Затерянные города Южной Америки

Г. Уилкинс

Глава 7.   АТЛАНТИЧЕСКИЕ ПОДЗЕМЕЛЬЯ ИНКОВ

И в Мексике, и в суровых и пустынных нагорьях Анд, в Перу и на тех дорогах, которыми шли конкистадоры в Потоси и Аргентину, путешественник может увидеть, особенно в сумерках, странное свечение, называемое “ла лус дель динеро” — “свет денег”. Это такой феномен, которому современная наука пока не находит объяснения. В самом деле, похоже, что ни один европейский физик никогда о нем не слышал. Это явление можно наблюдать в тот час, когда неверные сумерки окутывают уединенную тропу, идущую через горные цепи и унылые плоскогорья из древнего Куско.

Конечно, европеец или американец, выезжающий из этого древнего города печальных воспоминаний, воспримет все прелести такого пути, только будучи в должном настроении и расположении духа. И все же это явление — вовсе не субъективная иллюзия, существующая лишь в сознании одного путника, только что покинувшего меланхолическое обиталище привидений, где призраки заносчивых испанских идальго с неистовыми, мрачными взорами бродят в бледном свете луны по площадям и темным улицам, мимо резных ворот, украшенных гербами с мифическими зверями, стоящими на задних лапах. (И все же ни кастильский или эстремадурский солдат, закованный в броню и длинную кольчугу, с мушкетом, изрыгающим пламя, ни хладнокровный монах-садиет, греющийся вблизи своего пылающего аутодафе — никто не мог вырвать у кротких инков с задумчивыми глазами тайны их похороненных кладов!)

Когда трясешься на лошадином хребте или идешь по любому из этих старых испанских золотых путей, ведущих от шахт к портам побережья, будь то в Перу или Аргентине, за каким-нибудь поворотом холодной каменистой тропы — повсюду можно встретить кладоискателя — индейца или метиса, или даже белого. И этот человек будет клясться, что в уединенном каньоне, чуть в стороне от древнего золотого пути, однажды вечером, когда солнце только закатилось в свою океанскую колыбель, за неприступными стенами горных цепей, и звезды загорелись в глубокой небесной синеве, он увидел странное беловатое или бледно-зеленое свечение, колеблющееся над каменистой землей.

“Эта ла лус дель динеро, сеньор”, — скажет он. — “Это — свет денег”. И укажет, где, по его мнению, скрывается “тападас” — тайник с драгоценностями, спрятанными в земле!

Колониальная испанская дорога от Потоси до Туку-мана сплошь изрыта ямами — там, где целые поколения кладоискателей пытались найти “тападас”. В некоторых из этих “тападас” может храниться золото роялистов или церковные драгоценности, зарытые в те времена, когда монархистская армия отступала перед легионами Симона Боливара “Либерадора” — Освободителя. В сумерках или в темноте эти загадочные огни могут скользить, подобно змее, вдоль дороги. А иной раз они стоят на месте, будто колонны древнего инкского храма Солнца, или принимают форму каких-то тропических деревьев. Искатели “тападас” отмечают такое место вешкой и ожидают наступления нового дня, предаваясь веселью в теплой компании. Они пьют вино, распевают песни, танцуют фанданго — но ни один из -них, будь то метис или чистокровный индеец, и не подумает заниматься поисками клада в темноте. Ведь всем известно, что в ночные часы вокруг клада околачивается пропасть демонов! Ни за какие сокровища мира никто не решится потревожить злых духов мрака, стерегущих клады на высоких плоскогорьях этой “терра фриа” — холодной земли.

“Си, сеньор, аста маньяна — до завтра! А завтра мы вернемся и будем охотиться за золотом там, где горел свет денег!”

Мне доводилось слышать предположение, что этот свет появляется вследствие выделения газов, такого же, возможно, как и в случае с загадочным ns-Фаро де Ката-тумба” — “Маяком Кататумбы” в заливе Маракаибо — нефтяном районе Венесуэлы. Может быть, это и так, а может, и нет. Некоторые считают это явление сходным с “блуждающими огоньками”, которые частенько появлялись сотню лет назад близ неосушенных топей и болот Англии. Один мой знакомый — старый слепой калека, сам переболевший “золотой лихорадкой”, клялся, что этот “лус дель динеро” — не что иное, как радиоактивное излучение зарытого в землю золота. Но ведь радиоактивность обычно не связана с распадом стабильных атомов, таких, как атомы золота. Лучше сказать, что эта загад“ ка пока остается неразгаданной.

