Экономика

Частная система социального обеспечения

Опыт чилийских экономических реформ

Источник: Глобальная сеть рефератов

 Экономическая и политическая история Чили новейшего времени слабо известна не

только широкой публике, но и специалистам, за исключением небольшого числа

страноведов. Между тем события, имевшие место в этой латиноамериканской стране

в 70-е и 80-е гг., имеют значение, далеко выходящее за пределы конкретного

региона и временного периода.

Попыткой восполнить этот пробел является публикация книги, посвященной одной

из сложнейших реформ, когда-либо осуществлявшихся на практике. Речь идет о

чилийской реформе пенсионной системы, начатой в 1980 г.

Логику реформы, благоприятные и противодействующие факторы невозможно понять,

не рассмотрев, хотя бы вкратце, социально-экономический фон, на котором

разыгрывалась борьба идей, что, почти не прекращаясь, продолжается с конца XIX

столетия по наши дни. Чили не избежала сильного влияния социалистических и

этатистских теорий, получивших особенное распространение с двадцатых годов.

Как и во многих других странах, экономический кризис конца двадцатых -- начала

тридцатых годов преодолевался здесь на путях усиления экономической и

политической мощи государства, постепенно превратившегося в единственного

дееспособного субъекта экономической деятельности (владельца капитала и

природных ресурсов, распоряжающегося экономическим и культурным потенциалом

страны).

К началу реформ в чилийской экономике сложился механизм государственного,

политического и экономического контроля над значительной частью хозяйственной

системы. Важными компонентами этого механизма были:

  1. значительная доля государственной собственности;

  2. государственное управление экономической деятельностью;

  3. ограничения в области внешней торговли;

  4. крайняя степень монополизации рынка труда;

  5. государственный контроль над средствами массовой информации.

1. Значительная доля государственной собственности в отраслях народного

хозяйства. К концу 1972 г. правительство контролировало 90% производства в

добывающей промышленности, 84% строительства, 52% обрабатывающей

промышленности, 60% оптовой торговли. Государству принадлежало 75%

обрабатываемых сельскохозяйственных земель, 88% внутренних кредитных ресурсов.

Во всех отраслях государству принадлежало более 600 корпораций и компаний.

2. Государственное управление экономической деятельностью. В России даже

среди специалистов мало кто знает, до какой степени чилийская экономика времен

Альенде была похожа на социалистическую плановую экономику типа той, что

существовала в СССР и странах Восточной Европы. В начале 70-х годов в Чили

централизованно устанавливались цены на более чем 3 тыс. видов продукции.

Прочие цены регулировались многочисленными налогами, устанавливаемыми для

отраслей, предприятий и отдельных видов продукции. Величины и способы

исчисления налогов постоянно менялись, что усугубляло хаос в экономике. Наряду

с регулированием цен существовала практика прямого прикрепления поставщиков к

потребителям. Так, в 1991 г. чилийский бизнесмен, владелец чаеразвесочной

фабрики, рассказывал российским экономистам, что во времена Альенде

государство директивно определяло ему поставщиков оптовых партий чая, цены и

объемы покупок, покупателей розничных партий чая, цены и объемы продажи.

3. Ограничения в области внешней торговли. Начиная с кризиса цен на мировом

рынке селитры в 1918 г., в то время составлявшей главную статью чилийского

экспорта, для Чили было характерно постоянное расширение государственного

вмешательства во внешнюю торговлю. К началу экономических реформ имелась

гигантская запутанная система регуляторов внешнеэкономической деятельности,

простиравшаяся от множественности обменных курсов и наличия нетарифных

ограничений на экспортно-импортные операции (лицензирование и квотирование

вывоза и ввоза товаров, применение в расчетах дифференцированных коэффициентов

фискального характера) до уголовного преследования граждан, владеющих

иностранной валютой. Эти усилия материализовались в почти полной утрате

конкурентоспособности чилийских товаров, растущей стагнации экспорта (в

течение десятилетия, предшествовавшего экономической реформе, экспорт

увеличивался в среднем менее чем на 1% в год), фиксации его сырьевой структуры

(более 85% экспортных поступлений приходилось на чилийскую медь).

4. Крайняя степень монополизации рынка труда. Исторически сильные профсоюзы

эволюционировали в суперструктуру Центральной Федерации Профсоюзов (Central

Unica de Trabajadores), руководство которой провозгласило своей главной целью

объединение всех чилийских трудящихся в одну профсоюзную организацию.

Характерна полная поддержка государством этих устремлений. Можно упомянуть в

этой связи, что чилийскими законами предусматривалось обязательное членство в

профсоюзе и, разумеется, обязательная уплата членских взносов.

