Великие художники

Сальвадор Дали

Разделы: Живопись: картины великих художников

Биография и картины Сальвадора Дали

Скачать:     Электронный альбом С.Дали (7,5 Мб)

Париж, 6 ноября

Жозеф Форе принес первую книгу "Кихота" с моими иллюстрациями,

выполненными в такой технике, которая обрела с момента ее создания

мировую известность хотя бы потому, что она была

неповторима. Вновь Сальвадор Дали одержал царственную победу.

И это уже не в первый раз! В возрасте двадцати лет я заключил

пари, что выиграю Гран при Мадридской королевской

академии, написав картину, которая будет исполнена без единого

прикосновения кисти. Разумеется, я выиграл приз. На картине

была изображена обнаженная молодая женщина. Стоя на

расстоянии трех футов от мольберта, я бросал краски,

растекшиеся затем по холсту. Самое поразительное, что каждое

красочное пятно оказывалось на своем месте. И каждое было

безукоризненно.

Спустя год я выиграл такое же пари уже в Париже. Как-то летом

Жозеф Форе приехал ко мне с большим грузом из тяжелых литографских

камней. Он настаивал, чтобы я выполнил иллюстрации к "Дон Кихоту"

именно на этих камнях. В то время я был против литографской

техники по эстетическим, моральным и философским причинам. Я

считал, что творческий процесс должен реализовываться без

применения силы, без монархии и инквизиции. По моим

представлениям, он должен быть либеральным, бюрократическим и

благородным. Однако настойчивость Форе, привезшего камни,

разбудила мою антилитографскую волю к власти с точки зрения

агрессивного гиперэстетизма. В этом состоянии в голову мне

пришла божественная идея. Разве не говорил Ганди: "Ангелы

господствуют над обстоятельствами, не нуждаясь в плане"?

Не замедлительно, подобно ангелу, я овладел ситуацией моего

"Дон Кихота".

Я не мог стрелять из аркебуза по бумаге, не пробивая ее, но

можно было стрелять по камню, не разрушая его. Убежденный

Форе, я телеграфировал в Париж, чтобы к моему приезду

приготовили аркебуз. Мой друг, художник Жорж Матье, подарил мне

очень редкий аркебуз XV века, затвор которого был инкрустирован

слоновой костью. И 6 ноября 1956 года, окруженный сотней

овец, принесенных в жертву самой первой пергаментной книге,

на палубе речной баржи, на Сене, я выпустил первую в мире

свинцовую пулю, наполненную литографской тушью. Разорвавшаяся

пуля открыла эру "пулизма". На камне появилась божественная

клякса, похожая на крыло ангела, аэродинамические свойства и

динамическая сила которого превосходит все когда-либо

применявшиеся технические усовершенствования. Всю неделю я был

погружен в фантастические эксперименты. На Монмартре, перед

беснующейся толпой, окруженный восемьюдесятью девушками , на

вершине экстаза, я наполнил два полых носорожьих рога хлебными

корками, пропитанными тушью и затем, памятуя о Вильгельме Телле,

с силой разбил их о камень. Благодарение Господу! Результат был

великолепным: рога носорогов запечатлели два крыла мельницы.

Затем двойное "чудо": когда я получил первые результаты,

неудачный "захват" оставил на камне ненужный след. Я счел своим

долгом использовать эти пятна для иллюстрирования литургического

таинства в параноидальном духе. Дон Кихот сталкивается во

внешнем мире с параноическими великанами, один из которых сидит

в нем. В эпизоде с винными бурдюками Дали узнает олицетворение

химерической крови героя романа и логарифмическую кривую,

пересекающую лоб Минервы. Лучше бы Дон Кихот, будучи испанцем и

реалистом, не искал лампу Алладина! Для него довольно сжать пальцами

желудь, и воссияет Золотой век!

Как только я вернулся в Нью-Йорк, телевизионные продюсеры

развернули целую кампанию против моего "пулизма". Я же все

время спал, чтобы во сне найти самый эффективный и точный

способ стрельбы пулями, наполненными тушью, дабы остающийся

след был математически точен. Находясь среди специалистов по

истории оружия, Нью-Йоркской военной академии, я просыпался

каждое утро от звука стрельбы из аркебузов. Каждый взрыв

давал жизнь целой литографии, которую мне оставалось тольКо

подписать для издателей, выхватывавших ее из-под моих рук за

баснословную цену. Я снова почувствовал, что стою у истоков

фундаментального научного открытия, когда узнал, что спустя

три месяца после моего первого выстрела из аркебуза ученые

использовали пушку и пули, подобные моим для исследования

творческого процесса.

В мае этого года я снова был в Порт Льигате. Жозеф Форе ожи-

дал меня, багажник его автомобиля был полон новыми камнями.

Новые взрывы аркебуза вновь дали жизнь Дон Кихоту.

Потрясенный страданиями, он трансформируется в юношу, печаль

которого пристала его увенчанной кровавым венцом голове. При свете,

достойном Вермеера и просачивающемся сквозь

испано-мавританскую оконную нишу , он читает истории о

куртуазной любви. С помощью "силли путти" - тюбика, с которым

играют обычно американские дети, я изобрел спирали, направляющие

поток литографской туши. Это была божественная форма

пробуждающегося дня. Дон Кихот - параноидальный микрокосм

погрузился, а затем отделился от Млечного Пути, который есть

ничто иное, как тропа Св.Георгия.

Св. Георгий наблюдал за моей работой. Он заявил о себе в

свой день - 25 августа, когда в процессе своих экспериментов я добился

такого взрыва, который навсегда войдет в историю морфологической науки.

Он был навеки выгравирован на одном из камней, которые Форе

со священным упорством уготавливал для ударов молнии моей

безудержной фантазии. Я взял пустую бургундскую улитку,

заполнил ее литографской тушью. Затем заложил ее в ствол аркебуза

и прицелился в камень с очень близкого расстояния. Когда я

выстрелил , вся жидкость выплеснулась и обрисовала кривую спирали

улитки, образовав пятно, которое после длительного изучения

показалось мне поистине божественным, ибо здесь было ничто

иное, как великолепие "улиточной галактики" в высочайший

момент ее творения. День Св. Георгия вошел тем не менее в

историю как день, засвидетельствовавший самую безоговорочную

победу Дали над антропоморфизмом.

На следующий день, последовавший за благословенным предыдущим,

была буря, шел дождь, малюсенькие лягушата запрыгивали в тушь,

оставляя контуры расшитого костюма Дон Кихота. Эти существа

развели болотную сырость, противоположную ослепительной

сухости равнин Кастилии , которая господствовала в голове

героя. Химера химер! С химерами было покончено. Санчо

появился, как только Дон Кихот коснулся демона доктора Юнга.

Сегодня, когда Жозеф Форе положил передо мной первую книжку,

я воскликнул: "Браво, Дали! Ты проиллюстрировал Сервантеса. В

каждом из твоих взрывов таились и мельница, и титан. Твое

творение - библиографический гигант, вершина самых плодотворных

литографических несообразностей!"