Новгородский частный акт

В.Ф. Андреев

В отличие от актов Чухченемского монастыря, многие, из которых дошли до нас в подлиннике и сохранили печати, грамоты Архангельского монастыря в большинстве известны по монастырской копийной книге, поэтому почти нет возможности привлечь данные сфрагистики (за исключением № 143) и палеографии.

А. А. Шахматов, рассмотрев различные сочетания имен настоятелей и имен чернеческих старост Архангельского монастыря, встречающиеся в актах, указал последовательность замещения этих должностей разными лицами:

Хронологический ряд игуменов и старост привязан только вначале, поскольку из упоминавшейся нами уже благословенной грамоты архиепископа Иоанна (1388—1414) известно, что первый игумен Архангельского монастыря Лука был современником этого владыки.90

В последнее время шахматовская схема вызвала возражения В. Г. Мироновой91 и В. Л. Янина.92 Что же заставило названных исследователей усомниться в правильности схемы, предложенной А. А. Шахматовым?

Во-первых, это отмеченный в схеме факт сосуществования старосты Степана  с  тремя последовательно  сменившимися  игуменами: Лукой, Иваном и Андреяном. В.. Г. Миронова пишет: «Если учитывать, что должность игумена была почти всегда пожизненной, то приходится думать, что Степан занимал свое место по меньшей мере 40—45 лет. Такое обстоятельство кажется невероятным, поскольку в этом случае занял должность старосты молодым человеком, что не было принято в духовной обители, видевшей в старосте человека уважаемого, умудренного жизненным опытом, а, следовательно, уже немолодого».93

Цитированное рассуждение не может, как нам представляется, служить аргументом против схемы А. А. Шахматова: В. Г. Миронова пытается общие предположения о возможной продолжительности игуменства в русских монастырях приложить к реальной действительности Архангельского монастыря конца XIV—XV в. Получается неверный вывод: староста Степан занимал свою должность «по меньшей мере 40—45 лет». Непонятно, почему 40—45, а не 25—30 или 60—70, ведь продолжительность игуменств современников Степана Луки, Ивана и Андреяна нам неизвестна (хотя кое-какие соображения на этот счет можно высказать, что и будет сделано нами далее). Между прочим, даже из наличных источников можно сделать вывод, что Степан не мог быть старостой на протяжении всего игуменства Луки и Андреяна. В первом случае его предшественником был Василий (№ 123, 124, 126), известно также, что умер Степан при Андреяне, так как сохранилась его духовная, засвидетельствованная Андреяном (№ 210), кроме того, из актов следует, что его преемником при игумене Андреяне был Федор (№ 212—214).

Таким образом, если предположить, что Иван игуменствовал лет 5—10, что вполне возможно, а Степан занял должность старосты в конце игуменства Луки, умер же он в начале игуменства Андреяна, то окажется, что Степан был старостой примерно 10— 15 лет. Такая продолжительность деятельности старосты Степана не может вызвать никаких подозрений. Но это только наше предположение: ведь Иван в действительности мог игуменствовать и 1 год, и 20 лет. Ясно одно: категорическое утверждение В. Г. Мироновой о минимальной продолжительности староствования Степана в 40—45 лет несостоятельно и не годится в качестве доказательства неправильности схемы, предложенной А. А. Шахматовым.

Вторым обстоятельством, свидетельствующим против истинности шахматовской схемы, по мнению В. Г. Мироновой и В. Л. Янина, является слишком значительный хронологический разрыв между датировками грамот № 143 и 233. В. Л. Янин отметил, что «грамота № 143 (датированная в ГВНП временем не ранее первой четверти XV в. — В. А.) фиксирз^ет куплю Михайловским монастырем половины села в Тойнокурье у Авдука и Фраля. Между тем .купчая того же монастыря у тех же Авдука и Фраля на другую половину села в Тойнокурье (№ 233.—В. А.) датирована А. А. Шахматовым: второй половиной XV в.».94

Заметим сразу, что все упреки в несовершенстве абсолютных дат архангельских грамот необходимо переадресовать издателям ГВНП, ибо А. А. Шахматов дал только схему последовательной смены игуменов Архангельского монастыря, не пытаясь определить примерную продолжительность игуменства каждого из них.

Издатели ГВНП предположительно датировали игуменство Луки концом XIV—началом XV в., поскольку он был современником архиепископа Иоанна, игуменство Ивана — временем не ранее первой четверти XV в., Андреяна — серединой XV в., а игуменства Акакия и Афанасия отнесены ко второй половине XV в. Соответственно датированы и грамоты, в которых встречаются имена упомянутых настоятелей Михайловского Архангельского монастыря.