Давление профсоюзов на государство превратило институт заработной платы из

регулятора экономических пропорций в систему необоснованных привилегий и

дискриминации. Величина заработной платы в отраслях народного хозяйства была

прямо пропорциональна степени политической силы соответствующих отраслевых

профсоюзов. В ряде отраслей (обслуживание морских портов, горнодобывающая

промышленность и др.) зарплата была столь велика, что рабочие места

передавались по наследству как своего рода статусная привилегия. Рабочие этих

отраслей, ставшие "собственниками" своих рабочих мест, часто сдавали их в

аренду на следующих условиях: 50% заработка тому, кто фактически работал, и

50% -- арендодателю (это называлось "полцыпленка").

5. Немаловажным являлся и практически полный государственный контроль над

средствами массовой информации, осуществлявшийся как прямо (в собственности

государства были национальные телевизионные каналы, 10 общенациональных газет,

27 журналов), так и косвенно, через систему ограничительных законов.

Деятельность средств массовой информации способствовала полной дезориентации

населения и росту социальных требований, которые парадоксальным образом

оборачивались против самого государства.

К началу экономических реформ стало ясно, что каждый очередной шаг

правительства в направлении расширения контроля над экономикой ухудшает

ситуацию, провоцируя дальнейшее продвижение к той грани, за которой необратимо

разрушаются механизмы саморегулирования экономической системы. Промышленное

производство практически не росло, инвестиции снижались (в 1972г. -- на 8%),

снижалась реальная заработная плата. Инфляция, достигшая в 1973 г. 1000% (500%

по официальной оценке правительства), при сохранении централизованного

ценообразования вызвала к жизни гигантский черный рынок. В ответ на это

правительство организовало систему Управлений по снабжению и ценам,

насчитывавшую более 1,5 тыс. местных отделений. На нее возлагалась задача

распределения и рационирования товаров потребительского назначения. Это

означало переход к правительственному контролю над рынком розничных продаж,

утрату последних элементов независимости людей от государственных структур.

Приход к власти военных в сентябре 1973 г. обозначил важный рубеж в жизни

страны. Меры военного правительства по подавлению политического сопротивления,

предпринимавшиеся после переворота, подробно комментировались в нашей печати и

специальной литературе. Политическая история правления военных закончилась

президентскими выборами 1989 г. и выборами в парламент в 1990 г., как это было

предусмотрено конституцией 1980 г. Вместе с тем, без должного внимания остался

переворот экономический, начавшийся в 1973 г. и продолжающийся до сих пор.

Безусловным свидетельством его успеха можно считать неизменность принципов

экономической политики, провозглашенную победившими на первых за 15 лет

свободных выборах христианскими демократами после ухода Пиночета с поста

президента.

Экономическая политика, проводившаяся в Чили на протяжении правления военных,

была одновременно и шагом в неизвестное, и возвращением к принципам

экономического либерализма XIX века. Напомним, что в середине 70-х гг. не

существовало ни рейганомики, ни тэтчеризма, в значительной мере опиравшихся на

ценности либерализма в практической политике в 80-е гг. Начиная с первых мер

по либерализации цен в 1973--1974 гг., от правительственных экономистов

потребовалось немалое мужество, поскольку практически все действия шли вразрез

с господствовавшими тогда в мире взглядами на роль государства и его место в

экономическом развитии. Кроме того, несмотря на поддержку их начинаний со

стороны президента Пиночета, они находились в постоянном конфликте с мощными

промышленными группами, привыкшими к покровительству государственных органов,

а также со многими влиятельными военными.

Последовательно восстанавливая ткань экономической жизни страны, чилийские

экономисты, занимавшие ключевые посты в соответствующих ведомствах

(министерство финансов, Центральный банк, министерство социального обеспечения

и т. п.) продемонстрировали виртуозное владение не только теорией, но и, если

так можно выразиться, техникой либерализма.

Ликвидация системы централизованного ценообразования и реформа внешней

торговли вызвали к жизни рыночные стимулы к наращиванию производства и

экспорта, к рационализации потребления. Рационализация государственных

расходов и внедрение более эффективной налоговой системы снизили дефицит

государственного бюджета с 25% валового внутреннего продукта в 1972 г. до 2% в

1986 г. Инфляция снизилась с 1000% до 300%, а затем до менее чем 20% в год.

Экспорт рос на 10% ежегодно. Следует учесть, что этот взрыв экспортного

потенциала происходил на фоне резкого ухудшения условий торговли для Чили.

