады" возможностей

свойственна лишь нашему национальному правопорядку. Впервые она была законодательно

закреплена в ст. 420 (т. Х, ч. 1) Свода законов Российской империи, откуда

затем по традиции перешла и в гражданские кодексы 1922 и 1964 годов. В зарубежном

законодательстве имеются иные характеристики этого права. Так, согласно 903

Германского гражданского уложения собственник распоряжается вещью по своему

усмотрению; в соответствии со ст. 544 Французского гражданского кодекса собственник

пользуется и распоряжается вещами наиболее абсолютным образом; в англо-американском

праве, не знающем в силу своего прецедентного характера легального (законодательного)

определения права собственности, его исследователи насчитывают от 10 до 12

различных правомочий собственника, причем способных в разных сочетаниях одновременно

находиться у различных лиц, и т. д. Дело, таким образом, заключается не в

количестве и не в названии правомочий, а в той мере реальной юридической власти,

которая предоставляется и гарантируется собственнику действующим правопорядком.

     С этой точки зрения главное, что характеризует правомочия собственника

в российском гражданском праве, - это возможность осуществлять их по своему

усмотрению (п. 2 ст. 209 ГК), а именно самому решать, что делать с принадлежащим

имуществом, руководствуясь исключительно собственными интересами.

     Некоторыми особенностями обладает содержание права собственности на землю

и другие природные ресурсы (п. 3 ст. 209). Конституционная возможность иметь

указанные объекты в собственности не только государства или муниципальных

образований, но и частных лиц, предполагает и возможность их перехода от одних

собственников к другим, то есть оборот земельных участков и участков недр.

Однако этот оборот законодательно ограничен (п. 3 ст. 129) в общественных,

публичных интересах так же, как и содержание прав всякого землепользователя

или природопользователя. Ведь количество и состав такого рода объектов ограничены

в силу очевидных объективных причин, а их использование всегда поэтому так

или иначе затрагивает интересы общества в целом. Поэтому и свободное, по усмотрению

собственника, использование принадлежащих ему правомочий относительно земельных

участков и иных природных объектов подвергается неизбежным ограничениям в

публичных интересах, причем во всяком правопорядке. Так, собственник должен

учитывать природоохранные (экологические) требования и запреты, целевое назначение

данных объектов, требования закона по их рациональному использованию, права

и интересы соседствующих пользователей и т. д. Это является не ограничением

его права собственности, а установлением более точных границ его содержания,

которое в любом случае не может быть беспредельным.

     Собственник вправе передавать другим лицам свои права владения, пользования

и распоряжения принадлежащим ему имуществом, оставаясь его собственником (п.

2 ст. 209), например, при сдаче этого имущества в аренду. На этом основана

и предусмотренная п. 4 ст. 209 ГК возможность передать свое имущество в доверительное

управление другому лицу, что, как подчеркивает закон, не влечет перехода к

последнему (доверительному управляющему) права собственности на переданное

ему имущество. Доверительное управление является, следовательно, способом

осуществления собственником принадлежащих ему правомочий, одной из форм реализации

правомочия распоряжения, но вовсе не установлением нового права собственности

на данное имущество. Поэтому институт доверительного управления, предусмотренный

первой частью нового Кодекса (см. также ст. 38 ГК), не имеет ничего общего

с институтом "доверительной собственности" ("траста"), который пытались внедрить

в отечественное гражданское законодательство под влиянием совершенно чуждых

ему англо-американских подходов (см. п. 1 Указа Президента РФ от 24 декабря

1993 года N 2296 "О доверительной собственности (трасте)"<181>.

     При доверительном управлении, например, опекуном имуществом своего подопечного

такой управляющий использует чужое имущество, не становясь его собственником

и не в своих интересах, а в интересах собственника или назначенного им выгодоприобретателя.

Такая ситуация может возникнуть как по указанию закона, так и по договору

собственника с доверительным управляющим, например, поручающим ему за вознаграждение

использование своих ценных бумаг для получения соответствующего дохода. При

этом управляющий, которому собственник доверил свое имущество, приобретает

возможности владеть, пользоваться и даже распоряжаться им, в том числе участвовать

с этим имуществом в имущественном обороте от своего имени, но не в своих интересах.

