История Советского Союза. Перестройка. Гласность

Михаил Горбачёв

Разделы:  Рефераты по истории СССР

Биографии известных людей

Всемирная История

История России

     Весной  1988   года  на  монолитном   фасаде  реактора  Перестройки   -

горбачевского Политбюро - появились первые трещины. До этого времени мало из

того, что там "варилось" и "клокотало", выплескивалось наружу, хотя  споры в

Ореховой комнате Кремля и в зале Политбюро  случались нередко. Но  Горбачеву

удавалось относительно  легко, опираясь на личную  лояльность к  нему членов

партийного синклита, гасить разногласия. Еще совсем недавно он позволял себе

высмеивать  "потуги"   западной  прессы,  которая  "провоцирует  нас,  хочет

перессорить,  расколоть  перестройку.  Запад  нас  уже  разделил:  Горбачев,

дескать,  за  вестернизацию,  Лигачев  - за  русификацию,  Яковлев  - вообще

представитель  масонских групп  и  космополитических  интересов, а Рыжков  -

технократ и держится в стороне от идеологии". А уже зимой 1988 года вслед за

журналистским дымом появился огонь.  В принципе, Михаил Сергеевич должен был

быть к этому готов - ведь пересказывал же он на Политбюро разговор академика

Г.Арбатова  с  видным  американским  советологом,  предупреждавшим: "Главные

проблемы у вашего Горбачева впереди. Они проявятся, когда перестройка начнет

от слов переходить к делу и затрагивать интересы людей".

     В  официальной  хронологии  перестройки  1988  год  -  переломный.  Сам

Горбачев характеризует  его по-разному. Иногда как  начало ее второго этапа,

конец  "митинговой  стадии",  когда "пришли  к  пониманию того, что  надо не

улучшать, а реформировать  систему". Иногда говорит откровеннее: "Собственно

перестройка начинается с  XIX партконференции". Первый  или второй  этап,  в

конце концов, не имеет значения, важно, что этот год обозначил новый рубеж -

не столько даже в развитии ситуации в стране, сколько во внутренней эволюции

самого Горбачева.  (По  понятным  причинам, по крайней  мере в  первое время

"начатая партией" перестройка послушно следовала за новым генсеком ЦК  КПСС,

как нитка за иголкой, куда бы он ни повелел.)

     Подведя,   по   его   признанию,   вместе   со   своими    сторонниками

"неутешительные итоги" 1987 года, он явно  созрел для  того, чтобы отбросить

"костыли" ленинских указаний и  цитат. Но при этом окончательно оттолкнуться

от "пристани марксизма" и  пуститься в самостоятельное плавание, к  чему его

все  настойчивее подталкивала не укладывавшаяся в  цитаты жизнь, не решался.

А.Черняев  вспоминает,  с каким облегчением  Горбачев  как-то  сообщил  ему:

"Знаешь, Анатолий, перечитал я "Экономическо-философские рукописи 1844 года"

Маркса. А ведь он там не отказывается  от частной собственности!" Поделиться

этим "открытием" с членами Политбюро генсек еще не отваживался.

     Девизом  нового  этапа  должно  было стать "разгосударствление" партии,

избавление  партийного  аппарата  от  надзора за  деятельностью  госорганов.

Стряхнув  функции  государственного  и  хозяйственного  управления,  партия,

превратившаяся   в  омертвевшую   бюрократическую   структуру,   по  замыслу

Горбачева, должна была вернуть себе "живую душу" политического движения. Мог

ли  вчерашний секретарь  крайкома,  многоопытный партфункционер не понимать,

что разделить партию и государство, сросшиеся за  годы советской власти, как

сиамские близнецы, - значило рисковать,  что ни один из них - ни партия,  ни

государство  - не переживет этой операции. Ведь помимо партийных комитетов в

стране, в сущности, не было других управляющих органов.