Появились новые отрасли, обеспечивающие экспортные доходы. Прежде всего,

нетто-экспортером стало сельское хозяйство. Здесь была проведена

приватизационная аграрная реформа, в рамках которой было приватизировано 150

тыс. ферм (значительная часть этих ферм была отобрана в государственную

собственность при прежних правительствах под лозунгом увеличения социальной

справедливости, да так в ней и осталась). Новой экспортной отраслью стала

лесная промышленность, где после приватизации удалось в короткие сроки перейти

от истощительного лесопользования к росту площадей, занятых

высокопродуктивными лесами, а также модернизировать целлюлозно-бумажный

комплекс. В настоящее время доля меди в экспортных доходах снизилась до 40%

при росте экспорта в 10 раз.

Впечатляющих результатов чилийская экономика добилась и в области

институциональных преобразований, позволивших сформировать достаточно мощную

инфраструктуру рыночных отношений. Приватизация финансово-банковской сферы

сочеталась с процессом приватизации, в ходе которого государство полностью

передало в частные руки контроль над металлургической компанией, двумя

мощнейшими национальными энергетическими компаниями, телефонной компанией и

многими другими. Количество государственных предприятий только за первые годы

реформы уменьшилось более чем в 8 раз -- с 620 в 1973 г. до 76 в 1981 г .

Все эти процессы стали возможны ввиду большой степени комплексности чилийских

реформ. Одним из важнейших достижений, сделавших возможным многие

преобразования в смежных областях, является реформа пенсионной системы.

Когда ее автор, Хосе Пиньеро, изложил основные идеи реформы в докладной

записке, ему "высочайшее было предложено возглавить соответствующее ведомство.

Преодолев сопротивление части военных, связав себя обязательством стать

"крайним" в случае провала задуманного, Пиньеро попросил военных перенести

момент старта реформы с четвертого на первое мая 1981 г. "Я хотел, чтобы этот

день отмечался как праздник освобождения рабочих от государства", -- пояснил

он.

В предлагаемой читателю книге имеется и полное, и краткое изложение основных

положений реформы. [В русском издании книга публикуется с небольшими

сокращениями. -- Прим. ред.] Мы остановимся в заключение на тех эффектах

реформы пенсионной системы, которые имеют универсальное значение.

Во-первых, по наблюдению В. А. Найшуля, на практике было показано, что

экономическая безопасность людей и государство вовсе не являются так

нераздельно слитыми, как это было принято считать в XX веке, особенно для

повсеместного формирования государственных систем социального обеспечения.

Во-вторых, экономика получила ресурс накопления капитала, который

характеризуется следующими чертами. Он является стабильным, так как привязан к

процессам, имеющим почти "демографическую" устойчивость. Он является

внутренним, позволяя избегать роста зависимости страны от колебаний мирового

финансового рынка. Наконец, режим воспроизводства капитального запаса,

аккумулируемого пенсионной системой, опирается на индивидуальные решения. Эти

решения направлены на максимизацию отдачи при ограничениях на структуру

активов. Все эти свойства позволяют говорить (более строго, позволяют

выдвинуть гипотезу) о превращении пенсионной системы, являющейся в своем

государственном варианте разрушителем макроэкономической стабильности, в

фактор, притягивающий (в смысле теории аттракторов) экономическую систему к

состоянию стабильного роста.

Наконец, еще одно значение пенсионной реформы, реализованной в Чили, состоит в

коренной перемене взгляда на человека как классово-ролевое существо. Очевидно,

что, капитализируя часть своих доходов, каждый трудящийся решает задачу выбора

(точнее, как показано в книге, целый ряд задач выбора), превращаясь, таким

образом, в хозяина собственной судьбы.

Применим ли опыт Чили в нашей стране? Ответ, который можно дать, исходя из

сегодняшнего (1992 г.) понимания этой проблемы звучит: и "да", и "нет". "Нет",

потому что освобождение от социализма в наших странах происходит в

диаметрально противоположных условиях: в Чили -- в условиях чрезвычайно

сильной центральной власти и сохранения профессиональных рыночных знаний во

всех слоях общества (что и позволило сконструировать "сверху" изящную и

надежную частную пенсионную систему), в нашей стране -- в условиях слабого

государства, спонтанных реформирования и рыночного самообучения, при

отсутствии твердых денег, неразвитом рынке капитала и т. п. Поэтому о прямом

заимствовании чилийской системы сейчас не может быть и речи. "Да", потому что

произведенная в Чили приватизация государственного пенсионного долга и всего

пенсионного обеспечения является необходимой составной частью всякой глубокой

рыночной реформы. Таким образом, нам, по-видимому, хотим мы этого или не

хотим, придется вслед за чилийцами решать те же проблемы, и здесь большие и

малые детали их опыта могут быть чрезвычайно полезны. Наконец, чилийские

реформы вообще и пенсионные реформы в частности являются прекрасным учебником

экономического либерализма и, как таковые, долго будут служить источником

вдохновения и полезных знаний для экономистов и политиков.

Г. Сапов

-------------------------------------------------------------------------------