Христианство

ВВЕДЕНИЕ

Вопрос о происхождении христианства, об основных вехах его развития вплоть до превращения в государственную религию распадавшейся Римской империи, о причинах победы христианства над многими конкурировавшими с ним религиями никогда не был только научно- теоретическим. Его решение очень важно и в плане исследования общественных настроений и идеологии в период разложения рабовладельческого строя. Однако главное, актуально-политическое значение этого вопроса состоит, в том, что его научное решение, разоблачая миф о божественном происхождении христианства и показывая конкретные, материальные корни возникновения и победы этой наиболее влиятельной из трех так называемых мировых религий, подрывает важнейшую основу церковной идеологии.

Научное рассмотрение проблемы происхождения христианства показывает, что оно, как и всякая другая религия, возникло в определенных, закономерно вызвавших его появление социально-экономических условиях. Применение строго научных методов исследования показывает далее, что победа христианства над другими религиями была обусловлена вовсе не какими-то его «высокими» принципами и моральными качествами. Победа христианства была вызвана целым рядом обстоятельств, среди которых далеко не последнюю роль сыграл отказ церкви от бунтарской идеологии раннехристианских общин и примирение церковной верхушки с правящими кругами Римской империи. Наконец, изучение дошедших до нашего времени источников по древнейшей истории христианства показывает, что, несмотря на многократное скрупулезное редактирование и переделки евангелий церковниками, традиционное жизнеописание Иисуса полно внутренних противоречий, а сравнение евангельского рассказа с другими раннехристианскими источниками показывает его абсолютную несостоятельность с исторической точки зрения.

Именно потому, что научное исследование этой проблемы разрушает ортодоксальную догму и выбивает из рук церковников важнейшее орудие их проповеди, изучение раннего христианства всегда велось в условиях острой политической борьбы. Уже сам принцип научного подхода к раннехристианским памятникам как к историческим источникам и применение к ним принятых в науке методов исследования встречал всегда резкое противодействие со стороны церкви, которая, разумеется, предпочитала считать их предметом не исследования, а веры — «священным писанием», в котором каждая буква является откровением. Даже в 1955 г. на международном конгрессе историков в Риме папа Пий XII выступил с заявлением, что для католиков вопрос о существовании Иисуса является вопросом не науки, а веры.

До начала XVIII в., в условиях безраздельно господствовавшего клерикального мировоззрения, вопрос о происхождении христианства не ставился в плане научного изучения. Не только церковники, но, как правило, и их противники не сомневались в достоверности Нового завета. Даже выступавшие против власти католической церкви народные революционные движения проходили обычно под лозунгами возврата к евангельскому христианству. Так было во время крупных крестьянских восстаний в Англии (восстание под руководством Уота Тайлера в 1381 г.), в Чехии (табориты в 1419—1434 гг.), в Германии (Великая крестьянская война в 1524—1525 гг.), во время Английской революции в середине XVII в.

Только в конце XVII и особенпо в XVIII в. — в «век просвещения» — развился новый критический подход к памятникам раннехристианской литературы, в частности к евапгелиям. Одним из инициаторов рационалистического подхода к евангельской традиции в первой половине XVIII в. был немецкий ученый Г. С. Реймарус. Он отвергал евангельские чудеса, считал Иисуса не богом, а одним из еврейских пророков и доказывал, что последователи Иисуса выкрали его тело и придумали историю об его воскресении. Реймарус, опасаясь преследований церкви, побоялся опубликовать свою работу, и она была издана лишь после его смерти знаменитым немецким писателем Г. Э. Лессингом. Критикой церковной догмы занимались также английские материалисты и деисты XVII и начала XVIII в.

Во второй половине XVIII в. ряд других идеологов выступавшей в то время против феодализма буржуазии, прежде всего Вольтер и энциклопедисты круга Гольбаха и Дидро, в своей борьбе против крепостничества не останавливались перед острой критикой церковного мракобесия, этой важнейшей идеологической опоры феодальных порядков. Французские просветители остро обличали об- скураптизм католической церкви и призывали «раздавить гадину» К Они указали на множество противоречий в евангелиях. Вольтер правильно подметил близость взглядов и даже терминологии четвертого евангелия (от Иоанна) и иудейско-эллинистического философа Филона, проживавшего на рубеже новой эры в Александрии египетской.

Общий прогресс, достигнутый в методике научного анализа исторических источников в начале XIX в., отразился и на изучении проблемы возникновения христианства. Итоги критического изучения важнейших памятников наиболее ранних периодов истории Греции, например поэм Гомера, показали ряд внутренних противоречий и напластований, относящихся к разным периодам, иногда отдаленным друг от друга на целые столетия. Аналогичные выводы были получены при исследовании источников по древнейшей истории Рима.