     В отличие от этого траст (англ. "trust" - "доверие") - сложная система

отношений, при которой учредитель траста-собственник (сеттлор) наделяет своими

правами управляющего (трасти), который, выступая в имущественном обороте в

роли собственника, должен отдавать полученный доход выгодоприобретателю (бенефициару),

действуя в его интересах. При этом считается, что каждый из названных участников

в определенном объеме имеет правомочия собственника, то есть каждый из них

является субъектом права собственности. Такая ситуация возможна потому, что

в англо-американском праве имеется свой, особый подход к содержанию и осуществлению

правомочий собственности. Более того, взаимоотношения учредителя траста и

управляющего здесь обычно предполагают высокую степень доверия, отвечающего

неким общим представлениям о "справедливости", которыми руководствуются суды

при разрешении возникающих при этом споров и которые только и дают возможность

проконтролировать действия управляющего-трасти. Такие представления о справедливости

выработаны особой ветвью прецедентного права - "правом справедливости", обычно

противопоставляемым "общему праву". Деления права на "общее право" и "право

справедливости" не знает ни один правопорядок континентальной Европы, включая

и российский, тогда как англо-американскому праву, в свою очередь, неизвестно

деление прав на вещные и обязательственные.

     При рассмотрении "траста" с позиций привычных континентальному правопорядку

подходов (что содержалось в п. 4 названного Указа, распространившем на "право

доверительной собственности" "правила о праве собственности") неизбежно возникает

парадоксальная ситуация. Ни один из участников отношений "траста" не обладает

всей совокупностью правомочий собственника, но каждый из них сохраняет у себя

какую-то их часть. Получается, что единое право собственности как бы "расщепляется"

между несколькими субъектами, и потому невозможно сказать, кто же из них все-таки

является собственником переданного "в траст" имущества. Несмотря на то, что

"учредитель траста владеет имуществом в силу права собственности", к доверительному

собственнику "переходят имущество и все связанные с ним имущественные и личные

неимущественные права, принадлежащие учредителю" (пп. 8 и 9 Указа). Но и доверительный

собственник не становится полноценным собственником, ибо использует это имущество

не по своему усмотрению, а "вправе владеть и распоряжаться доверенным имуществом

исключительно в интересах бенефициария" и "только с целью управления им в

соответствии с условиями договора об учреждении траста" (п. 9 Указа). После

прекращения договора все права на имущество вновь переходят к учредителю траста.

     В англо-американской системе такая ситуация не порождает противоречий,

ибо там право собственности, состоя из дюжины различных правомочий (элементов),

способно в разнообразных сочетаниях дать до полутора тысяч вариантов вполне

самостоятельных "прав собственности". Эти сложные построения, основанные на

многовековых традициях прецедентного права и уходящие корнями в феодальный

правопорядок, совершенно чужды континентальной правовой системе. "Ввести в

гражданское законодательство институт доверительной собственности (траст)",

как того требовал п. 1 названного Указа, по сути означало примерно то же самое,

что и "введение" в систему христианских религиозных обрядов элементов буддизма

или магометанства. "Трастовые операции" банков, о которых упоминает банковское

законодательство, как и сами заключаемые ими "трастовые договоры", в действительности

являются словоупотреблением, не имеющим юридического смысла, ибо обычно скрывают

за собой смешанные договоры, сочетающие элементы отношений поручения и комиссии,

а иногда и других договоров (ср. п. 3 ст. 421 ГК), заключение которых не возбранялось

и ранее действовавшим гражданским законодательством. В связи с принятием части

первой ГК, закрепившей институт доверительного управления имуществом собственника,

Указ Президента РФ от 24 декабря 1993 года N 2296 следует считать утратившим

силу как противоречащий закону (п. 5 ст. 3 ГК). Доверительное управление является

институтом обязательственного, а не вещного права.

     В отношениях собственности тесно переплетаются две стороны: "благо" обладания

имуществом и получения доходов от его использования и "бремя" несения связанных

с этим расходов, издержек и риска. В этом смысле собственность действительно

обязывает владельца быть заботливым хозяином и расчетливым коммерсантом, а

отсутствие такого "бремени" риска и потерь никогда не сделает владельца настоящим

хозяином. Поэтому ст. 210 ГК специально подчеркивает необходимость для собственника

нести бремя содержания своего имущества (охрана, ремонт и поддержание в должном

состоянии и т. п.), если только законом или договором это "бремя" или его

часть не возложены на иное лицо (например, охрана имущества - на специально

нанятых лиц или организацию, управление имуществом банкрота - на конкурсного

управляющего и т. д.).

