Орлята партизанских лесов

Яков ДАВИДЗОН

Пулям навстречу. Валя Проценко

В ту ночь они заночевали на заброшенном лесном хуторе. Раненых поместили в крошечной баньке. Остальным места под крышей не хватало. С едой было совсем плохо — варили грибы, иногда удавалось нарыть десяток-другой картофелин. Соль давно кончилась, запах хлеба они и вовсе позабыли. За тридцать восемь суток, минувших со дня прорыва из окружения под Киевом, они лишь дважды заглянули в село. В первый раз им повезло — немцев не оказалось, партизаны отоспались, перебинтовали раненых. В другой раз их встретили кинжальным огнем, и отряд сократился едва ли не наполовину... Валя Проценко — невысокая, хрупкая на вид — выглядела совсем ребенком. Щеки втянулись, гимнастерка, недавно туго обтягивающая плечики, теперь топорщилась и казалась очень большой. Еще тогда, в июле 1941 года, командир дивизии, уступив настойчивым просьбам двух студенток медицинского техникума взять их санитарками, сказал: «Пусть начмед решает. Абрамчук, видно, возьмем, а вот вас, Проценко, сомневаюсь... вы и раненого-то не вытащите... силенок не хватит». Так оно и получилось: вполне удовлетворенный их знаниями медицины, начмед Вале отказал наотрез. «Я не в услужение к вам иду! — взорвалась Валя.— Я хочу быть полезной бойцам. Это мой долг — долг комсомолки! Не уйду из части, хоть расстреляйте!»

...Своего первого раненого Валя запомнила на всю жизнь. Это было на речке Ирпень под Киевом. Позиции артиллерийского дивизиона располагались средь вековых сосен и светлых берез. Немцы продвигались вдоль шоссе. Батарея расстреляла их в упор. Тогда фашисты спешно подтянули тяжелую артиллерию и стальной смерч забушевал на наших позициях. Валя сидела в укрытии, обхватив голову руками. Земля содрогалась, комья тяжелым дождем сыпались сверху. Валя даже не поняла, как она услышала слабый крик о помощи. Выглянув из окопа, увидела залитого кровью солдата. Он лежал под березкой и силился подняться на ноги. — Куда? Стой! — закричал командир артдивизиона. Но было поздно: Валя выпрыгнула из окопа и, пригибаясь, побежала к березке. На ходу расстегнула санитарную сумку, выхватила пакет, разорвала его. Как только Валя опустилась перед раненым на колени, руки сразу же принялись за дело. Да так ловко и привычно, словно она делала перевязки тысячи раз в своей жизни. Осколки часто рубили ветки над головой, и они засыпали Валю...

Трудное началось позже, когда она попыталась оттянуть раненого в укрытие. Он был тяжел и даже не сдвинулся с места. Валя чуть не заплакала от обиды. Ей казалось, что у нее оторвутся руки. Но никакая сила не заставила бы ее бросить красноармейца. Обессилевший от потери крови боец как мог помогал хрупкой девушке.

—        Сестричка, сестричка,— голос из темноты прервал воспоминания, и Валя

наклонилась над раненым.

—        Скоро вам будет легче,— успокоила Валя.— Сегодня мы богаты — картошки нарыли вдоволь. Целое поле нашли...

—        Пить, сестричка...

Валя напоила бойца из фляги.

Когда раненые уснули, Валя выбралась из баньки. Бойцы расположились у неяркого костра. Молча ели картошку, запивая кипятком, в который набросали крупно нарезанных яблок — тоже из сегодняшней добычи. Винтовки и автоматы лежали под рукой.

—        Если до первого снега не дойдем до своих,— сказал лейтенант-артиллерист,— худо будет. Следы нас выдадут...

—        Да мы раньше околеем от холода,— добавил кто-то.

—        Ни с места! Оружия не трогать! — раздался вдруг из темноты приказ.

Валя оглянулась и увидела, как со всех сторон к ним подступают неясные фигуры. Но язык был русский, чистый.

—        Кто такие?

—        Прежде скажите, кто вы,— спокойно ответил лейтенант и взялся за гранату.

—        Партизаны...

Так, спустя пять недель после последнего боя на Ирпене, крошечный отряд бойцов Красной Армии, в котором находилась медсестра Валентина Проценко, влился в Черниговский областной партизанский отряд. Это было в рейментаровских лесах в октябре 1941 года... Вале в ту пору было шестнадцать.

Первую и вторую роту срочно построили на поляне. Командир отряда коротко объяснил:

—        Немцы на рассвете напали на нашу заставу. Кто-то, видно, вывел ка

рательный отряд нам в тыл. Застава погибла. Фашисты захватили аэродром.

Потом сурово добавил:

—        Нужно во что бы то ни стало выбить немцев. Сами знаете, раненых

у нас много. Сегодня должен прилететь самолет с Большой земли. Аэродром

нам нужен срочно!

Лес просыпался. Птичье разноголосье навевало ощущение безмятежности, ничто не говорило о том, что в нескольких километрах, в опасной близости от партизанской базы, обосновались фашисты. Никогда раньше не рисковали они проникать так глубоко в лес.