Применение новых методов исторического исследования к евангельской литературе сразу же показало абсолютную несостоятельность традиционной церковной догмы. Первые шаги в области систематической критики новозаветных сочинений были сделаны в первой четверти прошлого века. Инициатива здесь принадлежала Ф. X. Ба- уру (1792—1860), профессору теологии в Тюбингенском униве|рситете в Германии. Будучи убежденным гегельянцем, Баур попытался применить гегелевский диалектический метод к изучению раннехристианской литературы.

Он и его последователи — так называемая тюбингенская школа — обратили внимание па наличие в новозаветных сочинениях двух враждебных друг другу тенденций. Одна была обусловлена иудейскими корнями христианства и приписывалась апостолам — непосредственным ученикам Иисуса, главным образом Петру. Другая стремилась к разрыву с иудаизмом и связывалась в Новом завете с именем апостола Павла (паулинизм). По мнению тюбинген- цев, евангелия, согласно философской концепции Гегеля, представляют синтез этих двух противоположностей и являются одной из наиболее поздних частей Нового завета. В связи с этим последователи Баура провели большую работу по датировке отдельных новозаветных сочинений. Заслугой тюбингенской школы было то, что она впервые приступила к систематическому анализу новозаветных евангелий. Опа вскрыла многочислеппые расхождения между тремя первыми, так называемыми синоптическими евангелиями и евашелием от Иоанна, установила, что древнейшим из них является евангелие от Марка, указала па массу противоречий в евангелиях и, наконец, доказала, что большая часть посланий, приписываемых апостолу Павлу, не могла быть написана раньше II в. Таким образом, работы тюбипгенцев дали много ценпого для научной критики текста рапнехристианских сочипений; однако в силу их идеалистического мировоззрения тюбингепцы совершенно не касались социально-экономической стороны проблемы происхождения христианства.

Согласно определению Ф. Эпгельса, тюбингенская школа «в критическом исследовании... идет настолько далеко, насколько это возможпо для теологической школы. Опа признает, что все четыре евангелия являются... позднейшими переработками... Она вычеркивает из исторического повествования все чудеса и все противоречия как недопустимые; но из остального она пытается «спасти все, что можно еще спасти»... Но уж, конечно, все то, что тюбингенская школа отвергает в Новом завете как пеисториче- ское или подложное, можно считать для науки окончательно устраненным» К

Следующий, после Ф. X. Баура, шаг в научной критике евангелий был сделан доцентом теологии Д. Ф. Штраусом.который попытался применить сравнительный метод при исследовании сообщений евангелистов об Ипсусе. В двухтомной «Жизни Иисуса» (1835—1836) Штраус неопровержимо доказал, что чуть ли не все эти сообщения являются мифами, заимствованными из других, предшествовавших христианству религий и что в основе веры в божественность Иисуса лежало распространенное среди евреев ожидание пришествия спасителя — мессии (буквально: помазанника божия). Следует отметить, что в третьем издании своей книги Штраус, выделяя группу преданий, якобы восходящих к историческому Иисусу, сделал серьезные уступки церковной традиции, вероятно, надеясь получить кафедру профессора теологии в Цюрихском университете. Однако потерпев неудачу в этом предприятии, Щтраус затем отказался от сделанных раньше уступок.

Большие заслуги в изучении раннехристианской литературы имел Бруно Бауэр, профессор теологии в Боннском университете. В 1840—1842 гг. он опубликовал исследования: «Критика евангельской истории Иоанна» и «Критика евангельской истории синоптиков», в которых показал, что евангелия не заслуживают доверия как источник о жизни Иисуса и что значение их состоит главным образом в том, что они изображают общую обстановку деятельности раннехристианских общин. В дальнейших трудах Бауэра (особенно «Христос и цезари», 1877 г.), в отличие от труда Штрауса, подчеркивались не иудейские, а греко-римские источники христианства. По мнению Бауэра, христианство представляло собой своеобразный синтез греко-римского философского течения — стоицизма и эллинизированного иудаизма. Такое умозаключение логически привело Бауэра к отрицанию историчности Иисуса. Критические исследования Бауэра подняли против пего целую бурю среди церковников. Он был лишен права преподавания в университете, его критические выводы замалчивались, сам он длительное время подвергался преследованиям.

Развернутую оценку значения исследований Б. Бауэра дал Энгельс, который в статье «Бруно Бауэр и раннее христианство» писал: «Официальные теологи, в том числе и Ренан, списывали у него и поэтому единодушпо его замалчивали. Между тем, он стоил больше, чем все они, вместе взятые, и сделал больше их всех в вопросе, который интересует и нас, социалистов: в вопросе об историческом происхождении христианства»  .

После работ представителей тюбингенской школы, Штрауса и Бауэра, даже для некоторых представителей католицизма и православия стала очевидной невозможность удержать их прежние позиции. Типичной в этом отношении была эволюция взглядов французского писателя Э. Ренана (1823—1892), который, несмотря на полученное им католическое богословское образование, все же в нашумевших в свое время сочинениях («Жизнь Иисуса», «Апостолы» и др.) под влиянием выводов указанных выше ученых пытался изобразить Иисуса как человека, а не как бога.

