Чтобы стать национальным сокровищем России, надо было родиться в семье датчанина и  немки. Таков В. И. Даль. И    надо   быть    поистине   русским,    чтобы соотечественники и потомки, восхищаясь и все более преклоняясь    перед   именем твоим, вот уже без малого, как в течение двух столетий со дня твоего рождения   -   10 ноября 1801 года, или пусть после твоей смерти в 1872 году - не нашли досуга, хотя бы однажды взвеличать тебя открытием памятника и золотыми буквами вывести - «Владимиру Ивановичу Далю - благодарная Россия». Близкий, де, человек: на кой тебе церемонии? Это - мы.

И надо же было защищать рубежи необъятной России в 1831-м где-то там, на Висле, за что лично царь Николай I отметил тебя орденом - Владимирским крестом с бантом, чтобы в конце XX века твой родительский дом в Луганске, где тебя повивали, очутился в одночасье за кордоном, и не просто, а вместе с любезными твоими великороссами. За кордоном от нас - все тех же твоих не менее любезных, коих ты наградил небывалым доселе наставлением к жизни - «Толковым словарем живого великорусского языка».

Это твой главный итог. А собранные тобой и переведенные с устного языка на письменный народные пословицы и поговорки! А лучшее для твоего времени собрание лубочных картин, переданное Императорской публичной библиотеке и составившее ее гордость! А сказки и песни, записанные и врученные для публикации великим сподвижникам твоим - А. Н. Афанасьеву и П. В. Киреевскому! А тома собственных твоих сочинений в прозе и стихах! Кстати, что за знак - перстень-талисман, полученный тобой в 1836 году от уходящего из жизни солнца нашей поэзии А. С. Пушкина?

А деятельность твоя как чиновника - сначала в Петербурге, потом в Нижнем Новгороде! Оставаясь ближайшим помощником и верным другом графа Л. А. Перовского, возглавлявшего Министерство внутренних дел, владея профессией военного доктора, не говоря уже о знаниях народных ремесел, поверий, обычаев, да и вообще настроений, ты равно участвовал как в делах по устройству бедных дворян, так и в делах по улучшению быта крестьян. Твои наблюдения были учтены при составлении карантинных правил на случай, если пожалует костлявая с косой - чума. Твое имя значится среди учредителей Русского Географического общества - самого деятельного из всех русских ученых обществ. И ты         же  составил образцовый, действовавший и в  XX столетии устав губернских правлений.

И еще очень многое о тебе свидетельствует другой высокочтимый чиновник и он же с мировым именем писатель, в судьбе которого ты также сыграл добрую роль и которому на исходе своего пути передал важные бумаги о староверах. Имя его - П. И. Мельников (А. Печерский). Это он, между прочим, поведал о сердечной скорби Льва Алексеевича Перовского, лишившегося после твоего переезда в Нижний Новгород «самого дельного чиновника в министерстве и самого преданного ему человека».

Нам нынче, как никогда, важно знать: кто же, управляя, вел Россию к духовному, культурному и экономическому богатству? И понимаем: чиновники не только высокообразованные и чрезвычайно одаренные, но одновременно и далекие от мысли торговать Отчизной.

Да, что может быть величественнее монумента, созданного самим тобой? Тебе, к счастью, уже не суждено поверить, что даже такой рукотворный, сложенный из многотрудных народных средств памятник, как храм Христа Спасителя, с записанными на его мраморных плитах именами убитых, раненых и награжденных воинов в сражениях 1812 года, будет поруган, взорван и втоптан в грязь.

«Не слыть, а быть» - этот девиз, который ты метко придумал к гербу фафа Перовского, так неотделим от тебя. Ты - есть. Ибо к тебе, Владимир Иванович, перелистывая страницы выверенных тобою томов, обращаемся мы, желая услышать живые голоса истребленных во множестве деревенских наших людей - всегдашней опоры нашего государства. Вот оно, время распутицы. Замолаживает...Что? О, да! Тебе, конечно же, это слово особенно памятно. Это оно в 1819 году стало началом твоего колоссального труда, истоком того, что ты - есть. По нему одному ты узнаёшь и о пасмурнеющем небе, то есть о близком ненастье, и о том, что высказаться так могут лишь в Новгородском крае. По нему ты помнишь и ямщика из Зимогорского Яма, который растолковал тебе, молодому тогда мичману, его смысл.

Слова - понятия. Их много. Каждое памятно. За каждым - жизнь. Собранные вместе, они являют такую быль, обойтись без которой не могут специалисты самых различных наук. И то, что в прошлом веке не было замечено специалистами, скажем, историками музыки, оказалось запечатлено тобой. По каким же  причинам, допустим, исследователи музыки не все учли? По-видимому, из-за «аристократического» представления о том, что достойно именоваться            предметом, характеризующим едва ли не самую изысканную область культуры. Это было  тем  более  не  просто, поскольку русское музыковедение только-только   зарождалось.