В. Г. Миронова, полагающая, что большой хронологический разрыв в датировке грамот № 143 и 233 невозможен (но коль скоро он существует, то указывает на неправильность шахматовской схемы), усиливает свои рассуждения следующим замечанием: «... в таком случае приобретение села у Авдука и Фраля растягивается на слишком длительный промежуток времени, в то время, как монастырская братия никогда не упускала возможности, как можно быстрее приобрести дополнительные участки земли, тем более, что владение одной половиной села, вероятно, создавало неудобства в его эксплуатации в качестве земельного участка».95

В приведенном высказывании исследовательница вновь пытается приложить общие рассуждения о постоянном стремлении «монастырской братии» к быстрому увеличению своих земельных владений к конкретному факту покупки Архангельским монастырем в два приема села в Тойнокурье. Не зная реальных условий, связанных с переходом из рук в руки Тойнокурского села, а также продолжительности игуменств, невозможно судить, насколько велик промежуток между составлением двух купчих. Он мог быть и 10, и 30, и более лет:, продолжительность жизни Авдука и Фраля нам неизвестна. Однако сразу можно уверенно предположить, что между составлением купчих № 143 и 233 прошло достаточно много лет, вряд ли менее 10, поскольку за это время умерли игумены Иван и Андреян.

Что же касается замечания о неудобствах пользования половиной села, то вполне возможно, что оно справедливо. Однако не следует забывать, что в значительной части двинских актов речь идет о покупке, завещании и т. д. не всего, а лишь половины, третьей, четвертой и даже шестой части какого-либо участка.

Во    всяком    случае    оба    чисто    умозрительных    замечания В. Г. Мироновой не могут служить доказательством неправильности шахматовской схемы игуменства, поскольку оба они основаны на признании существования значительного хронологического разрыва между оформлением купчих № 143 и 233, в то время как из схемы А. А. Шахматова невозможно установить, сколь велик этот разрыв.

В. Г. Миронова и В. Л. Янин считают, что для ликвидации обнаруженных ими «противоречий» нужно в схеме игуменства поменять местами игуменов Акакия и Андреяна и признать первого из них преемником Ивана. Но тогда необходимо доказать, что Степан не был старостой при игумене Андреяие, ибо этот факт, зафиксированный в грамоте № 210, является одной из основ схемы. «Для окончательного решения» вопроса исследователи предлагают рассмотреть грамоты № 210 и 214.

Грамота № 210 — духовная старосты Архангельского монастыря Степана, в которой излагаются условия заклада неким Софонтием Акинфовым села на Косткове горе Архангельскому монастырю. В качестве послуха в грамоте назван «отец духовный» Степана игумен Андреян. В купчей № 214 Михайловский Архангельский монастырь в лице игумена Андреяна и старосты Федора покупает в полную собственность (за небольшую доплату к уже выданной ссуде) заложенное село на Костковой горе у внука закладчика — Василия Григорьевича Софонтиева внука.

В. Г. Миронова и В. Л. Янин не считают старосту Степана и игумена Андреяна современниками. Они обратили внимание на заключительную часть духовной № 210: «А на то послуси Иван Левонтьевиц, Давыд Ондреянович. А на то послух отец мои духовный игумен Андреян святаго Михаила».

Исследователи полагают, что А. А. Шахматова ввела в заблуждение «приписка» игумена Андреяна, а на самом деле закладная сделка была совершена гораздо раньше игуменства Андреяна, в дедовские времена, быть может, еще при игумене Луке, недаром сохранившийся список именует документ «духовной изустной памяти».96

Этот вывод авторы подкрепляют ссылкой на купчую № 214, (| которой действуют игумен Аидреян и внук Софонтия Акинфова Василий Григорьевич. В. Г. Миронова и В. Л. Янин приходят к выводу, что духовная Степана в свое время не была дооформлена, «снабжение ее печатью, былое наличие которой зафиксировано в списке, состоялось уже во времена внуков закладчика, когда в момент совершения купчей потребовалось и дополнительное свидетельство наличного игумена (Андреяна. — В. А.)».97

Предположение о том, что духовная Степана была составлена задолго до игуменства Андреяна и не была своевременно скреплена печатью, а для скрепления ее буллой потребовалась «приписка» Андреяна, не находит прочной опоры в сохранившихся источниках. Нет никаких признаков того, что грамота оформлялась в два приема. Думается, что все предположения В. Г. Мироновой и В. Л. Янина оказались возможными из-за отсутствия подлинника духовной Степана. Грамота была написана полностью при Андреяне, так как она названа «духовной изустной памяти». На наш взгляд, совершенно невозможно, чтобы Андреян был назван духовным отцом Степана, который умер давным-давно.