Главным, имевшим большое научное значение выводом из критических трудов перечисленных исследователей было неопровержимое доказательство того, что все четыре входящие в Новый завет евангелия составлены не раньше II вт"и что они, таким образом, принадлежат к числу наиболее поздних канонических сочинений. Установление относительной и частично даже абсолютной датировки отдельных новозаветных посланий позволило доказать, что почти все они предшествовали евангелиям. Между тем образ Иисуса в евангелиях изобилует множеством псевдоконкретных подробностей, которых нет и в помине в более ранних христианских сочинениях. Это обстоятельство неизбежно подводило объективных исследователей к выводу, что евангелия не могут служить документом, подтверждающим существование Иисуса.

Серьезным недостатком и представителей тюбингенской школы и ее противников было то, что, будучи идеалистами, они не изучали христианство как исторически обусловленное явление, возникшее и распространившееся в определенной конкретно-исторической обстановке, и, следовательно, представлявшее собой идеологическое выражение внутренних противоречий, имевших место в рабовладельческой римской державе. Для всех названных ученых христианство было проявлением какой-то абсолютной истины. Такие вопросы, как социальная база раннего христианства и его общественно-политическая программа, тю- бингенцами даже пе ставились.

Большое внимание именно этим вопросам уделяли классики марксизма, главным образом Ф. Энгельс. Он постоянно интересовался этой проблемой и уделял ей внимание в таких работах, как «Людвиг Фейербах», «Анти- Дюринг», «Происхождение семьи, частной собственности и государства» и др. В литературном наследии Энгельса имеются три работы, специально посвященные истории раннего христианства: некролог памяти Б. Бауэра «Бруно Бауэр и раннее христианство» (1882 г.) «Книга откровения» (1883 г.)   и «К истории раннего христианства» (1894 г.)  . В этих работах Энгельс не только дал оценку основных достижений в области критики новозаветных сочинений, но и развил новую теорию происхождения христианства с точки зрения научного материализма.

Энгельс обращал основное внимание на исследование идеологических корней и социальной сущности раннего христианства. Первоначальное христианство он характеризовал как религию рабов и угнетенных. Он подчеркивал, что раннее христианство состояло из бесчисленного множества сект, ведших между собой дарвиновскую борьбу за существование. Идеология всех этих сект полна была всяческих предрассудков и суеверий. Однако христианство смогло повести за собой массы и добиться победы, так как оно в условиях беспросветной нищеты и отчаяния указало страждущим и обремененным выход, хотя и иллюзорный, из их ужасного положения, обещав этот выход не в действительном, а в потустороннем мире. В качестве факторов, которые содействовали распространению христианства, Энгельс указывал на отсутствие в нем в его начальный период обрядности и ритуала, на то, что оно в своей проповеди отметало всякие этнические и социальные перегородки, выдвинуло идею равенства, правда, понимаемого отрицательно, т. е. как равенство в первородном грехе и перед богом. Наконец, Энгельс указывал, что первоначальное христианство отличалось бунтарским духом и здоровым стремлением к мести римским властям.

Классики марксизма подчеркивали, что «с такой религией как христианство нельзя покончить только с помощью насмешек и нападок, ее нужно также преодолеть научно, т. е. путем исторического объяснения, а с этой задачей не в состоянии справиться даже естествознание» Круг идей, высказанных Марксом и Энгельсом, был затем развит и конкретизирован во многих работах марксистских, главным образом советских, историков христианства.

Важный шаг в дальнейшем изучении идеологических корней христианства был сделан в начале нашего столетия. Большая группа буржуазных ученых, частично даже верующих христиан, которых принято объединять под общим наименованием «мифологическая школа», пошла по. линии критики новозаветной литературы значительно дальше, чем тюбингенцы. Представители мифологической школы пришли к общему выводу, что наука фактически не располагает никакими достоверными сведениями об историческом существовании Иисуса. Такие утверждения встречаются впервые в трудах французских мыслителей конца XVIII в.; однако возникновение целой мифологической школы оказалось возможным лишь на базе итогов критической работы, проделанной тюбингенцами, и фактически явилось дальнейшим развитием их выводов. В самом деле, после того как было доказано, что евангелия составлены в середине II в., вполне закономерным стало сомнение в историчности традиционного основателя христианства. К числу тех ученых, которые, отвергали историчность Иисуса, принадлежат Дж. Робортсон, В. Б. Смит, А. Немоевский, А. Древе, П.-JI. Кушу п многие другие  .

Необходимо отметить, что по крайней мере большинство представителей мифологической школы, как и их предшественники — тюбингенцы, были далеки не только от марксизма, но и вообще от атеизма. Наоборот, многие из них стремились лишь подправить и подчистить христианство, сохранить за ним ореол морального превосходства над другими религиями. Старые предрассудки, по определению В. И. Ленина, замепяли «еще более гаденькими и подлыми предрассудками»  . К тому же если в вопросе о мифичности Христа представители мифологической шко лы были единодушны, то между ними были серьезные разногласия о том, как возник этот миф, каким образом, из каких источников сложился евангельский образ Иисуса. Говоря иными словами, сильной стороной представителей этой школы было углубление критики новозаветной литературы, но по целому ряду причин, среди которых одной из важнейших являлась скудость источников, эти ученые не смогли достаточно полно определить, каковы были подлинные исторические источники евангельского мифа.