     Он должен был отдавать себе отчет, что попытка перелицевать, вывернуть,

как  перчатку, наизнанку  эту "Партию-государство",  превратив  для начала в

"Государство-партию"  (на том этапе о многопартийности Горбачев благоразумно

не заговаривал), добиться после десятилетий однопартийной диктатуры, которая

почему-то  называлась   советской   властью,  передачи  реальных  полномочий

призрачным Советам - значило броситься с головой в море вопросов, не имевших

тогда  ответов.  Да  и был ли  у  него реальный  шанс "уговорить"  партийную

номенклатуру,  если не полностью отдать свою бесконтрольную власть, то  хотя

бы поделиться  ею  с  государственными  и хозяйственными  органами,  да  еще

согласиться подвести под нее, хотя бы задним числом, легитимную базу, пройдя

через   выборы?  Ведь   оторвать  аппарат  от  властных   позиций,   вернуть

затвердевшую  чиновно-бюрократическую  структуру  в  расплавленное состояние

политического  движения  означало  на  деле  порвать  не  только  с  уставом

сталинского "ордена меченосцев", но  и с ленинской концепцией партии "нового

типа",  перебежать  от большевиков  к  меньшевикам, вернуться чуть ли  не  к

изначальным, "катакомбным" временам коммунизма и эпохе, в которую российские

социал-демократы ощущали  себя  связанными родством  со  своими европейскими

собратьями.

     Прав,  выходит,  оказался   Егор  Кузьмич  Лигачев,   который,   поздно

спохватившись,  ахнул,  обнаружив, что Горбачев  "совершил  переворот против

марксизма-ленинизма  и  заменил  его социал-демократизмом". Лишенная регалий

государственной власти, реформированная по чертежам Горбачева  партия должна

была напоминать скорее партию Тольятти и Берлингуэра, чем Брежнева, Черненко

или  Андропова, с  той только разницей,  что  итальянским руководителям было

куда проще освобождать  свою компартию от пут 10  заповедей Коминтерна,  чем

Горбачеву,  у  которого  в  отличие  от  них  за  плечами  был  окостеневший

бюрократический аппарат, намертво сросшийся с государством.

     Кто  знает,  может быть,  он и  не ставил  перед  собой  этой  заведомо

недостижимой    цели   и    вновь   "лукавил",   намереваясь    использовать

организационно-административный    ресурс    партаппарата   -    единственно

эффективной   исполнительной   власти   в   стране,  чтобы   его  же  руками

демонтировать  идеологическое  партийное  государство  и  превратить  его  в

советское,  то есть  светское. Сам  он  утверждал,  что хотел нейтрализовать

аппарат,  помешать   этому  "монстру"  превратить  партию  "профессиональных

революционеров" в оплот антиперестроечной контрреволюции.

     Сделать это Горбачев предполагал, опять-таки следуя непременно  заветам

Владимира Ильича. Тот  в  свое время  допускал возможность  "откупиться"  от

буржуазии, чтобы избежать гражданской войны. То, что не получилось у Ленина,

собирался    осуществить   Горбачев,   "откупившись"   от   партноменклатуры

предложением  совместить  должности  партийных  секретарей  и  председателей

местных  Советов.  Коварство этого  внешне невинного  предложения состояло в

том,  что   для  его  осуществления  от  партсекретарей   требовалась  сущая

безделица:  пройти  через   выборы.   Так  в  1988-м  он  начал  заталкивать

недоверчиво упирающегося  верблюда государственной  партии в  игольное  ушко

политической демократии.

     Верил ли  сам в  успех  этой операции  или  попросту  тянул  время, как

утверждают его  нынешние  критики из КПРФ, которым  не удалось перебраться в

рыночное  "зазеркалье"  (в  отличие от немалой части  номенклатуры, которая,

браня  и  пиная  своего  генсека,  тем  не  менее  успешно  распорядилась  и

подаренным  кредитом времени, и  предложением  "откупиться", прибрав к рукам

вместе  с   новой   властью   и  здоровенные  куски  бывшей  государственной

собственности). Ответа  на  этот  вопрос,  боюсь, мы  не получим, даже  если

спросим самого  Горбачева.  В лучшем  случае ответ  будет сегодняшним, а  не

тогдашним.

     А.Яковлев  вспоминает, что еще в конце  1985 года он  написал Горбачеву

записку  в  предложением  разделить  КПСС  на  две  партии:  либерального  и

консервативного направления, сохранив их в рамках  одного Союза коммунистов.

Тот,  прочитав записку, ограничился  лаконичным:  "Рано". Напоминая  об этом

предложении,  Яковлев признает,  что  были  резоны и  в суждениях Горбачева,

считавшего,  что  "с  тоталитарным   строем  на   определенном  этапе  может

справиться  только  тоталитарная партия. Однако, - добавляет он, -  это было

возможно только до тех пор,  пока аппаратный слой  партии поддерживал своего

генсека".

     Считать   тем   не   менее,   что    уже   тогда   Горбачев   замыслил,

"попользовавшись"  услугами  партии,  освободиться  от  нее  и  запланировал

переход от партийной диктатуры к своей личной путем введения "президентского

режима",  все-таки нет достаточных оснований. Не меньше  обвинений выдвигают

представители   другого   политического   фланга,   упрекая   в   том,   что

непростительно долго  колебался, прежде чем  решился  на разрыв,  мешкал и в

результате роковым образом в очередной раз опоздал.