Исходя из показаний самих источников и не прибегая к «домысливанию», можно правильно объяснить неувязки, обнаруженные В. Г. Мироновой и В. Л. Яниным.

Духовная   Степана    оформлена   перед    смертью    последнего в игуменство Апдрояна. Когда Софонтий Акинфов, возможно еще при игумене Луке, заложим село на Костковой горе монастырю, не  было  составлено письменного  акта,  однако  при  заключении сделки в устной форме присутствовали два свидетеля, лишь перед смертью Степана появилась необходимость оформить закладную в виде духовной. Вот почему в документе дважды указаны послухи: Иван Леонтьевич и Давыд Андреяновжч засвидетельствовали в свое время закладную сделку,  а игумен Андреян позднее — духовную.   Никакой  приписки  игумена,  скорее  всего,   не было, весь акт был составлен в одно время и скреплен печатью. Сколь велик был хронологический промежуток между заключением закладной сделки Софонтием Акинфовым и окончательной продажей участка  Василием  Григорьевым,   сказать  трудно. В. Г. Миронова и В. Л. Янин считают его очень значительным, основываясь на том, что обязательства по выплате ссуды, которую не сумел выплатить при жизни Софонтий Акинфов, перешли затем к его сыну Григорию, а еще позднее — к внуку Василию, который окончательно продал заложенное село.98 Однако из источника никак не следует, что Софонтшо наследовал его сын, вполне   возможно,   что   после   деда   владения   перешли   прямо к  внуку  Василию   Григорьевичу.   Впрочем,   не   менее   вероятно предположение, что Степан был старостой довольно долго, лет 20 и больше, ведь, как явствует из актов, он действовал при трех игуменах (за это время умерли и Софонтий, и его сын Григорий, не сумев выкупить заложенное село).

Оба предположения не могут, разумеется, служить доказательством неправильности шахматовской схемы игуменства, так как она основана на достаточно ясных показаниях источников и в ней продолжительность деятельности игуменов и старост не определена.

Убедившись в принципиальной правильности выводов А. А. Шахматова, попытаемся уточнить рамки деятельности некоторых игуменов. Благословенная грамота архиепископа Иоанна (1388—1414) игумену Луке фиксирует их совместное существование," причем время игуменства Луки приходится, по-видимому, на первую половину архиепископства Иоанна, на конец XIV в., поскольку преемник Луки игумен Иван участвовал в оформлении купчей № 143, скрепленной печатью двинского владычного наместника Михаила, которую мы вслед за В. Л. Яниным считаем одной из древнейших известных, наместничьих булл и относим к рубежу XIV—XV—началу XV в.

Для уточнения времени игуменства Андреяна сопоставим состав упоминаемых в грамотах № 214 и 215 действующих лиц. В первой из них уже известный нам Василий Григорьевич продает за небольшую доплату село на Костковой горе, а во второй оформляется продажа «двух сел земли Хецеменских» тем же Василием Григорьевичем Якову Степановичу. Обе грамоты составлены примерно в одно время, о чем говорят наличие в обоих актах одного и того же имени продавца, а также совпадение имен свидетелей: в каждой грамоте указано по три послуха, двое из них (Яков Александрович и Михаил Варфоломеевич) засвидетельствовали оба акта.

Купчую № 215, по-видимому, нужно датировать первой четвертью XV в. с преимуществом для 1410—1420-х гг. Нам представляется возможным отождествить покупателя этой грамоты с двинским посадником Яковом Степановичем, упомянутым в летописи под 1411 г.100 В пользу нашего предположения говорят следующие факты: состав послухов — Михаил Варфоломеевич неоднократно упоминается в актах, датированных нами первой и второй четвертью XV в.; второго послуха, Якова Александровича, по всей видимости, следует отождествить с Яковом Александровичем Федоровым, представителем крупного новгородского боярского рода, относящимся к третьему поколению этого рода, по нашей схеме деятельность его датирована концом первой четверти—началом второй половины XV в.,101 значительность суммы, уплаченной Яковом Степановичем за покупку — 2 тыс. бел, — указывает на величину его состояния, а это неудивительно, ведь Яков Степанович был скорее всего новгородским боярином, как и его предшественники по двинскому посадничеству Есиф Филиппович и Наум Иванович.