     Собственник несет также риск случайной гибели или порчи своего имущества,

то есть его утраты или повреждения при отсутствии чьей-либо вины в этом (ст.

211). По сути, этот риск также составляет часть указанного выше "бремени"

собственника. С этой точки зрения названное правило закона корреспондирует

с правилами ст. 223 и 224 ГК, определяющими момент перехода права собственности

на приобретателя имущества по договору, ибо с этого момента на приобретателя

переходит и указанный в ст. 211 ГК риск, если, конечно, иное не предусмотрено

законом или договором. Перенос риска случайной гибели или порчи имущества

на других лиц возможен по договору собственника с ними (например, по условиям

конкретного арендного договора), а также в силу указания закона (в частности,

такой риск может нести опекун как доверительный управляющий имуществом собственника-подопечного,

а также унитарное предприятие как субъект права хозяйственного ведения).

     Субъектами права собственности могут быть любые субъекты гражданского

права: граждане, юридические лица (кроме унитарных предприятий и финансируемых

собственником учреждений), государственные и муниципальные (публичные) образования.

Не могут, однако, выступать в этом качестве образования, не имеющие гражданской

(имущественной) правосубъектности, в частности трудовые и иные "коллективы",

различные "общины" и тому подобные объединения граждан (физических лиц), не

имеющие никакого собственного имущества, обособленного от имущества их участников.

Если же такое имущество потребуется создать и обособить, то произвести это

можно будет лишь предусмотренным законом способом, а именно - создав один

из видов юридических лиц, и речь тогда пойдет о собственности этого юридического

лица. Поэтому никакой "коллективной" или иной "формы собственности" Кодекс

не предусматривает.

     Более того, он исходит из того, что понятие "форма собственности" экономическая,

а не юридическая категория. Наличие разных "форм собственности" неизбежно

влечет появление разных прав собственности, как это имело место ранее, когда

нахождение имущества в государственной или иной форме "социалистической" собственности

предоставляло ее субъекту неизмеримо большие возможности, чем форма "личной

собственности". Обеспечить же "равенство всех форм собственности" в юридическом

смысле просто невозможно. Так, в государственной собственности может находиться

любое имущество, в том числе изъятое из оборота (п. 2 ст. 129 ГК); государство

может приобретать имущество в собственность такими способами (налоги, сборы,

пошлины, реквизиция, конфискация, национализация), которых опять-таки лишены

граждане и юридические лица. С другой стороны, юридические лица и публично-правовые

образования отвечают по своим долгам всем своим имуществом, а граждане - за

установленными законом изъятиями (приложение 1 к ГПК).

     В действительности речь должна идти о принадлежности имущества на праве

собственности различным субъектам - гражданам, юридическим лицам, публично-правовым

образованиям, причем с совершенно одинаковым объемом правомочий, а не о появлении

разных "форм собственности" и соответствующих им разных "прав собственности".

Иными словами, существует лишь одно право собственности с единым, одинаковым

для всех набором правомочий (содержанием), у которого могут быть лишь различные

субъекты.

     С этой точки зрения право частной собственности является общим, собирательным

понятием для права собственности частных (негосударственных, непубличных)

владельцев имущества, преследующих при его использовании свой частный, а не

государственный или муниципальный (публичный) интерес. В этом смысле оно противостоит

праву государственной и муниципальной (публичной) собственности, не несет

в себе никакой политэкономической нагрузки. Не случайно ГК, в отличие от ранее

действовавшего Закона о собственности, но следуя традициям правопорядков развитых

стран, отказался от использования самого этого термина.

     В п. 1 ст. 212 ГК воспроизводится конституционная формула, в действительности

не имеющая гражданско-правового смысла. Она сводится, в сущности, к провозглашению

частной и публичной собственности. Упоминание в ней об "иных формах собственности"

является результатом недоразумения, которое может дать базу лишь для чисто

умозрительных, политэкономических построений (типа "коллективной", "арендной"

или "общинной собственности"), не имеющих реального юридического смысла.

