ЯЗЫЧЕСТВО ДРЕВНЕЙ РУСИ

 Борис Александрович Рыбаков

Эта книга является прямым продолжением, как  бы  вторым  томом,

  моего исследования "Язычество древних славян", вышедшего в 1981  г.

  В первой книге автора интересовали прежде всего глубокие корни  тех

  народных   религиозных    представлений,    которые    охватываются

  неопределенным термином "язычество".

      При  выяснении  этих   корней   и   глубины   народной   памяти

  приходилось широко пользоваться не только отрывочными сведениями об

  археологических реалиях древности, но и данными народного искусства

  и фольклора XIX в. и средневековыми  поучениями  против  язычества,

  написанными в XI-XIII вв. Эти экскурсы в более поздние эпохи служили

  только одной цели -- помочь выяснению первичных форм мифологии,  ее

  истоков  и,  насколько  это  было  возможно,  определению   времени

  возникновения тех или иных религиозно-мифологических представлений.

  Углубление в палеолит или энеолит не являлось самоцелью и отнюдь не

  означало полной и всесторонней обрисовки представлений  этих  эпох.

  Автору важно было показать, что элементы мировоззрения  глубочайшей

  древности сохранились в крестьянской среде России вплоть до XIX,  а

  кое в чем и до начала XX в. Это давало  право  широко  использовать

  такой  драгоценный  материал,   как   этнографический,   для   всех

  промежуточных эпох.

      Данный,    второй,    том    посвящен,    во-первых,    анализу

  восточнославянского язычества на  протяжении  всего  I  тысячелетия

  нашей эры вплоть до встречи с христианством; во-вторых, здесь будет

  рассмотрен сложный симбиоз древней народной религии с  привнесенным

  извне христианством.

      Последняя стадия  развития  родоплеменного  строя  у  восточных

  славян дала много  нового  в  сфере  идеологических  представлений.

  Киевская Русь создавалась  как  языческое  государство,  в  котором

  религия прадедов достигла своего апогея. С  принятием  христианства

  создается своеобразная амальгама старых  и  новых  форм,  названная

  "двоеверием".

      Хронологически этот том охватывает время от  первых  упоминаний

  славян-венедов античными авторами в I -- II вв. н. э. до татарского

  нашествия в 1237 -- 1241 гг.

      Восточнославянское язычество накануне  создания  Киевской  Руси

  и в его  дальнейшем  сосуществовании  с  христианством  отражено  в

  большом  количестве  материалов,  являющихся  источниками  для  его

  изучения.  Это,  прежде  всего,  подлинные   и   точно   датируемые

  археологические  материалы,  раскрывающие  самую  суть   языческого

  культа: идолы  богов,  святилища,  кладбища  без  внешних  наземных

  признаков ("поля погребений", "поля погребальных урн"), а также и с

  сохранившимися  насыпями  древних  курганов.  Кроме  того,  это  --

  находимые в курганах, в кладах и просто в культурных слоях  городов

  многообразные изделия прикладного искусства,  насыщенные  архаичной

  языческой  символикой.  Из  них  наибольшую  ценность  представляют

  женские  украшения,  часто  являющиеся  в  погребальных  комплексах

  свадебными  гарнитурами  и  в  силу   этого   особенно   насыщенные

  магическими заклинательными сюжетами и амулетами-оберегами.

      Своеобразным,  но  очень  плохо  изученным  остатком  языческой

  старины являются многочисленные  названия  урочищ:  "Святая  гора",

  "Лысая гора" (местопребывание ведьм), "Святое озеро", "Святая роща",

  "Перынь", "Волосово" и т. п.

      Очень важным источником являются  свидетельства  современников,

  занесенные в летописи или в специально написанные  поучения  против

  язычества. По поводу последних  следует  сказать,  что  они  сильно

  отличаются от сведений современников о западных славянах. На запад,

  в земли балтийских славян, ехали миссионеры  с  заданием  окрестить

  местное население и приобщить его к пастве римского папы.  Рассказы

  католических епископов о  славянских  языческих  храмах  и  обрядах

  являлись своего рода отчетностью перед римской курией об успехах их

  апостольской деятельности. Миссионеры писали по принципу контрастов:

  разгульное, неистовое  язычество  с  многолюдными  празднествами  и

  кровавыми жертвоприношениями,  с  одной  стороны,  и  благолепие  и

  смирение после успеха проповеди христианства,  с  другой.  Описание

  языческого    культа    было    одной     из     задач     западных

  епископов-миссионеров, и это делает  их  записи  особенно  ценными.

  Русские авторы XI-XIII вв. не описывали язычество, а бичевали  его,

  не перечисляли элементы языческого культа, а огульно  осуждали  все

  бесовские действа, не вдаваясь  в  подробности,  которые  могли  бы

  интересовать нас, но были слишком  хорошо  известны  той  среде,  к

  которой обращались проповедники. Тем не менее, несмотря на указанную

  особенность  русских  антиязыческих  поучений,   они   представляют

  несомненную ценность.

      Что же касается этнографии как таковой, как науки  XIX-XX  вв.,

  то следует сказать, что без  привлечения  необъятного  и  в  высшей

  степени ценного этнографическо-фольклорного материала тема язычества

  не может быть доведена до конца.