Итак, судя по упоминанию Якова Степановича, Михаила и Якова Александровича, купчая № 215 относится, скорее всего, к 1410—1420-м гг. К этому же времени отнесем грамоту № 214 с упоминанием игумена Андреяна. Таким образом, Андреян игуменствовал, по-видимому, в конце первой Четверти XV в., что подтверждает высказанное ранее предположение о игуменстве его предшественника Ивана в начале XV в.

В. Л. Янин считает, что правильность предложенной В. Г. Мироновой и им самим схемы архангельского игуменства подтверждается анализом имен послухов при грамотах. Он' отмечает, что «такие имена при первых восьми актах (времени Луки, Ивана и Акакия) не повторяются в других документах. Это вполне естественно при отнесении к сравнительно раннему времени (первая четверть XV в.), когда дошедшие до нас двинские грамоты вообще единичны. Только со времени Андреяна появляются имена „записных послухов"».

Думается, что для превращения такого рода наблюдения в доказательство необходимо опираться не только па анализ состава послухов, по и па анализ всех имен, встречающихся в грамотах. Действительно, с именем игумена Акакия, которого мы вслед за А, А. Шахматовым считаем преемником Андреяна, связана лишь одна грамота (№ 233), в пой указаны три послуха, имена которых но другим актам нам неизвестны. Невозможно ожидать, что в каждом документе, относящемся- к середине или ко второй половине XV в., будут встречаться среди послухов имена, известные по другим актам. В числе двинских актов, отнесенных к середине и второй половине XV в., есть документы, в которых при перечислении свидетелей мы не найдем знакомых по другим источникам имен.

В купчей № 233 из семи упомянутых в пей имен три встречаются в других актах Архангельского монастыря: Авдук, Фраль (упомянуты вместе с игуменом Иваном в № 143) и староста Федор (упомянут вместе с игуменом Андреяном в грамотах №. 212-214).'

Впрочем, и имя одного из послухов грамоты № 233 — Григория Серицына — нам известно, правда не из актов, а из пршгаски к евангелию, принадлежавшему ранее Архангельскому монастырю. Приписка была опубликована И. И. Срезневским и неверно датирована им вместе с евангелием XIV в.,'04 более плавильная датировка — первая половина—середина XV в. ТТ. В. Го-лубовский справедливо отождествил Григория Сергия и игумена

Таблица  2 Имена, встречающиеся в грамотах времени игумена Андреяна

Акакия, упоминающихся в приписке, с известными по грамоте № 233 лицами.105 А. А. Шахматов, согласившись с П. В. Голубовским, предлагает «отождествить еще с тем же Сериным—Серицыным Григория — дьяка св. Михаила, писавшего рядную № 49 (№ 212 по ГВНП. — В. А.), а со Степаном и Василием (также упоминаемыми в приписке к евангелию. — В. А.) —старост Архангельского монастыря этого имени».106

Если первое дополнение А. А. Шахматова кажется нам вполне вероятным, то второе противоречит схеме игуменства, предложенной им самим: по Шахматову, старосты Василий и Степан умерли до начала игуменства Акакия. Имена Василий и Степан были очень распространены, и в обители могло быть несколько Василиев и Степанов, Обращеиие к приписке в евангелии не может помочь нам л уточнении времени игуменства настоятелей Михайловокого Архангельского монастыря.

Вернемся к грамотам с упоминанием игумена Андреяна. Представление о продолжительности игуменства Андреяна, начало которого относится, по-видимому, к концу первой четверти XV в., нам поможет получить таблица имен, встречающихся в грамотах № 211—214, составленная на основе наблюдений В. Л. Янина107 и дополненная нашими собственными  (табл. 2).

Амплитуда датировки актов, в которых встречаются имена лиц, упомянутых вместе с игуменом Андреяном, довольно велика: от конца XIV до третьей четверти XV в. включительно. Такое положение вполне объяснимо: одни из указанных людей начали свою деятельность до начала игуменства Андреяна, другие продолжали участвовать в составлении актов и после смерти Андреяна: Мы уже знаем, что Андреян был, видимо, игуменом в конце первой четверти XV в., а в начале столетия строительствовал Иван. Принимая во внимание данные таблицы, можно заключить, что время игуменства Андреяна падает примерно на конец первой четверти и середину XV в. Остается предположить, что преемники Андреяна были настоятелями Михайловского Архангельского монастыря в середине и в третьей четверти XV в.

Сопоставляя грамоты № 143 и 233, в которых Архангельский монастырь покупает по частям у Авдука и Фраля село в Тойно-курье, предполагаем, что Акакий мог стать игуменом во второй четверти XV в., хотя и в этом случае налицо большой, не менее 30 лет, хронологический разрыв между составлением двух купчих, но в принципе такой разрыв нельзя считать невозможным.