Песни народные  записывались и публиковались без нотного к ним приложения; представлялось будто мелодии всем знакомы, и куда, дескать, деваться им. Но   ненастный   XX   век сокрушил,  кажется, несокрушимое традиционные народные обряды.     Что     можно признать большей утратой для народа, потерявшего их, да и для человечества в целом?

Обрядовой среде были присущи и неповторимые песни, и особые музыкальные инструменты. И даже знакомые вроде бы инструменты использовались отнюдь не так, как принято в концертном зале. Вот почему кое-кто и ныне еще рассуждает, что глиняные в виде коника или птички свистульки не из числа музыкальных инструментов: что, де, на них сыграешь? Но надо помнить: в древней традиции, следы которой сохранялись долее всего на селе, музыкальные инструменты использовались прежде всего для подачи сигналов духам природы.

Тебе это ничуть не кажется странным, потому что воспитан на уважении к опыту предков, живших рука об руку с могучей и хрупкой природой, а нас учили высокомерию ко всему - и к прошлому, и, выходит, к будущему. Ну, так вот...

Свистулькой на Руси, сопя в нее и перекрывая пару отверстий, как бы издавая птичий голос, вместе с песнями и подбрасывая при этом печеных жаворонков, 9 марта (по новому стилю 22 марта) ребятишки закликали Весну. Если заглянем в твой «Словарь», то вот еще что найдем под словом «свистопляски»: «В этот день (четвертая суббота от пасхи) свищут в глиняные уточки и дудочки, на овраге, у часовни».

Это очень важное свойство «Словаря»: любой предмет, и в частности, музыкальный инструмент в нем не просто объяснен в плане его устройства, но он помещен в присущую ему среду бытования.

При археологических раскопках в Новгороде в слоях XIII - XV веков обнаружены в виде обломков пять экземпляров инструмента, наиболее полное и одновременно лаконичное толкование которого дается в «Словаре»: «Варган - простонародное музыкальное орудие, зубанка; железная полоска, согнутая лирой, со вставленным вдоль посередине стальным язычком. Цыган варганы кует, и то ему ремесло». Или такой пример. Долгое время археологи, причем не только в Новгороде, айв других местах раскопок, не могли понять назначение часто встречающейся в древних культурных наслоениях небольшой трубчатой косточки с просверленным в ней посередине, как у пуговицы, одним или двумя отверстиями. Наконец, единственный источник с описанием загадочного предмета был-таки найден -«Словарь». В нем этому предмету дается несколько названий - брунчалка, гудалка, жужжалка, буркало, буркалило - и поясняется: «Какой-либо снаряд, производящий гул, бурчащий; казанок или папоротковая птичья косточка, с просверленными двумя дырочками, на нитке, которою дети играют закручивая и растягивая нитку»,

Если сделать выписку из «Словаря» всего того, что выражало собой народную песенную и инструментальную музыкальную культуру, то получится достоверная, неповторимая в научном, философском и поэтическом смысле энциклопедия. Подобных энциклопедий на основе «Словаря» можно создать целый ряд - по ткачеству и другим женским рукоделиям, по плотницкому, кузнечному, скорняжному, красильному ремеслам, по рыболовству и охоте, по птице- и животноводству, по растениеведению и народной медицине... Поистине чудесная сила «Словаря» состоит еще и в следующем.

Запечатленные в нем письменными знаками слова устной народной традиции позволяют не только представить необъятную многоцветную ниву наших говоров, при всем том объединенных по сути общим миропониманием, но они, эти слова, вдруг находят своих двойников, точнее, самих себя в той глубине времен, которой по разным причинам не коснулось перо летописца. Бывали, например, случаи, когда незнакомому слову из новгородских берестяных грамот XI - XII веков, звучавшему в повседневном быту, а не взятому из средневековой литературы, единственное подтверждение и объяснение обнаружилось в «Словаре». Вот почему через эти слова ощущаешь огромный, живой, раскинувшийся в пространстве и во времени организм Отчизны.

Можно ли создать что-либо грандиознее?

Известен, кстати, дом в Нижнем, где прошли десять лет твоей, Владимир Иванович, плодотворной жизни; в нем были подготовлены к изданию три тома «Словаря». Дом пострадал от поздних пристроек. Но фотодокументы и описания, сбереженные людьми тебя любящими, помогут вернуть ему первоначальный вид.

ноябрь 1994 года