      Применительно к Киевской Руси мы должны сказать, что  те  темы,

  которые  могут  быть  так  полно  представлены   в   предполагаемом

  этнографическом томе, для эпохи Киевской Руси не документированы или

  уцелели лишь фрагментарно. Можно  во  многих  случаях  использовать

  ретроспективный метод, но у этого метода есть одно слабое место  --

  мы далеко не всегда знаем, на какой хронологической глубине следует

  остановиться в ретроспекции, где кончается точный научный  метод  и

  где начинается допущение.

      Поискам  этих  граней  между   достоверным   и   предполагаемым

  посвящен ряд разделов книги "Язычество древних славян",  в  которых

  выяснялась  глубина  памяти  русских,  украинских   и   белорусских

  крестьян.

      Выявление глубоких корней дает нам право на  применение  метода

  экстраполяции, т. е. распространения на Киевскую Русь тех верований

  и форм  культа,  которые  документированы  как  для  более  раннего

  времени, так и для более позднего.

      Учитывая  возможности  достоверной  экстраполяции,  мы   должны

  насытить наши  представления  о  язычестве  древней  Руси  также  и

  представлениями  о  хороводах,  ритуальных  песнях,  маскарадах,  о

  детских  играх,  о   волшебных   сказках.   Почти   все   богатство

  восточнославянского фольклора,  записанного  в  XIX  в.,  мы  можем

  проецировать в I тысячелетие н. э.  и  тем  самым  приблизить  наше

  представление о той эпохе к ее реальному многообразию и красочности,

  которые совершенно недостаточно отражены археологией или поучениями

  против язычества.

      Около полутора  столетий  Киевская  Русь  была  государством  с

  языческой   системой,    нередко    противостоящей    проникновению

  христианства. В Киевской Руси IX --  X  вв.  сложилось  влиятельное

  сословие жрецов  ("волхвов"),  руководившее  обрядами,  сохранявшее

  давнюю      мифологию      и      разрабатывавшее       продуманную

  аграрно-заклинательную символику.

      В  эпоху  Святослава,  в   связи   с   войнами   с   Византией,

  христианство стало гонимой религией, а язычество было реформировано

  и  противопоставлено  проникавшему  на   Русь   христианству:   так

  называемый  "Пантеон  Владимира"  был,  с  одной  стороны,  ответом

  христианству,  а  с  другой  --  утверждением  княжеской  власти  и

  господства класса воинов-феодалов.

      Выполнение   общеплеменных   ритуальных   действий   ("соборы",

  "события"), организация ритуальных действий, святилищ и грандиозных

  княжеских  курганов,  соблюдение   календарных   сроков   годичного

  обрядового цикла, хранение, исполнение и творческое пополнение фонда

  мифологических  и   эпических   сказаний   требовало   специального

  жреческого  сословия  ("волхвы",  "чародеи",   "облакопрогонители",

  "ведуны", "потворы" и др.).  Через  столетие  после  крещения  Руси

  волхвы могли в некоторых случаях привлечь  на  свою  сторону  целый

  город для противодействия князю или епископу (Новгород).

      Греческое  христианство  застало  в  980-е  годы  на  Руси   не

  простое деревенское знахарство, а  значительно  развитую  языческую

  культуру со своей мифологией, пантеоном главных божеств, жрецами и,

  по всей вероятности, со своим языческим летописанием 912-980 гг.

      Прочность  языческих   представлений   в   русских   феодальных

  городах  средневековья  явствует,  во-первых,   из   многочисленных

  церковных  поучений,  направленных  против  языческих  верований  и

  проводимых в городах языческих обрядов и празднеств, а,  во-вторых,

  из языческой символики  прикладного  искусства,  обслуживавшего  не

  только простых людей городского посада, но и высшие, княжеские круги

  (клады 1230-х годов). Во второй половине XII в.  языческий  элемент

  сказывался еще в полной мере. Картина мира тогдашних русских горожан

  представляла собой сочетание  схемы  Козьмы  Индикоплова  с  такими

  архаичными образами.

      Парадный  золотой  убор  киевских  княгинь  был  отражением   и

  воспроизведением макрокосма в микрокосме личной одежды и украшений.

      Архитектурный      декор      содержит      ряд      композиций

  завуалированно-языческого содержания (Дмитровский собор Владимира).

      Наличие  явно  языческих  сцен,  связанных  с   русалиями,   на

  украшениях  княгинь  свидетельствует  об   участии   представителей

  социальных верхов в языческих обрядах.

      На рубеже XII и XIII вв.  устанавливается  "двоеверие",  т.  е.

  известное  компромиссное  равновесие   языческих   и   православных

  элементов.  В  прикладном  искусстве  на  месте  языческих  сюжетов

  появляются христианские. Новые поучения против язычества (конца XII

  -- начала XIII в.) свидетельствуют о том, что за два века формальной

  христианизации языческие теологи выработали новые  представления  о

  силах, управляющих миром, -- появилось бичуемое церковниками учение

  о почитании "света", как эманации высшей  божественной  силы.  Идея

  света, овеществленного в солнце и в динамике  его  небесного  хода,

  наполнила искусство и удержалась несколько столетий.

      Язычество древней Руси IX-XIII вв.  --  важный  раздел  русской

  средневековой культуры, без которого невозможно понять ни  народную

  культуру деревни и городского посада,  ни  сложную  и  многогранную

  культуру феодальных верхов, ярким образцом которой является  "Слово

  о полку Игореве", пронизанное народным языческим  мировоззрением  и

  предвосхищающее поэзию эпохи Ренессанса, так часто  обращавшуюся  к

  античному язычеству.