Справочная литература

Династии Европы

Смотрите также: Монархи Западной Европы

Царь Борис III.

Царский трон Борис занял, когда ситуация в мире коренным образом менялась. На его глазах мощная революционная волна сметала еще недавно могущественные династии Романовых, Габсбургов, Гогенцоллернов. В памяти Бориса надолго запечатлелись тяжелое военное поражение болгарской армии на Салоникском фронте в сентябре1918 г., стихийное восстание солдат и последовавший затем подъем революционной борьбы болгарского народа. Все это, естественно, вынуждало Бориса приноравливаться к новым историческим условиям.

Он уже не мог позволить себе многое из того, что было свойственно его отцу, правившему в обстановке относительной стабильности политических режимов в Европе. В отличие от Фердинанда царь Борис вел достаточно скромный образ жизни, считался примерным семьянином, не высказывал открыто своей аристократической надменности. Он родился и вырос в Болгарии, лучше отца знал жизнь и обычаи народа.

Отчасти разница характеров объяснялась и нежеланием Бориса походить на своего отца, которого он недолюбливал еще с детства из-за его деспотичного обращения. Кроме того, в течение всего царствования Борис боялся возвращения отца на болгарский престол. Он упорно противился стремлению последнего хотя бы погостить в Болгарии. Вместе с тем Борис соблюдал сыновнюю почтительность к родителю, посещал его в фамильном замке, аккуратно переводил туда просимые денежные суммы и самое основное - нередко принимал отцовские политические советы. Фердинанд как бы незримо присутствовал рядом с Борисом. По словам английского посланника в Софии (в 1938-1941 гг.) Дж. Рендела, это особенно чувствовалось во время посещения рабочего кабинета царя, над письменным столом которого мрачно нависал большой портрет Фердинанда *.

Сколь ни разнились характеры болгарских венценосцев, между ними имелось, конечно, и немало общего. И тот и другой, например, были образованными людьми. Борис "проявлял, - отмечает в мемуарах Рендел, - интерес к истории естествознания и к ботанике. Его раскинувшийся на склонах гор сад при загородном дворце во Вране, в шести милях от Софии, был одним из самых прекрасных в Европе, доставляя наслаждение и вызывая восхищение, и он [царь] всегда готов был помочь в определении любого редкого растения". Еще в юношеские годы Борис увлекался железнодорожной техникой и даже сдал экзамен на машиниста паровоза. (В газетах нередко появлялись фотографии царя, сидящего в будке локомотива.) С чисто немецкой дотошностью Борис вникал во многие другие вопросы. Он однажды изумил английского военно-морского атташе своей осведомленностью о развитии английского флота, вооружении кораблей и их командирах. Вообще военное дело было хорошо знакомо царю Борису: он окончил Софийскую военную академию, в годы первой мировой войны находился при штабе главнокомандующего болгарской армии. Умение вести беседы на разные темы, и притом в доверительной манере, позволяло царю Борису быстро завоевывать расположение многих встречавшихся с ним буржуазных политических деятелей, дипломатов, представителен творческой интеллигенции, помогало его приближенным создавать вокруг личности царя ореол "мудрого правителя".

* Rendel G. The Sword and the Olive Recollections of Diplomacy and the Foreign Service,1913-1954. L., 1957. P. 153.

Человек чрезвычайно мнительный, постоянно читавший медицинскую литературу и обнаруживавший у себя различные болезни, не пропускавший и дня, чтобы не принять лекарства (хотя физически он был достаточно крепким), человек настроения, очень неуравновешенный, нередко испытывавший безотчетный страх перед будущим, за свою жизнь, впадавший в крайний пессимизм, вплоть до мыслей об отречении и самоубийстве, - таков был царь Борис, по отзывам его ближайших советников.

Подход к политическим делам Борис явно перенял от Фердинанда и других Кобургов. Он "в главном был Кобуртом", - приходил к выводу Рендел. Это главное заключалось в отмечавшейся выше склонности к политическим интригам и изворотливости. Отсюда вытекало и стремление царя почти всегда идти к достижению политических целей сложным, а не простым, прямым путем.

Оба Кобурга в совершенстве владели искусством "притворства и одурачивания", хотя использовали они его по-разному, в соответствии со своей индивидуальностью. "Отец предпочитал, - пишет известный болгарский политический деятель Дима Казасов, - пышные и яркие декорации, а сын имел склонность к самой обычной, будничной обстановке, которая, как он считал, может легче ввести в заблуждение такого "наивного и простодушного" зрителя, как болгарский" *. Борис любил подчеркивать, что он "республиканский царь", близкий к нуждами заботам простолюдинов. Для поддержания такой репутации болгарский монарх часто посещал массовые празднества, дома крестьян, вступал в беседы с людьми "низкого происхождения", мог с демонстративной терпеливостью разделять участь маршировавших на параде под грозовым ливнем солдат, с трогательным для окружавших вниманием оказывать срочную помощь солдату, которому в глаз залетела соринка, или людям, попавшим в автомобильную аварию близ загородного царского дворца. "Личина для государей необходима, так как большинство судит о них по тому, чем они кажутся, и только весьма немногие бывают в состоянии отличить кажущееся от действительного" **, - это макиавеллистское правило болгарский монарх применял не без успеха.

*Казасов Д. Видано и преживяно, 1891-1944.София, 1969. С. 196.

** Макиавелли Н. Государь и рассуждения на первые три книги Чита Ливия. Спб., 1869. С. 76.