Справочная литература

Династии Европы

Смотрите также: Монархи Западной Европы

Первый акт драмы.

...Странное впечатление производили зрителей тысяча двести мужчин сурового облика, в черных накидках, сюртуках и камзолах, с зажженными свечами в руках, собравшиеся 4 мая 1789 г. в Версале, на паперти церкви Версальской Богоматери. Во главе с архиепископом Парижским, королевской четой, членами королевской семьи и принцами крови они готовились прошествовать к кафедральному собору Святого Людовика. Это были депутаты Генеральных штатов, избранные от трех сословий королевства. Судя по их серьезным, напряженным лицам, не верилось, что они явились сюда на праздник открытия Генеральных штатов, не созывавшихся французскими королями 175 лет. Никто из них не догадывался, что при их участии в Версале разыгрывался первый акт растянувшейся, впрочем, на целое столетие драмы прощания Франции с монархией.

Всего через несколько недель депутаты третьего сословия объявят себя Национальным собранием и принесут знаменитую клятву в Зале для игры в мяч. Чуть более двух месяцев отделяли этот день от штурма Бастилии - символа королевского произвола. пройдет ровно полгода, и толпы разгневанных парижан водворят королевскую семью в Тюильрийский дворец, практически превратив их в пленников революции. А заглянув в еще более отдаленное будущее, увидим там и голосование за конституцию 1791 г., ограничившую власть короля, а затем и полную ликвидацию монархии. Этого ли хотели собравшиеся в Версале? Подавляющему большинству из них подобное пророчество показалось бы кощунственным.

Неправдоподобность, даже сюрреалистичность ситуации подчеркивало участие в церемонии то ли прославления, то ли оплакивания монархии шести Капетингов - настоящего и будущих королей Франции. Именно им суждено было испить горькую чашу крушения тысячелетней монархии. В этот день они оказались невольными соучастниками ее разрушения - представители как старшей ветви династии - Бурбоны, правящие Францией вот уже два столетия, так и младшей ветви - Орлеаны, еще только ждущие своего звездного часа.

Вот их имена в порядке обретения ими права престолонаследия: Людовик XVI Бурбон, получивший корону от своего деда Людовика XV в 1774 г.; малолетний сын Людовика XVI, Луи Шарль, герцог Нормандский, объявленный после смерти своего отца в 1793 г. королем Людовиком XVII, но фактически не царствовавший; братья Людовика XVI - Луи Станислав Ксавье, граф Прованский, считавшийся королем Людовиком XVIII с 1795 г., но правивший Францией лишь с 1814 г., и Шарль Филипп, граф д'Артуа, который стал королем Карлом Х в 1824 г.; старший сын последнего, Луи Антуан, герцог Ангулемский, по праву первородства с 1830 г. претендовавший на корону Франции под именем Людовика XIX; наконец, Луи Филипп, герцог Шартрский, сын Луи Филиппа Жозефа, герцога Орлеанского, воцарившийся в 1830 г. под именем Луи Филиппа I.

Революция конца XVIII в. круто обошлась с ними и их близкими. Были казнены Людовик XVI, его жена - королева Мария Антуанетта, его сестра Елизавета, отец Луи Филиппа I - герцог Орлеанский. В тюрьме угасла жизнь Людовика XVII. Физически и духовно надломленными вышли из заточения дочь казненного короля Мария Тереза и двое братьев Луи Филиппа I. Почти четверть века пробыли на чужбине Людовик XVIII, Карл X, Людовик XIX и Луи Филипп I.

Однако монархическая идея не умерла. Напротив, в начале XIX в. она пережила во Франции своеобразный ренессанс. Монархия черпала жизненные силы из разных источников. В плане международной политики преимущество перед другими режимами ей давали широкие династические связи. В плане внутренней политики много значили симпатии старого дворянства, до 1789 г. занимавшего ключевые позиции в армии, государственном аппарате, экономике. И в том и в другом случае большое значение имела поддержка католического духовенства.

Но имелись и более глубокие социальные причины жизнеспособности монархии в начале и даже середине XIX в. Традиционные системы коммуникации затрудняли циркуляцию людей и идей. Отсюда характерный для Франции на протяжении всего XIX в. разрыв в уровнях политизации населения между столицей и провинцией, городами и сельской местностью (где, не забудем, проживало громадное большинство населения). В условиях господства производственных отношений доиндустриальной стадии развития капитализма элитарные слои представляли собой своеобразную олигархию, которая традиционно играла роль связующего звена в отношениях между королем и подданными. Такая структура общественно-политических отношений естественным образом воспроизводила монархию.