Мой старый друг, инженер, племянник епископа Ба-та-и-Уэллса, провел много лет своей полной приключений жизни в Аргентине и Мексике. Он рассказывал:

“Мне принадлежала одна золотая шахта в Южной Америке, которую я нашел по слабому синевато-белому свечению, исходившему из земли. Я стал копать на том месте и наткнулся на очень богатый слой кварцевой породы, лежавший всего лишь в дюйме от поверхности почвы. Я всегда находил металл, копая там, где в сумерках виднелись огоньки. Пеоны и индейцы боятся этого явления и обходят далеко стороной . Если бы не страх перед сверхъестественным, по этой примете могло бы быть найдено намного больше сокровищ. Он всегда просто потрясал меня, этот “лус дель динеро”. Он напоминает горение спирта — с синими языками пламени. Он виден издалека, и индейцы и “гризеры” (презрительное прозвище мексиканцев или латиноамериканцев испанского или португальского происхождения) клялись мне, что свечение распространяется над всей той площадью, которую занимает под землей металл. Однажды, будучи в Мексике, я снимал одну старую гасиенду, в которой, как сказала мне старуха-индеанка, виднелся “свет денег”. Я обыскал все, что мог, — и стены, и пол, но не нашел ничего. А человек, поселившийся там после меня, нашел в кровле полный горшок золотых дукатов”.

Вот так — и никакого колдовства. Неверное мерцание “света денег” всегда говорит о существовании удивительного, таинственного клада. То могут быть сокровища последнего, убитого испанцами императора инков, Атауальпы, которые, как утверждали испанские хронисты и историки, .представляли собой 600—650 тонн золота и драгоценностей на сумму 3, 4 миллиона золотых — “епесос де оро”! (Если мы даже возьмем более умеренную цифру — хотя бы 300 тонн, считая эти сокровища обычным золотом и не учитывая их антикварной ценности, и примем стоимость золота как 7,1 фунта за троянскую унцию (как перед второй мировой войной), то в 1938 году такой клад стоил бы около 147 миллионов фунтов, или 835 миллионов долларов...) И все же есть все основания верить, что эти несметные сокровища, как сказал один инкский сановник Беналказару завоевателю Кито, — всего лишь как одно зернышко против урожая целого поля по сравнению с другим, очень древним кладом, о котором я расскажу в этой главе.

“Хенте десенте” — знать староиспанского происхождения, занимающая ныне все административные посты в Лиме и Ла-Пасе, могла бы оказывать большее содействие предприимчивым “гринго” из Нью-Йорка и Лондона в поисках этих невероятных инкских сокровищ, если бы не опасалась бдительности индейцев кечуа, все еще помнящих об убитом Инке, императоре Солнца. Они могут поднять восстание при первой же попытке подобных изысканий. Эти угнетенные индейцы, теперь уже мало похожие на тех инков, которых можно увидеть на картинах в старой церкви Св. Анны (расположенной неподалеку от меланхолического Куско), мечтают о том дне, когда они, ведомые своими вновь воплотившимися предками, увидят, что Колесо описало полный круг, и былая слава древней империи инков опять воссияла на западе Южно-Американского континента.

В преданиях кечуа говорится о том, что утерянные сокровища инков лежат в густых лесах или в глубине одиноких горных озер, там, откуда постоянно нависающие тени убираются к себе в преисподнюю лишь ненадолго в тот час, когда почти вертикальные лучи полуденного солнца касаются глубоких сонных вод и проникают в неизведанные пещеры. А “сезамом” к этим пещерам служат загадочные иероглифы, ключом к которым владеет лишь один потомок Инки в каждом поколении. Быть может, полученный лучик пробивается и в странные подземелья, высеченные тысячелетия назад неизвестной высокоцивилизованной расой Южной Америки в те далекие времена, когда перуанцы были всего лишь жалкими дикарями-кочевниками, скитавшимися в горах, или, возможно, обитали на каком-нибудь ныне затонувшем тихоокеанском континенте, -С которого им еще предстояло добраться до Америки.