Среди такого рода попыток решения проблемы источников евангельского мифа наибольший интерес представляют, пожалуй, работы английского ученого начала нашего столетия Дж. Робертсона. Он продолжил изыскания английского этнографа Дж. Фрезера, который в своем известном труде «Золотая ветвь» при помощи сравнительно- исторического метода стремился найти параллельные явления в обычаях и духовном развитии разных народов. По мнению Фрезера, корпи религий кроются в магических обрядах первобытных племен. Он обратил внимание на то, что у многих племен (особенно Передней Азии) был широко распространен культ умирающего и воскресающего бога и, в частности, обычай умерщвлять племенного вождя или его сына ради того, чтобы обеспечить плодородие почвы. Робертсон применил эти идеи Фрезера к проблеме происхождения христианства и пришел к выводу, что здесь мы, по существу, имеем дело с таким же процессом и что, следовательно, евапгельский миф развился из дохристианских религиозных представлений о божестве Иисусе. Робертсону удалось обнаружить кое-какие следы дохристианского культа Иисуса. Интересно его замечание, что некоторые части евангелия от Марка и других синоптиков являются просто пересказом сцен из ритуального обряда, темой которого были дохристианские «страсти господин».

Идея Дж. Робертсона о необходимости исследовать дохристианские корни культа Иисуса была подхвачепа рядом других представителей мифологической школы, в частности Т. Уайтекером и В. Б. Смитом. Первый считал, что культ новозаветного Иисуса восходит непосредственно к домонотеистическому еврейскому культу Иисуса, персонифицированному в Ветхом завете в качестве продолжателя Моисея. О том, что ветхозаветный Иисус, сынНавина, действительно был первоначально божеством, свидетельствует с достаточной убедительностью известный библейский эпизод, в котором он приказал солнцу остановиться. В свою очередь американский ученый В. Б. Смит стремился показать, что имя «Иисус» задолго до возникновения христианства было эпитетом иудейского бога Ягве, причем почитатели Ягве-Иисуса называли себя на- зареями. Весь евангельский миф Смит толковал в алле горическом духе.

А. Древе — один из наиболее известных представителей мифологической школы. Однако главной его заслугой является лишь популяризация концепций и аргументаций его предшественников. Аналогично В. В. Смиту он считал, что христианство произошло из гностицизма

В начале нашего столетия польский публицист А. Не- моевский, опираясь на ряд преимущественно поверхностных аналогий, пытался вывести евангельский миф непосредственно из астральных мотивов.

Новую струю в изучение исторических корней евангельского рассказа внес П.-Л. Кушу, один из ближайших друзей знаменитого французского писателя Анатоля Франса. Кушу убедительно подчеркнул, что основным возражением против реального существования человека Иисуса является изображение Иисуса в древнейших христианских источниках (Откровение Иоанна и послания, приписываемые апостолу Павлу) как божества. Для первых христиан Иисус был не человеком, а «агнцем, закланным от начала мира». Лишь во II в., в связи с ростом числа христиан из язычников, по мнению Кушу, постепенно создалась, а затем обросла подробностями земная биография Иисуса. Автором первого евангелия, как полагал Кушу, был еретик середины II в. Маркион. Канонические евангелия были созданы лишь в противовес евангелию Маркиона.

Идеи Кушу были развиты французским писателем Э. Дюжарденом, который, исходя из общесоциологических соображений, обратил внимание на то, что в истории не наблюдалось случаев обожествления пророков, но зато в древности часто встречались случай айтропоморфизаций божеств. Во всех ранних христианских сочинениях Иисус изображается не как человек, одаренный пророческим даром, а как бог. Начало христианства Дюжарден относит ко времени около 27 г. н. э., когда после исполнения ритуального обряда, изображавшего сцены смерти и воскресения дохристианского божества Иисуса, некоторые из ве|рующих, названные апостолами, стали уверять, что видели воскресение из мертвых героя этой драмы. Евангельский рассказ был, по мнению Дюжардена, создан уже после Иудейской войны 66—73 гг., когда христианство стало себя считать наследником сыгравшего уже свою роль иудаизма.

Таковы в самых общих чертах основные идеи наиболее значительных представителей мифологической школы, поскольку речь идет о попытках определить подлинные источники евангельского мифа. Некоторые из этих попыток вряд ли могут быть приняты. К таковым, на наш взгляд, относятся концепции А. Немоевского и Э. Дюжардена. Зато при современном уровне наших знаний весьма плодотворной кажется идея о дохристианском культе божества Иисуса, подвергшегося очеловечению во II в. К этой идее, как мы видели, приходят многие исследователи. Следовательно, основным достижением мифологической школы, взятой в целом, является разоблачение евангельского мифа о богочеловеке Иисусе.

