Литература |
Великие писатели
Разделы: Классическая литература |
Лирика - это единственный вид искусства, который человек может целиком и полностью "присвоить" себе, превратив лирическое произведение или отдельные строки в часть своего сознания Произведения других искусств живут в душах как впечатления, как память об увиденном, услышанном, а вот лирические стихи сами врастают в души, откликаются в нас в определенные моменты жизни К этой мысли приходили многие мудрецы Краткость, как известно, сестра таланта Может быть, поэтому народ всегда охотно и сам создавал, и живо откликался на лаконичные поэтические формы, которые легко запоминаются Вспомним рубай Хайяма - четыре строчки Почитаем древние латышские дайны, их тысячи, тоже кратких четырех-пяти-шестистиший Ах, зелененькая щучка Всю осоку всполошила' Ах, красавица-девица Всех парней растормошила (Перевод Д Самойлова) В мировой поэзии и Востока и Запада мы найдем немало примеров кратких форм лирики Русские частушки - это тоже особый вид лирики В русских пословицах и поговорках просматриваются порой двустишия . Но когда речь заходит о краткости как особой поэтике, мы сразу вспоминаем Японию и слова "танка" и "хокку" Это формы, которые несут глубоко национальный отпечаток Страны восходящего солнца Пятистишие - танка, трехстишие - хокку Японская поэзия культивирует эти формы уже много веков и создала удивительные шедевры Сразу скажем, что если бы не кропотливейшая и талантливейшая работа некоторых переводчиков, и, в первую очередь, Веры Марковой, мы бы вряд ли могли насладиться тончайшей поэзией Басе, Оницура, Тие, Бусона, Исса, Такубоку Именно благодаря конгениальности некоторых переводов книги японской лирики в России расходились еще недавно миллионными тиражами Прочитаем несколько стихотворений Басе, безусловно великого поэта, достигшего в хокку наибольшей поэтической выразительности, в переводе В Марковой И осенью хочется жить Этой бабочке пьет торопливо С хризантемы росу Можно и не знать, что хокку построена на определенном чередовании количества слогов, пять слогов в первом стихе, семь во втором и пять в третьем - всего семнадцать слогов Можно не знать, что звуковая и ритмическая организация трехстишия - это особая забота японских поэтов Но нельзя не видеть, не чувствовать, не понимать того, как много сказано в этих трех строчках Сказано прежде всего о жизни человека "И осенью хочется жить " И в конце жизни хочется жить Роса на хризантеме - это не только очень красиво в изобразительном смысле, но и многозначно поэтически Роса ведь очень чистая, очень прозрачная - это не вода в мутном потоке быстрой реки жизни Именно в старости человек начинает понимать и ценить истинные, чистые, как роса, радости жизни Но уже осень В этом стихотворении можно уловить тот вечный мотив, который есть и у русского поэта, жившего через почти триста лет после Басе, у Николая Рубцова Замерзают мои георгины И последние ночи близки И на комья желтеющей глины За ограду летят лепестки Это из "Посвящения другу". И у Басе, и у Рубцова - вечный мотив жизни на земле и ухода... У Рубцова понятно, что речь идет об ограде палисадника и о глине в нем же, но направленность душевная - "последние ночи близки" - вызывает ассоциации с другой оградой, с кладбищенской, и с другими комьями глины... Вот я прочитал трехстишие Басе и ушел аж до Рубцова. Думаю, что японского читателя эти строки уведут к своим ассоциациям - каким-то японским полотнам живописи - многие хокку имеют прямую связь с живописью - уведут к японской философии, хризантема имеет в национальной символике свой смысл - и читатель тоже на это откликнется. Роса к тому же - метафора бренности жизни... Вообще здесь задача поэта - поэтической картиной, набросанной двумя-тремя штрихами, заразить читателя лирическим волнением, разбудить его воображение, - и для этого средств у хокку достаточно, если, конечно, хокку пишет настоящий поэт. Вот еще трехстишие Басе: Едва-едва я добрел, Измученный до ночлега... И вдруг - глициний цветы/ В традиции хокку изображать жизнь человека в слиянии с природой. Поэты понуждают человека искать потаенную красоту в простом, незаметном, повседневном. Согласно буддийскому учению, истина постигается внезапно, и это постижение может быть связано с любым явлением бытия. В этом трехстишии - это "глициний цветы". Конечно, мы лишены возможности воспринимать стихи Басе в полной мере, о которой Поль Валери сказал, что "поэзия - это симбиоз звука и смысла". Смысл перевести легче и вообще возможно, но вот как перевести звук? И все-таки, нам кажется, при всем том, Басе в переводах Веры Марковой очень близок к своей первоначальной, японской, особенности. Не всегда надо искать в хокку какой-то особый глубокий смысл, зачастую - это просто конкретное изображение реального мира. Но изображение изображению рознь. Басе это делает очень зримо и чувственно: Утка прижалась к земле. Платьем из крыльев прикрыла Голые ноги свои... Или в другом случае Басе стремится передать через хокку пространство - и только. И вот он его передает: Бушует морской простор/ Далеко до острова Садо, Стелется Млечный Путь. Если бы не было Млечного Пути, не было бы и стихотворения Но на то он и Басе, чтобы через его строки нам открылось огромное пространство над Японским морем. Это, видимо, холодная