Валя перед выходом осмотрела своих раненых, которых подготовила к отправке в советский тыл. Потом догнала отряд. В ушах еще звучал тихий голос подорвавшегося партизана-минера: «Вы уж там... не пожалейте себя... Выбейте фашистов с аэродрома...»

Подрывника Валя знала давно. Веселый чубатый парень подошел к ней, когда она растерянно оглядывалась на новом месте. Это было сразу же после прихода в отряд. Тогда вид одетых кто во что горазд людей с охотничьими ружьями, рваные палатки, где даже от дождя не укрыться, удручающе подействовали на девушку.

—        Что, подруга дней моих суровых, заскучала? — спросил с легкой насмешкой парень.— Меня зовут Федором, родом из Корюковки. Слыхала?

Нет? — искренне удивился партизан.— Да она на всю Черниговщину известна!

—        Я не с Черниговщины,-— не слишком мягко ответила Валя, не имея на

мерения вступать в разговор.— Из Василькова я.

—        Где это такой? — спросил Федор.

—        Под Киевом.

—        А, под Киевом,— протянул парень.— Мне так далеко забираться не посчастливилось. Вот в Чернигове аж два раза был... Большой город!

Установилось неловкое молчание. Парень, видимо, смущенный, что девушка «из-под самого Киева», не знал, что сказать. И Валя поняла его.

—        А вы давно в отряде?

—        С первого дня,— обрадовался парень.— Даже не с первого. Еще когда

фронт далеко был, когда только базу закладывали, меня райком комсомола

направил в отряд.

—        Вы уже били фашистов?

—        Еще как!  Да вот только сегодня вернулся с  «железки». Эшелон — тю-тю... Вместо фронта попали фашисты к черту в ад.

Они подружились, и Федя, бывший инструктор физкультуры, возвращаясь с задания, рассказывал Вале, как оно прошло. Парень он был честный, успехи свои не раздувал, а неудачи не приукрашивал.

Федю принесли с железной дороги, но мало кто верил, что он выживет. Валя не отходила от него ни днем  ни ночью. Когда подрывник приходил в себя, он видел спокойные Валины глаза и слышал слова, которые придавали ему сил. Но раны были слишком тяжелы, чтобы можно было надеяться поднять Федю на ноги в условиях лагеря. Ему нужна была срочная операция. Его мог спасти лишь настоящий госпиталь. А госпитали, как известно, были далеко, за сотни и сотни километров от затерянной в черниговских лесах крошечной полянки, к которой и направлялись два взвода. ...Как ни осторожны были партизаны, фашисты их перехитрили: пропустили через свою засаду двух разведчиков, шедших первыми, и открыли внезапный огонь по отряду. Лес наполнился гулким грохотом стрельбы. Рванули гранаты. Партизаны поспешно залегли. Ответный огонь был разрозненный и не причинял немцам вреда.

Валя перевязывала раненых, переползая от дерева к дереву. Пуля сбила с ее головы пилотку.

Злость охватила девушку. Она вспоминала беспомощного Федора и надежду, светившуюся в его глазах.

Командир взвода пытался поднять бойцов в штыковую атаку, но голос его тонул в грохоте боя. Наступил тот момент, когда никто не мог преодолеть себя и кинуться навстречу пулям. Прижимались к земле даже те партизаны, которых никак нельзя было заподозрить в трусости. Взводный и тот командовал из окопа.

«Да что же это происходит? — подумала Валя.— Нас же перестреляют поодиночке!»

Какая-то сила, что сильнее страха, подняла девушку на ноги. — Взвод! — крикнула она звенящим голосом.— За мной! Вперед! Валя побежала, спотыкаясь на кочках. Она не чувствовала ног, она словно скользила над землей. Не оглядывалась. Не знала, одна она бежит или все устремились за ней.

Лишь когда ее стали обгонять партизаны, она вспомнила о своих обязанностях медсестры...

Немцы не смирились с потерей аэродрома. Два дня длилось упорное сражение. Валю тяжело ранило в шею.

Когда, наконец, партизаны смогли принять самолет с Большой земли, Валю Проценко отправили в тыл. Почти полгода провела девушка в госпитале. А едва поднявшись на ноги, потребовала, чтобы ее забросили в родной отряд. Ей долго отказывали, но она добилась своего. Валя вернулась в отряд и попала в тот же взвод. Опять операции, засады, схватки с врагом. Летом сорок третьего в злынковских лесах, во время прорыва блокады, Валя снова была ранена, когда выносила из-под огня раненого бойца.

Я был свидетелем того, как героически вела себя эта хрупкая девушка. Она шла наравне со всеми, хотя рана ее не закрылась и плечо постоянно кровоточило. А ведь иной раз за ночь приходилось преодолевать по 30— 40 километров!

В Чернигове сегодня можно встретить Валентину Яковлевну Проценко. Орденоносец, ветеран войны, бывшая партизанка — желанный гость в школах. Она рассказывает о тех далеких годах, о боевых побратимах, не жалевших жизни во имя сегодняшнего мирного неба.