|
Предисловие
|
В предисловиях принято говорить, что автор предлагает свое произведение на суд общества. - Не суда общества я требую этой книгой! Я требую внимания русского общества к поднимаемым мною темам. Нельзя судить, покамест не пересмотрены сами основания, на которых судят. Русское общество, которое "судило" книги, подобные моей, - увы, не всегда было судьей нелицеприятным, а моя книга как раз касается этого существенного обстоятельства. Она касается деликатного обстоятельства, именно того, как судило наше общество; судило ли оно действительно правильно, не было ли оно "судьей неправедным", и в чем причины этой неправедности? Больше того, я должен поставить вопрос, - было ли это "судящее общество" - русским обществом? Вот почему я не требую "суда общества". - Нет, напротив того, моя книга должна быть криком "слово и дело" именно по поводу этого, так называемого "суда" интеллигентского общества, должна требовать суда над ним самим. Я не писатель, который находит упоение в радости слов, и за покровом этой красивой радости забывает страдание Родины. Я не журналист, который ищет ослепительных парадоксов, соблазнительных сенсаций и сомнительного успеха скандала. Нет, эта книга писана не этими людьми. Эта книга написана прежде всего русским, национальным, политическим работником, который своей заветной целью ставит благо нашей Родины, Святой и Прекрасной, но поруганной, униженной и оскорбленной России. В этом смысле я - политический трибун, который взобрался на возвышение и кричит, зовет, призывает внимание своего народа к вопросам, в которых заключается весь корень нашей общей распри. В шуме гражданской войны, в кипении противоборствующих страстей я требую себе слова и внимания по самому главному пункту политического момента: - Нас намеренно разделяют, мы находимся в чужих руках, мы находимся под чужим влиянием! Все несчастия России в том, что свыше двух последних столетий она делала ч у ж о е д е л о ! Эта моя книга не может, конечно, быть тем, что называется н а у ч н о й к н и г о й, то есть книгой, облеченной в одежды научной формулировки, и снабженной так называемым "научным аппаратом". Боюсь, что за этим научным авторитетом, от которого прилипал у многих людей язык к гортани, зачастую скрывался до ныне самый неприкрытый соблазн! Боюсь, что именно этот научный авторитет преступно вел к молчанию простой и трезвой критики действительного положения нашей Родины. Но я в то же время, конечно, скорблю, что моя книга не научна; я очень сожалею о том, что ее написал я, а не кто - либо из ученых русских людей, облеченных этим самым "научным авторитетом"; если бы он к этому авторитету присоединил и истину, если бы он в ученых и обоснованных, как бетон, формулах сказал то, что у нас всех давно на уме и на языке, - это было бы триумфом русского духа. Но увы! "Ученые" этим делом не занимаются - почему, увидим ниже. Но пусть я неуч, пусть я "дремучий дикарь", как меня именовали уже по поводу моих взглядов некоторые мужи науки - я должен был написать эту книгу, так как сами ученые упорно не хотят говорить о том, что в ней заключается: - Эта книга - книга борьбы за истину, от которой русскому народу так долго отводят глаза! Те вопросы, которые я ставлю в этой политической "книге борьбы и гнева", давно необходимо поставить прямо, честно и открыто. Пора пробить эту брешь для света в русском сознании, искусственно затемняемом с давних пор. Если было прорублено давно пресловутое "окно в Европу", - пора же рубить окно и в Россию, чтобы у нас был "свой свет в окошке". Это необходимо тем более, что мы не одиноки уже в этой тенденции. Вопросы, которые поставлены в этой книге, давно вышли из подспудного, потайного существования, они стоят перед всем миром, горят, как свеча наверху горы. Масонство и его влияние обсуждаются всем миром. Мы более не одиноки в наших исканиях и в наших нахожденьях причины современных зол; те, кто для оправдания истины требует непременно взгляда, брошенного на Запад, дабы удостовериться, что и там, в передовых странах говорят об этом, - могут быть совершенно спокойны. Проблемы, которые издавна ставились русским национализмом, и которые ставятся нами в этой книге - на Западе тоже подымаются во весь рост. Царство искусственных сумерек, в которых все политические кошки были серы, кончилось. Итак, наш лозунг: - К свету! К ясному, беспощадному свету критического самопознания!
