Материалы X международной научной конференции 29 мая - 3 июня 2001 г.

Международные отношения

в бассейне Черного моря в древности и средние века

Издательство Ростовского педагогического университета

Е.В. Яровой (Тирасполь)

Ряд источников свидетельствует, что в середине III тыс. до н.э. в Северо-Западное Причерноморье (СЗП) начинают проникать с востока первые племена ямной культуры (последний анализ курганных материалов позволил выделить здесь 4 обрядово-стратиграфические группы ямного населения: древнеямную, ямную, позднеямную и постъямную) (Яровой, 2000). Основных захоронений, относящихся к этому периоду, немного и среди них отмечено незначительное число детских (11%). Этот факт отражает начало второго, после древнеямного, более массового этапа продвижения данного населения на новые территории. С ямными племенами связаны разрушения подавляющего числа храмовых сооружений медно-каменного века. Об этом свидетельствуют следы сожжения деревянных культовых конструкций, а также тот факт, что большинство энеолитических антропоморфных изваяний оказалось в перекрытиях захоронений именно данной группы (61% - в СЗП и 66% - в Северном Причерноморье) (Яровой, 2000; Довженко, 1989).

Вскоре новое скотоводческое население вступает в контакт с местными позднетрипольскими племенами. Отсутствие достоверных сведений об обратной стратиграфии усатовских и ямных захоронений вовсе не означает какого-либо хронологического разрыва между ними. В материальной и духовной культуре обеих племенных объединений отразилось множество фактов их взаимодействия и взаимообогащения. В результате исторических связей усатовские изделия начинают появляться в ямных комплексах, а степные - в позднетрипольских, четко выделяясь в инокультурной среде (Збенович, 1976). Особенно ярко взаимовлияние прослеживается в погребальном обряде. В частности, у усатовцев грунтовые могильники сменяются курганными, а иногда и сосуществуют с ними, как пережитки древних традиций (Мерперт, 1974). В результате контактов со степным населением состав стада у усатовских племен начинает отличаться от предшествующего - средне-трипольского (Цалкин, 1970).

Взаимосвязь двух различных групп населения нашла отражение и в керамическом комплексе каждой из них (Збенович, 1974). По мнению [7] исследователей, влияние ямной культуры отразилось на мотивах шнуровой орнаментации усатовских кухонных сосудов, в частности, на появлении орнамента в виде треугольников, заштрихованных отпечатками шнура или косой сеткой (Лагодовська и др., 1962). На прямые связи юга и пришлого населения указывает и находка на Усатовском грунтовом могильнике горшка с яйцевидным дном и округлыми боками, не характерного для позднетрипольских памятников (Патокова, 1979; Збенович, 1968).

Как представляется, приведенные факты могли иметь место только при условии длительного и в основном мирного сосуществования ямного и усатовского населения. Сложившуюся в причерноморских степях столь однозначную <стратиграфическую ситуацию> (усатовские погребальные комплексы раньше, ямные - позже) можно объяснить как идеологическими представлениями древнего населения, так и особенностями их исторического развития. Не исключено, что среди прочих причин, основную роль здесь сыграли культовые ограничения, которые могли запрещать местному населению использовать иноплеменные погребальные сооружения. У ямных же племен подобного условия могло не существовать, и они широко практиковали захоронения во всех известных им курганах.

С другой стороны, более вероятным представляется историческое объяснение данного феномена. Освоившись на новых землях, более многочисленные скотоводческие племена начали постепенное <выдавливание> земледельческого населения из Нижнего Поднестровья. В результате многие усатовские территории, и вероятно в первую очередь пастбища с многочисленными курганами, перешли к пришельцам. Последние создавали свои погребальные комплексы, но одновременно использовали и погребальные сооружения своих предшественников. Отсутствие случаев обратной стратиграфии может свидетельствовать о том, что потерянные территории усатовцы уже не вернули. В этом отношении показательно, что впускных ямных захоронений не было обнаружено в курганных могильниках Усатово (Патокова, 1979). Видимо, левобережье Хаджибейского лимана до конца контролировалось жителями этого поселения. В результате в Нижнем Поднестровье и сложилась столь прямолинейная относительная хронология двух соседних народов. Конечно, такое предположение ни в коей степени не отрицает явного хронологического расхождения между усатовскими и постъямными захоронениями. В то же время большинство ямных захоронений, скорее всего, синхронно усатовским.

Следует особо отметить, что межплеменные отношения не всегда были мирными: об их периодических обострениях могут свидетельствовать [8] топография и появление укреплений на позднетрипольских поселениях (Шмаглий, 1960). Однако исчезновение позднетрипольской и других раннеземледельческих культур вряд ли стоит связывать исключительно с появлением первых скотоводов. То обстоятельство, что они постоянно возвращались из отдаленных районов, испытывая влияние целою ряда синхронных культур (Шмаглий, Черняков, 1970), ни в коей степени не означает одновременности их проникновения на указанные территории. Весь источниковедческий материал говорит об обратном: о постепенном и чрезвычайно длительном процессе инфильтрации скотоводов в новые районы и медленном освоении последних. Слишком большой хронологический период, приходящийся на то возможное количество подкурганных захоронений, которое имеется в степях СЗП, не позволяет связывать их только с тремя или четырьмя крупными нашествиями или волнами расселения (Gimbutas, 1977; 1979; 1980; Mallory, 1976; 1977). Кроме того, следов взаимовлияния скотоводческих и земледельческих племен не было бы отмечено, если бы их отношения ограничились только кратковременным периодом уничтожения одной группы населения другой.

Материалы региона подтверждают точку зрения И.Я. Мерперта: одного или нескольких вторжений скотоводов никогда не было, а имело место их постепенное продвижение на запад, длящееся веками (Мерперт, 1965; 1978). В то же время ни в коей степени нельзя отрицать и определенную напряженность, которая всегда существовала в отношениях между скотоводческими и земледельческими племенами в эпоху ранней бронзы.