Если подходить к современной историографии раннего христианства в этом плане, то, пожалуй, не менее показательной, чем появление довольно сильной мифологической школы, следует считать весьма симптоматическую эволюцию, которая па протяжении последнего столетия произошла во взглядах так называемой исторической школы — сторонников гипотезы о земном существовании Иисуса. Один пример достаточно наглядно покажет, сколь далеко продвинулось развенчание евангельского мифа даже в кругах, связанных с католицизмом. В третьей четверти прошлого века большое впечатление на значительные круги верующих христиан произвели книги упомянутого уже французского писателя Э. Ренана, который считал подлинным чуть ли не весь рассказ синоптических евангелий об Иисусе и стремился лишь охарактеризовать евангельского Иисуса как человека, а не бога. В начале нашего столетия французский же католический священник А. Луази был отлучен от церкви за свои заявления о том, что дошедшие до нас источники не дают ничего конкретного о жизни Иисуса и вообще об идеологии древнейших христианских общин. Согласно Луази, из всего евангельского рассказа можно считать приемлемым, притом тоже в качестве гипотезы, само лишь существование какого-то отдаленного прообраза, из которого впоследствии развился евангельский рассказ. Луази считает недостоверной не только божественность Иисуса, но фактически всю приписываемую ему проповедь, тайную вечерю и т. д.

«Для других новых критиков,— пишет А. Робертсон,— таких, как Альберт Швейтцер, Шарль Гиньебер и Рудольф Бультманн, единственной определенностью среди осколков дискредитированной легенды является то, что человек, о жизни которого известно лишь немного или даже просто ничего,— человек, который, согласно Швейтцеру, ш- заявлял публично, что он был миссией, который, согласно Бультманну, даже сам не имел претензий считаться мессией и который, согласно Гиньеберу, возможно даже не назывался Иисусом,— этот человек был распят Пилатом и стал героем теологического ромапа, составленного ближайшим и последующими поколениями ради их собственных интересов» К

Итак, для многих исследователей первой половины нашего столетия, даже сторонников реального существования Иисуса, характерен отказ от всех подробностей евангельского мифа. Итоги столетия научной критики раннехристианской литературы привели к тому, что многие приверженцы так называемой исторической школы оказались вынужденными из всех подробностей евангельского рассказа сохранить в качестве рабочей гипотезы — и не больше — предположение, что в начале нашей эры существовал иудейский проповедник, распятый Пилатом. Иисус в их представлении — это далеко не богочеловек евангелий; это даже не лишенный своих божественпых сверхъестественных атрибутов Иисус тюбингенцев; чаще всего под этим именем современные объективные критики представляют себе абстракцию, которая, по их мнению, лучше, чем другие гипотезы, объясняет возникновение евангельского образа.

К этой школе примыкает современный прогрессивный английский исследователь А. Робертсон, чья книга о происхождении христианства недавно была переведена на русский язык А. Робертсон, которого не следует путать с одним из основателей мифологической школы Дж. Роберт- соном, стремится подойти к изучаемой им проблеме с марксистских позиций. Он ищет социально-экономические корни христианства в реальной обстановке Палестины и вообще римской державы на рубеже нашей эры. Для него раннее христианство является религией страждущих и обремененных, но он все-таки остается убежденным сторонником исторической школы. Его книга вызывает много возражений как в основной концепции, так и в частностях  . Однако нельзя не признать искренность его убеждений, не имеющих ничего общего с поповщиной.

Разумеется, вовсе не каждый и даже далеко не большинство сторонников исторической школы принадлежит к охарактеризованной нами выше категории ученых, допускающих возможность существования какого-то отдаленного прообраза евангельского Иисуса лишь в качестве гипотезы, объясняющей возникновение евангельского мифа. Нельзя забывать, что проблема происхождения христианства никогда не была только чисто научной проблемой. В подавляющем большинстве случаев к заявлениям о реальном существовании Иисуса всегда примешивается стремление как-то согласовать науку и поповщину пли причесать поповщину под науку.. Проблемой происхождения христианства занимаются в капиталистических странах почти исключительно богословы, чье материальное благосостояние зависит от признания ИМИ ПОДЛИННОСТИ евангельского рассказа. Лишь считанные единицы из их числа, как Бруно Бауэр или А. Луази, находят в себе достаточно мужества, чтобы поже|ртвовать своим материальным благополучием и положением в обществе и отстаивать до конца свои научные взгляды. Материальные

соображейия Почти всегда превалирует над научными; об этом свидетельствует упомянутый выше случай с Д. Штраусом, который временно отказался от своих радикальных выводов в надежде на получение университетской кафедры.