И все же я нисколько не сомневаюсь в том, что к моей книге отнесутся иронически и недоверчиво, назовут ее обскурантской наклеят на нее все приличествующие этому случаю и поводу позорные ярлыки. На эти попытки мы должны ответить: - Стара штука! Не запугаете! Не мы обскуранты, а вы обскуранты! Вы те, которые держали русский народ в неведении, управляли им при помощи соблазнительных понятий, увлекали его пестрыми побрякушками, и наконец, бросили его на край гибели, истощенного, оболганного, соблазненного! - Вы обскуранты, потому что видя то, к чему привели ваши попытки - вы и до сих пор держитесь за них, не желаете бросать этих губительных методов, преданные тщетной мечте построить на лукавстве и на хитрости золотое Царство Астреи. Катастрофа России - явление слишком грандиозное, чтобы его обойти молчанием. Мы платим слишком дорого за наш опыт, чтобы не иметь права воспользоваться его результатами. Мало того, что Россия лежит на краю гибели, - и Европе грозит та же гибель, и в Европе растут волны негодования на тех, которые привели к гибели. И поэтому и там и здесь мы должны поставить в упор вопрос: - В чем же дело? Где причина всех несчастий современного мира? Я отвечаю на этот вопрос так: - В России играла ведущую роль интеллигенция. Эта интеллигенция в продолжении последних двухсот слишком лет связала свою судьбу идеологически преимущественно с масонством, с тем кругом идей, которая так ярко. выразительно, соблазнительно, систематично проповедовало это течение европейской мысли. И может быть нигде как в России роль масонства не оказалась столь губительной, столь страшной, потому что европейское общество не могло отдаться этим идеям с той честностью, страстностью, верой и горячностью неофита, с которой отдалась этому течению наша интеллигенция. Не можем мы забывать того, что наша интеллигенция - р у с с к а я интеллигенция, со всеми качествами, которые присущи именно нашему, русскому народу. Русская интеллигенция, служа кругу масонских идей, добившись в своем порыве того, что история русской интеллигенции за 200 последних лет стала историей масонства - служила идеям этим не за страх, а за совесть, "честно и грозно", так, как всегда служит идеям русский человек. видящий в них смысл жизни, а не средство к личному благополучию. Виноват ли он в том, что его поймали на вековечном русском стремлении к правде, причем лик Русской Правды был заменен лозунгом чужим и дальним - Свобода, Равенство, Братство ? Русская интеллигенция во вред себе, но из идеалистических, чистых побуждений, сделала масонство тоже чистым, в то время, как европейское масонство - грубо и полностью эгоистично, и занято только тем, что преследует свои национальные интересы. Ведущие слои Англии, Франции и Германии, намеренно питая масонство России, последовали свои собственные интересы, в то время, как Россия, веря их проповедям, преследовала цели общечеловеческие, цели Всемирной Правды. Вот это одно и дает нам утешение в скорби, которую приходится испытывать, ниспровергая многое из того, чему привыкли поклоняться, чтить, уважать. "Русский народ, - говорил наш пророк Достоевский в своей "Речи о Пушкине", произнесенной в Москве 8 июня 1880 года, - не из одного только утилитаризма принял Петровскую реформу... Ведь мы разом устремились тогда к самому жизненному воссоединению, к единению всечеловеческому. Мы не враждебно, а дружественно приняли в душу нашу гений чужих наций, всех вместе, не делая преимущественных племенных различий, умея инстинктом, с первого шагу различать, снимать противоречия, извинять и примирять различия, и тем уже высказали готовность и наклонность нашу, нам самим только что объявившуюся и сказавшуюся, ко всеобщему человеческому воссоединению со всеми племенами великого Арийского рода. Да, назначение русского человека есть бесспорно все - европейское и всемирное! (3) Следуя в этом стремлении за лозунгами, данными Западной Европой, и никем другим как масонством, - (должен же был к т о - т о дать эти лозунги?) - русские интеллигенты искали искренне в нем Правду Божию, и тем были сведены с правильных путей. Они действовали не из меркантильных расчетов, как действовала Европа, они открывали свои сердца. И нужно сказать прямо, что Русские были у л о в л е н ы на это свое добросердечие. И теперь пора вместе с другими нациями предъявить международному масонству счета об убытках. Нужна ли моя попытка - этой книгой вскрыть, выявить, выяснить и представить русскому обществу причины нашей катастрофы по моему разумению и по непреложным фактам? Нужно ли производить следствие по делу о разразившейся в России катастрофе? Считаю, что это необходимо. Виновные в этой катастрофе должны быть найдены. Пусть не для мести, а для того, чтобы нам сойти с неверных путей, примирившись с народом, к которому мы "должны вернуться после двухсотлетнего отсутствия" (Достоевский). Моя книга может быть замолчана, что весьма вероятно в так называемом высшем интеллигентском русском обществе, декларирующем себя всегда свободным, но всегда очень пассивно держащимся в шорах тех указок, которые ему даются. В нем нет свободы критики, нет ясности в мышлении, нет - увы! - независимого национального мнения. О моей книге скажут и то, что она руководится только чувством злобы, которое де "слепит"... Нет, дорогие