     Юридическое содержание имеет прежде всего п. 2 ст. 212 ГК, как раз и

устанавливающий наличие одного права собственности с различным (но не безграничным)

субъектным составом. При этом права всех собственников согласно п. 4 ст. 212

защищаются равным образом, что действительно свидетельствует о равенстве их

возможностей. Что же касается неизбежных особенностей возникновения, прекращения

и осуществления права собственности на имущество в зависимости от его субъектного

состава, исключающих полное равенство возможностей собственников, то они в

соответствии с п. 3 ст. 212 теперь могут устанавливаться только законом, но

не подзаконными актами. Законом же могут определяться и виды имущества, находящегося

только в собственности публично-правовых образований, то есть изъятого из

оборота. Все это призвано исключить необоснованные различия в возможностях

различных собственников как участников единого имущественного оборота.

                    Право собственности отдельных лиц

     Все граждане и юридические лица являются частными собственниками принадлежащего

им имущества. В этом качестве они могут быть собственниками любого имущества,

в том числе различных видов недвижимости, включая земельные участки, предприятия

как имущественные комплексы (ст. 132 ГК), а также иметь в собственности оборудование,

транспортные средства и другие "средства производства". Объектом права собственности

граждан и юридических лиц не может быть только имущество, изъятое из оборота,

поскольку оно составляет объект исключительной собственности федерального

государства. По действующему законодательству таким имуществом являются богатства

континентального шельфа и морской экономической зоны, некоторые виды вооружений,

памятников истории и культуры и т. п. Конституция провозгласила возможность

иметь в частной собственности не только землю (земельные участки), но и другие

природные ресурсы (п. 2 ст. 9, п. 2 ст. 36).Однако действующее законодательство

пока не предусматривает возможности иметь в частной собственности участки

недр или лесов. Так, новая редакция Закона РФ "О недрах"<182> в ст. 12 предусматривает,

что недра, включая содержащиеся в них полезные ископаемые, являются государственной

собственностью, а участки недр не могут быть предметом гражданского оборота

(что нельзя признать вполне соответствующим положению п. 2 ст. 9 Конституции

РФ); ст. 9 Федерального закона "О природных лечебных ресурсах, лечебно-оздоровительных

местностях и курортах"<183> устанавливает исключительное право государственной

собственности на природные лечебные ресурсы (минеральные воды, лечебные грязи

т. п. объекты). В любом случае виды объектов, которые не могут принадлежать

на праве собственности гражданам и юридическим лицам, должны быть прямо указаны

в законе (п. 2 ст. 129 ГК), но не в подзаконном акте. Это же касается и объектов,

которые могут находиться в собственности частных лиц только по специальному

разрешению, то есть ограниченных в обороте (абз. 2 п. 2 ст. 129 ГК).

     В соответствии с п. 2 ст. 213 ГК не подлежат ограничению количество,

а также стоимость объектов права собственности граждан и юридических лиц,

если только такое ограничение не вызывается целями защиты основ конституционного

строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения

обороны страны и безопасности государства (абз. 2 п. 2 ст. 1). Таким образом,

Кодекс предусматривает весьма широкие возможности для развития частной собственности

и создает ей необходимые правовые гарантии.

     В пп. 3 и 4 ст. 213 ГК вновь прямо подчеркивается, что юридические лица

(за исключением унитарных предприятий и финансируемых собственниками учреждений)

являются едиными и единственными собственниками своего имущества, в том числе

имущества, переданного им в качестве вкладов (взносов) их участниками (членами),

что вытекает также из правил пп. 2 и 3 ст. 48, п. 1 ст. 66, п. 2 ст. 117,

п. 1 ст. 118 ГК. Никакой долевой или иной собственности учредителей (участников,

членов) на имущество юридического лица по общему правилу не возникает (если,

разумеется, речь не идет об имуществе унитарных предприятий или учреждений

либо об имуществе, прямо переданном в пользование, а не в собственность юридического

лица). В ином случае, как уже отмечалось, теряет смысл сама конструкция юридического

лица.

     Кодекс подчеркивает также, что такие некоммерческие юридические лица,

как общественные и религиозные организации, благотворительные и иные фонды,

допускаемые в имущественный (гражданский) оборот со строго целевым назначением,

предусмотренным их уставами, вправе использовать принадлежащее им на праве

собственности имущество лишь для достижения тех целей, которые прямо названы

в их учредительных документах (п. 4 ст. 213). В этом смысле они, будучи частными

собственниками, тем не менее в большей степени ограничены в своих возможностях,

нежели иные частные собственники. Более того, в случае их ликвидации участники

таких организаций не получают прав на "ликвидационную квоту" (то есть на распределение

части имущества, оставшейся после удовлетворения требований кредиторов), поскольку

соответствующее имущество должно быть использовано в целях, прямо указанных

в их учредительных документах.