Кроме того, научное решение вопроса об источниках евангельского мифа во многом осложняется тем, что большая часть памятников по истории раннего христианства была уничтожена победившей церковью, а сохранившиеся переделывались и подделывались. Еще поныне издание, комментирование, составление научного аппарата к публикациям источников по истории раннего христианства находятся в капиталистических странах в руках «дипломированных лакеев поповщины». Даже в наше время при исследовании вопроса о раннем христианстве невозможно обойтись без научного аппарата, составленного теологами. Все это надо учитывать, чтобы вполне представить трудности, стоящие перед объективным исследователем интересующей нас проблемы.

Исследователь проблемы возникновения христианства должен быть не только в курсе работ мифологической и исторической школы, но и учитывать различные изыскания, относящиеся к тексту новозаветных писаний. Неоспоримые в научном плане выводы тюбингенской школы, установившие позднюю датировку евангелий, заставили богословов разных вероисповеданий попытаться перебросить хоть какой-то «мостик» через почти полуторастолет- нюю пропасть между традиционной датировкой времени жизни Иисуса (первая треть I в. н. э.) и временем составления евангелий (середина II в.). Чтобы поддержать авторитет евангельских сообщений, на рубеже прошлого и нынешнего века был создан ряд теорий и школ, занимавшихся вопросом об источниках, на основании которых были составлены евангелия.

Главными среди этих теорий являются: 1) теория предания (Traditionshypothese), согласно которой евангелисты составляли свои евангелия независимо друг от друга,  пользуясь только устной традицией, сохранившейся в раннехристианских общинах; 2) теория источников (Quellen- hypothese), приверженцы которой доказывают, что все евангелисты имели в своем распоряжении примерно одни и те же письменные документы, причем каждый черпал

из них по своему усмотрению, и 3) теория использования (Benutzungshypothese), согласно которой более поздние евангелисты использовали в сочиняемых ими рассказах ранее написанные евангелия. Полемика между этими и промежуточными школами породила в первой трети нашего столетия воистину необозримую литературу, но так и не привела к общепризнанным выводам.

Положительным явлением в деятельности всех этих школ было то, что значительно продвинулось изучение так называемой синоптической проблемы (см. ниже, стр. 29, сл.). В частности, было установлено, что древнейшим из канонических евангелий является второе, а не первое, как считали некоторые тюбингенцы.. Более обстоятельно исследовалась общая часть евангелий от Матфея и Луки, не входящая во второе евангелие (так называемый источник Q, от немецкого Quelle). Благодаря этому удалось с большей точностью уловить тенденции, в духе которых шли переработка и оформление канонических евангелий. Кроме того, были достигнуты некоторые другие частные успехи в изучении текста синоптиков. Однако «мостик» так и остался висеть в воздухе. Постулируемые различными теориями и школами всяческие праисточники и протоеванге- лия остались лишь благочестивыми гипотезами. Причиной неудачи всех этих попыток, взятых в целом, было то, что авторы их поставили перед собой неосуществимую задачу: они искали реальные доказательства существования человека Иисуса, в то время как имеющиеся источники показывают, что эволюция шла в обратном направлении: от божества Иисуса к евангельскому богочеловеку.

В необъятном море книг, посвященных изучению раннехристианской литературы, которые вышли в свет в первой половине нашего века, есть, разумеется и такие, которые, несмотря на идеалистическое мировоззрение их авторов, все же несколько продвинули наши знания вперед. К таким работам следует причислить, например, книгу В. Бауэра который, изучая происхождение ересей, пришел к правильному выводу, что само понятие ортодоксального вероучения отсутствовало в раннем христианстве вплоть до возникновения епйскопата. Важна для датиров-

Ки евангелий и книга американского ученого Дж. Нокса, связывающего установление канона с ростом влияния римских епископов

Новейшая послевоенная литература, насколько в состоянии судить автор этой книги, характеризуется заметным идейным регрессом в области изучения раннего христианства. И в католической и в протестантской литературе явно ощущается тенденция к отходу от критических выводов не только мифологической, но даже тюбингенской школы. Практически становится все труднее проследить какое-либо различие между ортодоксальными католическими и протестантскими теологами, так как последние все более переходят на позиции догматического отношения к новозаветным текстам. Надо подчеркнуть, что это явление не вызвано какими-либо новыми достижениями науки, а связано с общим отходом буржуазной наукй от либеральных традиций ее прошлого. Нет в настоящее время на Западе и продолжателей мифологической шкойы, хотя критические замечания ее представителей остаются в полной силе и ныне.

На общем фоне идейного застоя и регресса послевоенной буржуазной литературы необходимо все же отметить большое внимание, уделяемое ею вновь открываемым па- пирусным и археологическим источникам. Число книг и статей, например о найденных относительно недавно кумранских свитках, имеющих важное значение для предыстории христианства, достигает многих сотен. Весьма интенсивно изучаются также и другие новые документы, которые в той или иной мере проливают свет на раннее христианство.