ветреная осенняя ясная ночь - звезд бесчисленное множество, они блестят над морскими белыми бурунами - а вдали черный силуэт острова Садо. В настоящей поэзии, сколько ни докапывайся до последней тайны, до последнего объяснения этой тайны все равно не докопаешься. И мы, и наши дети, и наши внуки повторяем и будем повторять "Мороз и солнце; день чудесный!.." - все понимают и будут понимать, что это вот поэзия, самая чудесная и истинная, а почему она поэзия и что в ней такого - об этом даже не хочется особенно и задумываться. Так и у Басе - японцы чтут его, знают наизусть, не всегда отдавая себе отчет, почему его многие стихи сразу и навсегда входят в душу. Но ведь входят! В настоящей поэзии маленькая зарисовка, какой-нибудь пейзаж, бытовой фрагмент могут стать поэтическими шедеврами - и народ их так и будет осознавать. Правда, порой трудно, даже невозможно передать на другом языке, в чем заключается чудо того или иного стихотворения на языке родном. Поэзия есть поэзия. Она тайна и чудо - и так ее и воспринимают любители поэзии. Поэтому кажущееся нам простым и незамысловатым трехстишие Басе знает наизусть каждый культурный японец. Мы этого можем и не уловить не только из-за перевода, но и потому, что мы живем в другой традиции поэтической, а также по многим другим причинам. О сколько их на полях/ Но каждый цветет по-своему - В этом высший подвиг цветка! Прав Басе, у нас другие цветы, нам свое надо культивировать. Басе родился в замковом городе Уэно провинции Ига в семье небогатого самурая. Басе - это литературный псевдоним, подлинное имя Мацуо Мунэфуса. Провинция Ига была расположена в центре острова Хонсю, в самой колыбели старой японской культуры. Родные поэта были очень образованными людьми, знали - это предполагалось в первую очередь - китайских классиков. Басе с детства писал стихи. В юности принял постриг, но не стал настоящим монахом. Он поселился в хижине близ города Эдо. В его стихах есть описание этой хижины с банановыми деревьями и малень- ким прудом во дворе. У него была возлюбленная. Ее памяти он посвятил стихи: О, не думай, что ты из тех, , Кто следа не оставил в мире! Поминовения день... Басе много странствовал по Японии, общался с крестьянами, с рыбаками, со сборщиками чая. После 1682 года, когда сгорела его хижина, вся его жизнь стала странствованием. Следуя древней литературной традиции Китая и Японии, Басе посещает места, прославленные в стихах старинных поэтов. В дороге он и умер, перед кончиной написав хокку "Предсмертная песня": В пути я занемог, И все бежит, кружит мой сон По выжженным лугам. Поэзия была для Басе не игрой, не забавой, не заработком, а призванием и судьбой. Он говорил, что поэзия возвышает и облагораживает человека. К концу жизни у него было множество учеников по всей Японии.
Геннадий Иванов |
СОДЕРЖАНИЕ: «Жизнь и творчество великих писателей»
Смотрите также:
Аристид около 540-467 гг. V до н.э.
Перикл около 490-429 гг. до н.э.
Марк Туллий Цицерон 106-43 гг. до н.э.
Овидий 43 г. до н.э. -18 г. н.э.
Боккаччо как последователь Петрарки
Алексей Константинович Толстой Николай Семёнович Лесков Александр Сергеевич Пушкин Иван Сергеевич Тургенев Николай Васильевич Гоголь Владимир Иванович Даль Антон Павлович Чехов Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин Иван Алексеевич Бунин Сергей Тимофеевич Аксаков Леонид Павлович Сабанеев Исаак Эммануилович Бабель Варлам Тихонович Шаламов Александр Солженицын Сергей Есенин Михаил Булгаков Борис Васильев Артур Конан-Дойл
Розанов: «О писателях и писательстве»
Еще о графе Л. Н. Толстом и его учении о непротивлении злу
На границах поэзии и философии. Стихотворения Владимира Соловьева
М. Ю. Лермонтов (К 60-летию кончины)
«Демон» Лермонтова и его древние родичи
Счастливый обладатель своих способностей
Ив. С. Тургенев (к 20-летию его смерти)
Среди иноязычных (Д. С. Мережковский)
Толстой и Достоевский об искусстве
На закате дней. К 55-летию литературной деятельности Л. Н. Толстого
На закате дней. Л. Толстой и быт
На закате дней. Л. Толстой и интеллигенция
Некрасов в годы нашего ученичества
Автор «Балаганчика» о петербургских Религиозно-философских собраниях
На книжном и литературном рынке (Арцыбашев)
На книжном и литературном рынке (Диккенс)
80-летие рождения гр. Л. Н. Толстого
Великий мир сердца (Нечто о Л. Н. Толстом)
Гений формы (К 100-летию со дня рождения Гоголя)
Мережковский против «Вех» (Последнее Религиозно-философское собрание)
Алексей Степанович Хомяков. К 50-летию со дня кончины его
Одна из замечательных идей Достоевского
В. Г. Белинский (К 100-летию со дня рождения)
Чем нам дорог Достоевский? (К 30-летию со дня его кончины)
Загадочная любовь (Виардо и Тургенев)
Из житейских встреч. К. М. Фофанов
К 20-летию кончины К. Н. Леонтьева
Трагедия механического творчества
Тема и Боккачио, и Сократа (О цензуре)
К 50-летию кончины Аполлона А. Григорьева
Ломоносов. Его личность и судьба
Максим Горький и о чем у него «есть сомнения», а в чем он «глубоко убежден»...
Г-н Н. Я. Абрамович об «Улице современной литературы»
«Святость» и «гений» в историческом творчестве
К кончине Пушкина (По поводу новой книги П. Е. Щеголева «Смерть Пушкина»)
К 25-летию кончины Ив. Алекс. Гончарова
С вершины тысячелетней пирамиды (Размышление о ходе русской литературы)
Апокалиптика русской литературы