Поединок со Змеем

  славянские мифы

Мария Васильевна Семёнова

     Кий с сыном перевернули обледенелый  валун,  вытащили  самородок.  Не

тронутый ржавчиной, он синевато блестел, и обломанные края  были  остры  -

как раз то, что надо. По пути домой они завернули в кузню  за  молотом,  и

тут издали долетел звериный рев - далекий, ослабленный расстоянием. Однако

подпилки, сверла  и  молоточки  немедленно  отозвались,  заговорили.  Чуть

слышно запел даже большой молот-балда, не забывший руку Перуна. Кий ударил

кресалом, и Огонь выпростал из горна длинный язык, будто прислушиваясь.  А

Кию подумалось, что точно так звенела когда-то его кузница, откликаясь  на

гневный голос Сварожича.

     - Тур кричит, - сказал Светозор. - Уж не тот ли?

     Выглянули они в дверь и вот что увидели. С опушки, проламывая ранящий

наст, во всю мочь бежал тур - золотые рога, и на его спине,  вцепившись  в

черные космы, ничком лежала девушка. А за туром на  перепончатых  крыльях,

злобно шипя, летел...  нет,  не  Волос,  в  два  раза  поменьше,  но  тоже

страшилище. Чешуя вокруг шеи  переливалась  пестрыми  бусами,  на  плоском

затылке болталось подобие косы.

     - Живет же мерзость такая, - покоробило Светозора.

     - Змеевна! - сказал Кий. - А ведь догонит!

     Летучая тварь между  тем  прянула  вниз,  метя  кривыми  когтями.  Но

промазала - лесной бык увернулся, вспахав белую целину. Змеевна  ударилась

оземь и вдруг обернулась красавицей  в  длинной  искрящейся  шубе.  Только

светились радужные глаза.

     - По-доброму ворочайся! - расслышали кузнецы. - Ее брось, и  свадебку

справим! А не то вечный век будешь в турьей шкуре ходить!

     Бык молча бросился, пригибая золотые рога.  Но  красавица  обернулась

громадной клыкастой свиньей - опять с косою и бусами. Лязгнула  челюстями.

Жаль, не выпросила у батюшки ледяного змеиного зуба!

     Кий с сыном замахали  руками,  закричали  в  два  голоса.  И  тур  их

услышал. Повернулся и тяжело поскакал, выбиваясь из  сил.  Огонь  в  горне

свирепо гудел, сам собой разгораясь  жарче  не  надо.  Кий  сунул  в  него

тяжелые клещи и поспешил обратно  к  двери.  Подскакавшему  туру  пришлось

заползать на коленях, но все-таки он успел: кузнецы вдвинули  засов  перед

самым рылом свиньи.  Ударившись  о  железо,  веприца  отлетела  с  бешеным

визгом. Кузнецы  оглянулись  посмотреть  на  быка,  но  быка  не  было.  У

наковальни, прижавшись друг к дружке, сидели на  полу  девка  и  парень  -

черноволосый, в изодранном жениховском  наряде.  Двумя  руками  он  крепко

держал привязанный на шею мешочек, глаза были сумасшедшие. А ноги - босые,

сбитые в кровь. А еще на полу лежала порожняя шкура,  увенчанная  золотыми

рогами. Обоих, парня и девку, колотила дрожь.

     - Здрав буди, Перунич! - прогудел  из  горна  Огонь.  -  Признал  ли,

братучадо?

     Парень хрипло откликнулся:

     - И ты гой еси, Огонь свет Сварожич! Как же мне тебя,  стрый-батюшка,

не признать!..

     Поднялся, пошатываясь, подошел и обнялся с вылетевшим из горна Огнем.

Девка  пискнула,  закрыла  руками  глаза.  Между   тем   веприца   снаружи

прохрюкала:

     - Кузнец, отвори!

     Кий ответил:

     - Рад бы, да засов застрял, не могу. Не обессудь уж.

     Змеевне, видно,  умишка,  чтоб  думать,  совсем  не  досталось,  одни

прихоти:

     - Как же я его у тебя заберу?

     Кий посоветовал:

     - А ты пролижи дверь, где нету  железа.  Я  его  тебе  на  язык-то  и

посажу.

     Перунич подошел к кузнецу, и турья шкура  поползла  по  полу  следом,

готовая вновь прыгнуть на плечи.

     - Сам выйду... Светлену побереги. И вот еще... тебе нес, сохрани...

     Он протянул Кию мешочек, но Кий отмахнулся:

     - Погоди ты. Мы Волоса выпроваживали, неужто Волосовну не отвадим?

     Веприца тем часом лизала дубовую дверь, сопя и плюясь. Дуб,  громовое

дерево, был ей не по вкусу и к тому же поддавался с трудом.  Но  вот  дыра

засветилась. Она всунула язык в кузницу далеко, как только смогла:

     - Ну, сажай!

     Светозор передал отцу горячие клещи.

     - Держи, - сказал Кий и изо всей могуты стиснул слюнявый язык.

     Змеевна завизжала так, что впору было оглохнуть. А уж рвалась -  мало

языка не покинула у Кия в клещах.

     - Что с ней сделаем? - спросил  кузнец.  -  Может,  в  соху  впряжем,

деревню опашем, чтобы Коровья Смерть не ходила?

     - Пусти ее, - сказал Перунич. Кий разжал клещи, и Змеевна без  памяти

кинулась наутек, на ходу принимая крылатый облик. Светозор усмехнулся:

     - Теперь если вернется, так разве у батюшки на хвосте.

     Кий нахмурился.

     - А ведь правда твоя, поспешать надобно. Вот тебе, Перунич,  сапожки.

Будет ноги-то по морозу калечить.

     Но Перунич покачал головой,  глядя  на  шевелящуюся  шкуру.  Могучий,

красивый парень, чистый отец, только чуть помягче лицом.  Верно,  в  мать,

подумалось кузнецу. А Перунич сказал:

     - Я опять стану туром, как только выйду отсюда. Я пробовал... на горе

Глядень, в святилище. Заклятье на мне. Я  сын  Богов,  но  мне  с  ним  не

справиться. Я не Бог... я не знал Посвящения...

     - Это не беда, полбеды, - отмолвил кузнец. - А ну, дай-ка я попробую!

     Шкура наставляла рога, вырывалась,  но  у  себя  в  кузнице  Кий  был

сильнее. Живо сгреб ее в охапку, скрутил тугим узлом.  Светозор  подоспел,

мигом оковал железными полосами. Вдвоем спрятали ее в мешок:

     - Пошли теперь!

     У Кия был злой  пес  во  дворе.  С  черным  небом,  с  тремя  черными

волосками под челюстью, на обеих передних лапах по  когтю  выше  ступни  -

волка брал не задумываясь, человека чужого к дому не подпускал.  А  увидел

Перунича - заскулил, на брюхе подполз. И молодой Бог не оттолкнул пса,  не

шагнул в нетерпении мимо. Нагнулся, за уши потрепал...

     Зоря с кузнечихой  только  ахнули,  разглядев,  кого  привел  Кий.  А

Перунич уже стоял на коленях подле Бога Грозы:

     - Отец...

     Не смог ничего  больше  выговорить,  обнял  его  и  заплакал.  Слепой

исполин опустил ладонь на мягкие черные кудри:

     - Вот так же ты плакал за дверью, когда  тебя  щипала  Морана.  Врала

старая ведьма, ты - мой!

     Сын развязал кожаный мешочек, вынул ларец. Поднял крышку,  и  изнутри

вспыхнули два синих огня. И еще что-то, медленно, равномерно стучавшее:

     - Я принес тебе глаза и сердце, отец...