соотечественники, пора вам увидеть то, что привело нас, нашу Россию, на край погибели, пора увидеть то, что лицемерными и ханжескими идеалами, под которыми проводились эгоистические иностранные цели, затемняло наше зрение, не позволяло нам видеть нашего русского пути. - Да, наш русский путь, - как говорил выше наш национальный пророк Достоевский, - путь всемирный, но он лежит не через Европу, а через нашу национальность. - Что делала Россия в своей политике, спрашивает Достоевский в той же речи о Пушкине, "как не с л у ж и л а Е в р о п е, гораздо более, чем самой себе". "И впоследствии, я верю в это, - продолжает он, - что мы, то есть не мы, а будущие русские люди поймут уже все до единого, что стать настоящим русским и будет именно значить: - Стремиться внести примирение в европейские противоречия уже окончательно, указать исход европейской тоске, в своей русской душе, всечеловечной и всесоединяющей, вместить в нее с братской любовью всех наших братьев, а в конце концов может быть изречь окончательное слово великой всеобщей гармонии, братского окончательного согласия всех племен по Христу, по евангельскому закону". (4) "И не надо, - говорит Достоевский, - возмущаться сказанным мною, что: "нищая земля наша, может быть в конце концов скажет миру новое слово"... Смешно также и уверять, что прежде чем сказать миру новое слово - "надобно нам самим развиться экономически, научно и гражданственно", и только тогда мечтать о "новых словах" таким совершенным будь то бы организмам, как народы Европы". - "Но ...основные, нравственные сокровища духа не зависят от экономической силы. Наша нищая, неурядная земля, к р о м е в ы с ш е г о с в о е г о с л о я - к а к о д и н ч е л о в е к... Напротив того, в этой Европе, где накоплено столько богатств, все гражданское основание всех европейских наций - все подкопано, и может быть завтра же рухнет бесследно, навеки веков, а взамен нечто неслыханное, ни на что прежнее не похожее. И все богатства, накопленные Европой не спасут ее, ибо "в один миг исчезнет и богатство"... "И между тем на этот-то подкопанный и зараженный гражданский строй и указывают народу нашему, как на идеал, к которому он должен стремиться, и лишь по достижении этого идеала он и осмелится пролепетать свое какое-то новое слово Европе... Неужели же и тут не позволят русскому организму развиться национально, своей органической силой, а непременно обезличенно, подражая Европе! и т. д. Вот почему, опираясь на авторитет этого нашего национального гения, я и заявляю, что нам необходимо прежде всего искать истину, единящую нас с нашим народом, с нашей историей. Пора перестать вспоминать с умилением т о л ь к о деятельность Петра, т о л ь к о деятельность Екатерины, т о л ь к о деятельность интеллигенции, как светлого начала, боровшегося с "темным царством" народа и с "черной сотней", и так далее, а пора вспомнить о том, что тысячелетия таил и таит в себе народ в исторических идеалах православия и самодержавия. Смешно отказываться от нашей истории, от наших исторических путей. Смешно говорить о том, что мы можем вернуться на п р о й д е н н ы е пути. Нет! Не можем! Но столь же верно и то, что и впереди лежащие наши пути исторически коренятся в старых наших исходах. Допускаю, что возможно, что думы мои ошибочны, - но это не причина отказываться от них. Тем более нужно исследовать то, что в них истинного, и отказаться от того, что в них неверного. На выработку руководящих идей, которые должны быть, в полном историческом согласии с народом нашим, с его историей, с его путями - должны быть брошены все силы русской интеллигенции, энергически, деятельно, свободно исследуя все эти вопросы, не отвертываясь от "темного мужика", от "фабричного", и считая, что просвещенно то, что приходит с Запада, и только. К тому же теперь надо сознаться, что Запад наш враг, и что в этом смысле оправдывается другое вещее слово нашего мыслителя, замолчанное до сей поры, слово Н. Я. Данилевского: "Европа не знает нас, потому что не хочет знать... Мы находим в Европе союзников лишь тогда, когда вступаемся за чуждые нам интересы". (5) И принимая от Запада духовный хлеб - не должно ли по одному этому подозревать, что он отравлен задачами политическими? Но если в отдельных частях мои положения и будут ошибочными, то в других частях они будет верны. Что же касается ошибочных, то их необходимых исправить общей русской работой в указанном направлении. И поэтому, выпуская теперь в свет свою книгу, могу сказать, что безразлично, примут ли мои взгляды теперь или нет, будут ли хвалить меня, или бранить, - во всяком случае, слово сказано, причина названа, а всякое слово, как сказанное, не затеряется. Рано или поздно, а вопрос о том, кто такие мы, русские, каковы наши пути, какова причина наших блужданий в течение нашей истории - встанет во весь рост перед русским обществом, и встав однажды, заставит пересмотреть тот путанный ход ее, который привел нас к такой колоссальной катастрофе в исходе второго десятилетия XX века, возложив на наши пути революцию, которой русский православный человек не знал и никогда не хотел, будучи устремлен в единую практичность национального соборного, справедливого делания, в своеобразии национальных и государственных своих форм, по своему русскому пути. |