* * *

Многое в области научного изучения проблемы происхождения христианства сделали советские ученые. Не говоря о многочисленных статьях и брошюрах популярного характера и о переводе почти всех серьезных трудов иностранных ученых на русский язык, советские историки раннего христианства провели большую исследовательскую работу в этой области. Ёлагодаря току, ч*о ilocjte Великой Октябрьской социалистической революции церковь была отделена от государства, в нашей стране фактически впервые в мире была создана возможность полностью свободного научного исследования всех вопросов, связанных с историей религии вообще и христианской церкви в частности. Создание в свое время ряда антирелигиозных журналов и специальных музеев по истории религии позволило широко развернуть научно-исследовательскую работу по истории раннего христианства. Применение советскими учеными подлинно научной методологии марксизма-ленинизма открыло новые горизонты для работы в этой области. Благодаря всему этому в нашей стране за последние десятилетия появилось немало серьезных трудов по интересующей нас проблеме. Еще в 20-х и начале 30-х годов вышли в свет работы: «Как родятся, живут и умирают боги и богини» Е. М. Ярославского, несколько книг Н. В. Румянцева. К их числу принадлежат «Смерть и воскресение спасителя (исследование в области сравнительной мифологии)», «Дохристианский христос», «Апокалипсис — Откровение Иоанна». Наиболее важные исследования последних лет принадлежат в этой области А. Б. Рановичу и академику Р. Ю. Випперу.

Не считая многочисленных статей по частным вопросам, связанным с происхождением христианства А. Б. Ра- нович посвятил специально этой проблеме ори больших труда: «Первоисточники по истории раннего христианства. Материалы и документы» (М., 1933), «Античные критики христианства (фрагменты из Лукиана, Цельса, Порфи- рия и др.)» (М., 1935) и, наконец, «Очерк истории раннехристианской церкви» (М., 1941). Первые две книги, если судить только по названиям, могли бы показаться простыми сборниками материалов, чем-то вроде хрестоматий по истории раннего христианства. Однако даже при беглом просмотре этих трудов видна громадная научно-исследо- вательская работа, проделанная А. Б. Рановичем не только по подбору и переводу, что уже само по себе является нелегким делом, но и по научному комментированию приводимых источников. Итогом многолетних исследований Ра-

Ёойича в области изучения раннего христианства являемся последняя из указанных книг, представляющая собой лучшую из советских монографий по истории христианства в начальный период его существования. Предлагаемая вниманию читателей работа во многом излагает выводы А. Б. Рановича. Однако открытие за последние годы довольно значительного количества новых важных источников заставляет нас вернуться к этой теме и уточнить или дополнить некоторые положения, высказанные А. Б. Рано- вичем.

Академик Р. Ю. Виппер издал за послевоенные годы две книги по истории раннего христианства: «Возникновение христианской литературы» (М.— JL, 1946) и «Рим и раннее христианство» (М.—JL, 1954). Первая из этих работ была посвящена в основном анализу отдельных раннехристианских памятников, как вошедших в Новый за- 'вет, так и не включенных в него. Эта работа была обстоятельно рассмотрена А. Б. Рановичем с выводами которого нельзя не согласиться. Во втором своем труде Р. Ю. Виппер, развивая идеи Бруно Бауэра о тесной связи между идеологией греко-римского мира и христианством, а также исходя из своей собственной датировки отдельных раннехристианских сочинений, рассматривает их на фоне общественных настроений и идеологии высших кругов Римской империи, поскольку они известны нам по синхронным сочинениям латинских и греческих авторов.

Академик Виппер убедительно, хотя и с некоторым преувеличением, доказывает, что текст канонических евангелий и возникновение христианской церкви могут быть датированы временем не раньше середины II в. и что, начиная с этого времени, христианская идеология уже в значительной мере отражала мировоззрение имущих слоев римского общества. Вызывает большое сомнение отрицание им существования христианства во второй половине I и в первой половине II в. Такая гиперкритическая концепция не считается с наличием папирусных и других христианских памятников первой половины II в. Р. Ю. Виппер фактически отрицает, что раннее христианство было религией социальных низов, так как, по его мнению, христианство сразу же после зарождения отражало интересы имущих кругов; наконец, он не объясняет, каким образом в середине II в. сразу появилась почти полностью разработанная христианская идеология.

Большое значение для углубленного изучения предпосылок и хода развития христианской идеологии в первые три века нового летосчисления имеют работы советских историков, занимающихся изучением Римской империи и ее отдельных, особенно восточных, провинций. К числу такого рода работ относятся: книга А. Б. Рановича «Восточные провинции Римской империи в I—III вв.». (М.— JL, 1949), некоторые статьи Е. М. Штаерман, касающиеся идеологии трудового населения провинций римской державы и ряд статей других авторов. Среди них укажем работу Ю. П. Францева «К истории возникновения христианства в Египте» 2. В общих курсах истории древнего Рима Н. А. Машкина, С. И. Ковалева и В. Н. Дьякова история возникновения и начального развития христианства, рассматриваемая с марксистских позиций, дается, однако, лишь в основном в общих чертах, в рамках истории Рима. Интенсивно в последние годы занимается историей христианства С. И. Ковалев 3.