Тому, что монархия вдруг обрела как бы второе дыхание, способствовала и политическая конъюнктура конца XVIII в. Этот период французской истории нередко сравнивают с лабораторией, в которой опробывались различные формы устройства государственной власти: конституционная монархия, демократическая республика, революционная диктатура и т. д. Причем все режимы, основанные на демократических и республиканских принципах, быстро саморазрушались, обнаруживая свою неэффективность. К началу XIX в. страна скатилась к военной диктатуре, вскоре укрывшейся за пышным фасадом Империи. Принцип монархии - наследственная единоличная власть - фактически опять возобладал, однако в такой форме, которая представляла собой отрицание легитимной монархии.

После 1789 г. политическое развитие Франции шло как бы по спирали, на каждом витке которой наблюдалась последовательная смена традиционной монархии, демократической республики, авторитарной империи. Впервые полный цикл был пройден в 1789-1814 гг., когда на смену попыткам реформировать традиционную монархию пришла провозглашенная в 1792 г. республика (первая, по принятому в истории Франции счету), которая, однако, рухнула в результате военного переворота 1799 г., расчистившего дорогу империи (также первой). Все как бы повторилось в 1815-1870 гг.: конституционная монархия во главе сначала с Бурбонами, а затем с Орлеаном погибла под ударами революции 1848 г., основавшей эфемерную республику (вторую), которая, в свою очередь, пала жертвой нового диктатора, не замедлившего восстановить империю (также вторую). Те же этапы политического развития, хотя и в заметно сглаженной, приглушенной форме, Франция пережила в 70-80-х гг. XIX в., когда власть от монархистов, господствовавших в так называемой "республике без республиканцев", перешла к собственно республиканской партии, но основанный ею режим оказался первоначально довольно шатким и едва не стал добычей очередного кандидата в диктаторы во время буланжистского кризиса. На этот раз республика (третья по счету) выстояла и, несмотря на подстерегавшие ее опасности, вошла в историю Франции как самый жизнестойкий режим после 1789 г.

Упомянутая выше спираль политической истории Франции в XIX в. удивительным образом четко распределила роли в той драме, первый акт которой был разыгран 4 мая 1789 г. Бурбонам пришлось учесть уроки революции конца XVIII в. и согласиться с неизбежностью реформирования традиционной монархии. Имелось в виду прежде всего введение института национального представительства, формируемого на основе крайне ограниченного (цензового) избирательного права. Такой режим и получил название цензовой монархии. В отношении к нему обнаружились и политические различия между Бурбонами и Орлеанами. Первые в своем стремлении модернизировать монархию склонны были ограничиться минимальными и по возможности декоративными нововведениями, подчас откровенно пренебрегая общественным мнением. Вторые, во многом побуждаемые давним соперничеством с Бурбонами, готовы были идти так далеко, как того требовала политическая конъюнктура. В итоге Бурбоны стали в истории Франции XIX в. едва ли не символом реакции, а Орлеаны - умеренного либерализма с легким привкусом коварства и беспринципности.

Еще, в конце XVIII в. определились и главные соперники Бурбонов в борьбе за Францию - республика и империя. Больше всего они пострадали от республики, которая присвоила плоды правления династии, существовавшей девять столетий. Те из них, кто лично пережил революцию, запомнили республику как кровавый режим цареубийц, самые символы которого внушали ужас и отвращение.

Но Первая республика (1792-1804) оказалась недолговечна, и вместе с последними ее защитниками, сложившими голову на гильотине, сосланными на каторгу или же перешедшими на службу Империи, казалось, навсегда канула в небытие и угроза с ее стороны. Гораздо более опасным соперником представлялась Империя. В начале XIX в. она не только поставила на колени почти всю Европу, но и основала новую династию Бонапартов, явно рассчитывавших, несмотря на свое "низкое" происхождение и "недостойный" путь к власти, занять респектабельное место в семье европейских монархов. Умело соединив древний принцип единовластия с прогрессистской идеей революционной диктатуры, новоявленный. император Наполеон I создал невиданный режим - плебисцитарную монархию, отчасти напоминавшую традиционную военную тиранию, отчасти предвосхищавшую тоталитарные режимы XX в. Вокруг него сплотились все, кто боялся возвращения Бурбонов, опасаясь возмездия за | свои прегрешения перед законной династией. Вот в этом-то режиме Бур-боны и усматривали своего главного противника.