     Однако в 1988 году до "развода"  с  возглавляемой  им партией  было еще

далеко, и  генсек, возможно, вполне искренне полагал, что его долг объяснить

партийному  воинству, что  времена изменились, на дворе другая эпоха, и если

партия к  ней не приспособится, ее  ждет политическая катастрофа. Для  этого

"крупного" внутрипартийного разговора и была задумана XIX партконференция.

     Как  опытный   настройщик,  Горбачев   пытался   добиться,  чтобы   все

инструменты  на будущем концерте звучали  в унисон. Во время  многочисленных

встреч со  своими недавними коллегами - первыми секретарями обкомов -  он не

переставал твердить:  "Надо  выработать  новую  правовую  систему  на основе

концепции социалистического  правового государства. Ведь, откровенно говоря,

партия  присвоила себе  власть  недемократическим  путем.  А  потом  себя  и

конституционно   провозгласила  как  правящую...  Самое  большое  беззаконие

творится  у нас в партийных комитетах,  в  обкомах -  там первые  нарушители

законов...  Такой власти,  какую  имеет  у нас партия,  нет  нигде,  даже  в

авторитарных режимах. Там руководителей  ограничивает частная собственность.

А у нас ограничитель только один: моя совесть и партийность".

     Секретари угрюмо слушали своего  начальника, рассказывающего им то, что

они и без него знали, и из всего сказанного обращали внимание на две главные

новости: первая -  каждому  из  них предстоит пройти  через выборы  в  главы

исполнительной власти; вторая - срок их ставшей уже привычной номенклатурной

жизни будет ограничен двумя мандатами по 5 лет. "Если уж кто дюже выдающимся

окажется,  тогда его  тремя  четвертями  голосов  можно  и  на  третий срок.

Главное, не думать, как же я сохранюсь в системе. О стране надо думать".

     Конечно, наивно было надеяться, что та  самая партийная рать, начавшая,

как  уже  почувствовал  Горбачев,  превращаться в  главное  препятствие  для

задуманной  реформы,  перестанет  думать о себе и  озаботится  исключительно

делами  страны. И  тем  не менее хотя бы для очистки совести, перед  тем как

окончательно расстаться с  партией,  частицей которой он был практически всю

сознательную  жизнь,  Горбачев считал, что должен дать  ей  шанс. Будучи сам

человеком одной  группы крови и общего жизненного опыта со своими партийными

товарищами, он должен был представлять себе,  как они им  распорядятся. Речь

определенно шла  уже  не  о  словах, а  об интересах,  и  самое  время  было

вспомнить   мудрое   предостережение   американского  советолога,   приятеля

академика Арбатова.

Из доклада Генерального секретаря КПСС Михаила Сергеевича Горбачева (р. 1931) на Пленуме ЦК КПСС (27 января 1987 г.) о годах, когда партию возглавляли его ...

Сергей Федорович надеялся изменить отношение Горбачева к армии. ... Сергей Федорович понимал, что политика Горбачева приведет к развалу ...

директоров, а 15 января состоялась встреча с М. С. Горбачевым (заранее .... Горбачев ответил: "Я очень рад, что вы связали эти два. слова". Мы прошли в зал. ...

советские и хозяйственные руководящие должности (доклад Горбачева на ... Горбачев, и его ближайшие сторонники сами еще не полностью свободны от ...

телеграмму Горбачеву и Рыжкову с изложением нашей точки зрения. ... Горбачев смешивал две совершенно различные вещи - преступные акты убийств, ...

За этот период Лукьянов должен был переговорить с Горбачевым, который, как выяснилось, ... Дело в том, что вскоре Горбачев подписал с немцами соглашение, ...

«Это то зерно,— сказал М. С. Горбачев,— что мы сейчас закупаем за валюту, товарищи. ... Товарищ М. С. Горбачев, выступая с докладом на XXVII съезде КПСС, ...

К середине 80-х стала очевидна бесперспективность советского военного присутствия в Афганистане. В 1985 года после прихода Горбачева Кармаль был заменен на ...

Горбачев М. С. (за выдающийся вклад в процессы укрепления мира, которые происходят сейчас в важнейших областях жизни мирового сообщества) 1990 г. ...

Он никогда не шел против Горбачева. Я не раз был свидетелем того, как отец. одергивал подчиненных, позволявших нелестные или, вернее, фамильярные ...