Главные итоги более чем полуторавекового изучения проблемы происхождения христианства можно обобщить в нескольких пунктах.

1. Объективное, свободное от религиозного влияния исследование этой проблемы всякий раз оказывалось под силу только представителям передового общественного класса. В XVIII и первой половине XIX в. тогда еще прогрессивные буржуазные ученые заложили основы критики церковной традиции, указали на противоречия в евангелиях и пытались применить методику научного исследования исторических памятников к документам раннехристианской литературы. Когда буржуазия утратила свою прогрессивную роль и превратилась в реакционную силу, основная цель ее идеологов, занимавшихся проблемой возникновения христианства, свелась не к вскрытию действительного хода исторического развития христианства, а лишь к попыткам спасти все возможное из традиционной догмы. Дело объективного, вполне научного исследования раннегс христианства было подхвачено идеологами нового прогрессивного класса — пролетариата, которые, используя лучшие достижения предшественников и включая в научный обиход новые источники, стремятся показать происхождение христианства из тех исторических условий, при которых оно возникло и достигло господства.

2.         Конкретное изучение памятников раннехристианской литературы показало, что канонические евангелия были составлены в середине II в., что они многократно переделывались церковниками, что очередность написания вошедших в канон сочинений прямо противоположна порядку их размещения в Новом завете.

3.         Что касается вызывавшего наибольшие споры и разногласия положения об историческом существовании Иисуса Христа, то выяснилось, что научные доказательства отнюдь не свидетельствуют в его пользу.

4.         С падением тезиса об историческом существовании Христа неизбежно рушится также поддерживаемая богословами концепция изначально единой христианской церкви, выросшей непосредственно из группы апостолов и призванной «блюсти в чистоте заветы христовы». Церковная организация возникла из множества самостоятельных, зачастую враждовавших и конкурировавших друг с другом общин верующих. Время возникновения церкви — середина II в.

После -вскрытия несостоятельности евангельского мифа перед историками-марксистами встает очень важная задача — изучение того, из каких источников и как зародился и развивался евангельский миф вплоть до его оформления в новозаветных евангелиях.

Дальнейшее изучение раннего христианства пойдет, вероятно, по линии исследования истории христианских общин в отдельных центрах и провинциях Римской империи. Особенное внимание будет, по-видимому, обращено на ранние ереси и на борьбу между ними и зарождающейся церковью.

* *

*

Автор настоящей книги не ставил перед собой каких- либо исследовательских целей; он видел свою задачу прежде всего в том, чтобы, не ограничиваясь использованием давно известных документов и привлекая новые источники, рассказать, какие условия предопределили возникновение христианства, отметить основные линии эволюции христианской идеологии в начальный период ее существования и, наконец, показать, «как это случилось, что народные массы Римской империи предпочли всем другим религиям эту бессмыслицу, проповедываемую к тому же рабами и угнетенными...»

В отличие от тех авторов, которые считали необходимым излагать историю раннего христианства вплоть до времени Константина, предлагаемая вниманию читателей книга доводит анализ раннего христианства лишь до рубежа II и III вв. Основанием для такого ограничения темы служит то, что автор писал только о происхождении христианства. К III в. христианство выступает уже в качестве вполне сформировавшейся религии, располагавшей собранием своих писаний — Новым заветом,— обладавшей административным аппаратом — церковью. С этой точки зрения основным содержанием последующей истории христианства является уже не формирование религии, а ожесточенная борьба со всякими соперниками за влияние и власть в Римской империи. Это, разумеется, не исключает, а, наоборот, предполагает дальнейшую эволюцию христианской идеологии и приспособление ее к господствующему классу империи.

В книге уделено очень много места вопросам датировки и анализу текста различных новозаветных и других христианских писаний. Это казалось необходимым, так как без этого нельзя нарисовать исторически верную картину эво- лющии христианства и проследить происходившие в ном с течением времени изменения. Основное внимание авт* ра привлекали такие вопросы, как становление образа евангельского Иисуса, формирование христианской догматики, отношение идеологов новой религии к рабству и к светским властям, социальный состав раннехристианских общин, возникновение клира и ранние ереси.

Наконец, необходимо предупредить читателя, что в некоторых местах книги перевод новозаветных текстов несколько отличается от имеющихся русских переводов. Сомнительные места были переведены с греческого заново.

Автор считает своим долгом выразить глубокую благодарность коллегам и товарищам, высказавшим в той или иной форме критические замечания о рукописи данной книги: сотрудникам Сектора истории религии и атеизма Института истории АН СССР, а также рецензентам С. И. Ковалеву, Е. М. Штаермаи и Н. И. Голубцовой. Особую признательность автор высказывает сотрудникам Кабинета всеобщей истории Фундаментальной библиотеки общественных наук, которые во главе с М. И. Фурсовой делали все возможное для того, чтобы облегчить работу над этой книгой.