     Применительно к праву государственной собственности ст. 214 ГК развивает

правила, установленные ранее действовавшим Законом о собственности. Прежде

всего, сохраняется правило о множественности субъектов государственной собственности,

в роли которых выступают Российская Федерация в целом (в отношении имущества,

составляющего федеральную собственность) и ее субъекты республики, края, области

и т. д. (в отношении имущества, составляющего собственность субъекта Российской

Федерации). В соответствии с п. 5 ст. 214 ГК закон должен определить порядок

отнесения государственного имущества к собственности Федерации и ее субъектов.

До принятия специального закона по этому вопросу в соответствии со ст. 4 Вводного

закона сохраняют силу постановление Верховного Совета РФ от 27 декабря 1991

года N 3020-I "О разграничении государственной собственности в Российской

Федерации на федеральную собственность, государственную собственность республик

в составе Российской Федерации, краев, областей, автономной области, автономных

округов, городов Москвы и Санкт-Петербурга и муниципальную собственность"<184>

и Положение об определении пообъектного состава федеральной, государственной

и муниципальной собственности и порядке оформления прав собственности, утвержденное

распоряжением Президента РФ от 18 марта 1992 года<185>.

     Следует подчеркнуть, что субъектами права государственной собственности

выступают именно соответствующие государственные (публично-правовые) образования

в целом, то есть Российская Федерация и входящие в ее состав республики, края,

области и т. д., но не их органы власти или управления (п. 3 ст. 214 ГК).

Последние выступают в имущественном обороте от имени определенного государственного

образования и в соответствии со своей компетенцией осуществляют те или иные

конкретные правомочия публичного собственника (ст. 125 ГК).

     Находящееся в государственной собственности имущество подразделяется

на две части. Одна часть закрепляется за государственными юридическими лицами

- предприятиями и учреждениями - на ограниченных, но вполне самостоятельных

вещных правах хозяйственного ведения или оперативного управления. Это "распределенное"

государственное имущество составляет базу для участия этих организаций в обороте

в качестве самостоятельных юридических лиц. Оно не может служить для обеспечения

покрытия возможных долгов государства, ибо предприятия и учреждения как юридические

лица не отвечают своим имуществом по долгам учредившего их собственника-государства

- этим имуществом они отвечают по собственным долгам перед кредиторами (если

речь не идет о казенных предприятиях и учреждениях, где возможна дополнительная

ответственность государства по их долгам, но все равно исключается их имущественная

ответственность по долгам государства) (ст. 56, п. 5 ст. 113, п. 5 ст. 115,

п. 2 ст. 120 ГК).

     Имущество, не закрепленное за государственными предприятиями и учреждениями

("нераспределенное" государственное имущество), прежде всего средства соответствующего

бюджета, составляют государственную казну того или иного государственного

(публично-правового) образования. ГК понимает под казной именно "нераспределенное"

государственное имущество, а не орган государства (казначейство). Это имущество

может быть объектом взыскания кредиторов государства-собственника по его обязательствам.

Поэтому на первом месте и названы бюджетные средства, которые реально составляют

объект такого взыскания. Эти же средства служат источником дополнительной

(субсидиарной) ответственности государства (публично-правового образования)

по долгам его казенных предприятий и учреждений при недостатке у них денежных

средств для расчетов со своими кредиторами.

     В п. 2 ст. 214 ГК установлен особый режим земли и природных ресурсов.

Он заключается в данном случае в том, что государственной собственностью объявлена

вся та земля и все те природные ресурсы, которые прямо не переданы в частную

собственность граждан и юридических лиц либо в муниципальную (публичную) собственность.

Иначе говоря, установлена своеобразная презумпция (предположение) государственной

собственности на землю и другие природные ресурсы, что исключает их существование

в качестве бесхозяйного имущества (ст. 225). С другой стороны, этим правилом

закона установлены известные ограничения частной собственности на землю и

другие природные ресурсы в том смысле, что они могут быть объектом частной

и даже муниципальной собственности лишь в той мере, в какой это прямо допускается

государством.

     Субъектами права муниципальной собственности в п. 1 ст. 215 ГК объявлены

городские и сельские поселения и другие муниципальные образования. Конкретизировать

это понятие должен будущий закон о местном самоуправлении, не относящийся

к числу гражданско-правовых. Однако уже на базе норм Кодекса можно сделать

по крайней мере два очевидных вывода по этому вопросу. Во-первых, субъектами

муниципальной собственности являются различные муниципальные (публично-правовые)

образования в целом, а не их органы управления. Во-вторых, муниципальная собственность

не является разновидностью государственной собственности, ибо ее субъекты

не являются государственными образованиями. Однако она относится к публичной,

а не к частной собственности, поскольку ее субъекты - муниципальные структуры

- являются публично-правовыми образованиями.

     Иное дело, что от имени соответствующего муниципального образования собственника

его правомочия в соответствии со своей компетенцией могут осуществлять те

или иные его органы (п. 2 ст. 215, ст. 125 ГК), что не делает их собственниками

соответствующего имущества. Как и государственные органы, органы муниципальных

образований могут выступать в имущественном обороте и в качестве самостоятельных

юридических лиц - муниципальных учреждений, обладающих самостоятельным вещным

правом оперативного управления на закрепленное за ними имущество (ст. 296).

Частью этого имущества - денежными средствами - они будут отвечать по своим

обязательствам. При осуществлении ими правомочий собственника муниципального

образования - они получают возможность в той или иной мере распоряжаться имуществом

этого собственника, поступающим, выбывающим или составляющим его казну, и

именно имущество казны, в первую очередь средства соответствующего бюджета,

составляет базу самостоятельной имущественной ответственности такого муниципального

(публичного) собственника по своим долгам.

     В связи с этим муниципальное имущество, подобно государственному, также

делится на две части (п. 3 ст. 215 ГК). Одна часть закрепляется за муниципальными

предприятиями и учреждениями на самостоятельных, хотя и ограниченных вещных

правах хозяйственного ведения и оперативного управления, а другая, нераспределенная

часть составляет казну соответствующего муниципального образования. С точки

зрения интересов имущественного оборота такое разделение муниципального имущества

имеет значение прежде всего для обоснования раздельной имущественной ответственности

муниципального образования и созданных им юридических лиц по их долгам.

     В ст. 217 ГК указывается на возможность приватизации государственного

и муниципального имущества, то есть его переход в установленном законом порядке

из публичной в частную собственность. При этом следует иметь в виду, что объектом

приватизации может стать любое недвижимое имущество, определенное в этом качестве

специальным законом, кроме имущества, составляющего исключительную собственность

федерального государства, - изъятого из оборота. Переход движимого имущества

от публично-правовых образований к частным лицам обычно совершается в порядке

традиционных гражданско-правовых сделок по отчуждению имущества, прежде всего

по договорам купли-продажи, заключаемым и оформляемым по общим правилам гражданского

законодательства. Исключением здесь являются только принадлежащие публично-правовым

образованиям акции акционерных обществ, которые могут отчуждаться в частную

собственность граждан и юридических лиц не только в общем порядке, предусмотренном

гражданским законодательством, но и в специальном порядке, установленном законодательством

о приватизации.

     Что же касается перехода в частную собственность принадлежащих публично-правовым

образованиям долей участия (паев) в обществах с ограниченной ответственностью

и в хозяйственных товариществах, а также патентов и иных объектов "интеллектуальной

собственности" (что предусмотрено в ст. 1 Закона о приватизации государственных

и муниципальных предприятий), то здесь речь идет о переходе к другим лицам

прав, а не вещей, что и с точки зрения общего гражданского законодательства

требует особого оформления (см. ст. 382-390 ГК).

     Переход из публичной в частную собственность таких объектов недвижимости,

как предприятия (имущественные комплексы), жилые дома, квартиры, земельные

участки, предусмотрен специальными законами. Они же устанавливают условия

и порядок оформления такого перехода, включая оформление права собственности.

Поэтому общие правила ГК о приобретении и прекращении права собственности

распространяются на эти отношения только при отсутствии специальных указаний

в законодательстве о приватизации. По существу, это означает, что в соответствии

с общим правилом об исключении специальным законом действия общего закона

отношения приватизации в основном выведены из-под действия правил Кодекса.

     В ст. 216 ГК закрепляется более развернутое и четкое, чем в ранее действовавшем

Законе о собственности, понятие и виды ограниченных вещных прав. Такие права

на имущество принадлежат лицам, не являющимся его собственниками, но тем не

менее получающим возможность в том или ином (ограниченном) отношении использовать

чужое имущество в своих интересах без посредничества собственника, в том числе

иногда и помимо его воли.

     Вещные права как отдельная разновидность гражданских прав обычно противопоставляются

правам обязательственным. В этом качестве основной чертой всех вещных прав

выступает их абсолютный характер, в силу которого субъекты данного права самостоятельно

воздействуют на соответствующее имущество без содействия каких-либо иных лиц,

а все другие участники имущественных отношений должны не препятствовать им

в осуществлении таких возможностей. В отличие от этого в обязательственных

правоотношениях, имеющих относительный характер, управомоченное лицо, например

арендатор, может воздействовать на чужое имущество в своих интересах только

при участии иного лица собственника, дозволяющего это по условиям заключенного

договора. В вещных (абсолютных) правах обязанными лицами являются все участники

имущественных отношений, которые несут лишь пассивную обязанность, обычно

выражающуюся в запрете нарушения этих прав. В обязательственных отношениях

обязанное лицо - должник обычно играет активную роль, совершая по требованию

своего контрагента кредитора необходимые ему действия.

     Вещные права оформляют непосредственное отношение лица к вещи в том смысле,

что для осуществления своего права такое лицо не нуждается в посредничестве

других лиц. Обязательственные права осуществляются путем исполнения обязанным

лицом требований управомоченного, например, по передаче ему имущества, право

на которое, следовательно, невозможно осуществить без действий обязанного

лица.

     В таком смысле вещные права, включая право собственности как наиболее

широкое, всеобъемлющее из них, давно известны не только русскому законодательству,

но и законодательству других стран континентальной Европы, прежде всего его

германской ветви (им, в частности, посвящена книга третья Германского гражданского

уложения). В ст. 216 ГК эта категория использована в более узком смысле -

для обозначения иных, кроме права собственности, вещных прав. Поэтому в п.

2 данной статьи говорится об их принадлежности лицам, не являющимся собственниками

имущества.

     В этой связи новый ГК устанавливает еще один важный признак таких ограниченных

(по сравнению с правом собственности) вещных прав. В п. 3 ст. 216 указывается

на принципиальное их сохранение даже при смене собственника имущества. Иначе

говоря, эти права сохраняются при переходе права собственности на соответствующее

имущество, как бы обременяя его, то есть следуют за имуществом, а не за его

собственником.

     Общность вещных прав и права собственности заключается и в общих для

них средствах правовой защиты. В соответствии с п. 4 ст. 216 ГК ограниченные

вещные права защищаются от их нарушения вещно-правовыми способами, присущими

защите права собственности, причем такая защита предоставляется их обладателям

по отношению к любым другим лицам, включая и самого собственника (ст. 305

ГК). С этой точки зрения наличие ограниченных вещных прав на имущество является

известным ограничением прав самого собственника на это имущество.

     Поскольку характер и содержание ограниченных вещных прав, как и само

их возникновение, обычно не зависят от воли собственника, а определяются непосредственно

законом, последний должен сам установить все их разновидности. Если в обязательственных

отношениях, возникших на основе договора, участники в значительной мере вольны

в определении их содержания и условий, включая установление условий хотя и

не предусмотренных законом, но не противоречащих ему, то в вещных отношениях

это невозможно, поскольку они возникают не только по воле их участников.

     В связи с этим в п. 1 ст. 216 ГК включен в принципе исчерпывающий перечень

ограниченных вещных прав. К ним отнесены две группы таких прав: вещные права

по использованию чужих земельных участков (право пожизненного наследуемого

владения, право постоянного (бессрочного) пользования и сервитуты, которые

могут обременять также здания и сооружения) и вещные права юридических лиц

на хозяйствование с имуществом собственника (право хозяйственного ведения

и право оперативного управления).

     Исходя из изложенных выше признаков ограниченных вещных прав, в них также

входят предусмотренные ст. 292 ГК права членов семьи собственника жилого помещения

(тем более что в заголовке гл. 18, где расположены эти правила, речь идет

о "других вещных правах на жилые помещения"), а также право залогодержателя

на заложенное имущество (см., например, ст. 347 ГК). Несмотря на отсутствие

прямых указаний в ст. 216, вещно-правовая природа этих прав не вызывает сомнений.

Не колеблет она и вывода об исчерпывающем перечне ограниченных вещных прав,

ибо названные права также прямо предусмотрены законом.