“Если б собрать все золото, зарытое -в Перу, невозможно было бы даже оценить его — столь велико его количество. А то, что досталось испанским конкистадорам, нельзя даже сравнивать с тем, что осталось. Индейцы говорят: сокровища спрятаны так надежно, что даже мы сами не знаем, где именно!”

Так говорили перуанцы Сиезе де Леону, солдату-священнику, спустя 15 лет после завоевания Перу. Однако они не сочли нужным добавить, что некоторые из них все же знали и ревностно охраняли эту великую тайну. Сие-за де Леон добавляет:

“В 1598 году на протяжении восьми месяцев в Севилью были отправлены на трех кораблях 35 миллионов золотом и серебром”.

А златоуст Лассо (Гарсильясо де ла Вега) говорил, что величайшее из сокровищ мира будто растворилось в воздухе, несмотря на всю хитрость и все злодейства помешанных на золоте авантюристов, несмотря на всю изобретательность жесточайших головорезов из всех, когда-либо ступавших на эту землю, на все болезни и бедствия, порожденные войнами. Поистине, солнечный бог отомстил за смерть кроткого и благородного Инки алчным и фанатичным садистам из Кастилии, Эстрема-дуры и Арагона. Их потомков в этих землях далекой Испании ожидали болото безработицы и повальная нищета. Их пища стала столь скудна, что какой-нибудь кабальеро, желавший сделать подарок сеньорите, королеве своего сердца, или благородной девушке — “дон-сельи онрада”, — преподносил ей копченый окорок или большой ароматный пирог с каплуном, или кусок говядины вместо оправленной в драгоценности миниатюры или букета цветов (которые, в конце концов, не могли успокоить завываний голодного желудка) — и тогда его называли благородным рыцарем. Что же касается простого люда старой Испании — что могло ожидать его, когда самые ценные богатства древней Америки перетекли в Севилью и Мадрид? Какой-нибудь изголодавшийся мальчишка считал, что ему крупно повезло, если его нанимали переносить тяжести наравне со взрослыми “эспортильеро” — носильщиками. Посредством этого тяжкого труда он зарабатывал сольдо — монету, которой едва хватало, чтобы утолить голод тарелкой монастырского супа. Да, Испанию постигло удивительно ироническое возмездие за то, что ее бандиты-конкистадоры и фанатичные черные монахи разрушили древнюю цивилизацию, страну, в которой не было ни единого голодного, раздетого или бездомного, и где золото служило только для украшения, а не являлось средством обмена. Давайте же приподнимем занавес этой исторической драмы.

И сегодня в Кахамарке вам покажут ту самую комнату, которую Инке Атауальпе пришлось наполнить золотом в качестве выкупа. Там была куча золотых украшений, насыпанная на высоту вытянутой вверх руки Инки и на ширину его разведенных в сторону рук. Конкистадоры не особенно стеснялись, прикидывая, сколько может стоить свобода его величества Инки! Простейший подсчет показывает, что в этой комнате могло поместиться золота на сумму около 500 миллионов долларов, или, скажем, 100 миллионов фунтов. Конкистадоры не любили драгоценностей. Камни надоели им, ибо они нашли в этой перуанской империи так много чудесных изумрудов, жемчуга, бирюзы и алмазов чистой воды, что все эти побрякушки уже не стоили и ломаного гроша. Предпочитались золотые слитки — пока они не стали столь общеупотребительны, что любой солдат охотнее взял бы вместо них кастильского жеребца, кварту вина или пару башмаков.

Дон Франсиско Писарро, “губернатор и маркиз Перу”, обвел ярко-красной линией стены этой сокровищницы Аладдина или Али-Бабы, имевшей 40 футов в ширину и 20 в длину, которую Инка обещал наполнить золотом по эту отметку. Красная черта проходила на высоте 9 футов над каменным полом... Испанские солдаты срывали золотые пластины, которыми были обшиты стены королевского дворца в Куско, и золотые кровельные трубы, шириной в ярд (91,44 см) и длиной 20 футов каждая, которые шли вокруг всей крыши дворца, словно корона. Солдаты добрались и до золотых труб, по которым с горных ледников поступала чистая вода, питавшая пять красивейших фонтанов в чудесном парке храма Солнца. Местные златокузнецы целый месяц переплавляли золото из храма Куско в слитки, каждый из которых сегодня стоил бы около 5 миллионов фунтов, или 25 миллионов долларов. Ювелирная работа некоторых золотых изделий была так изысканна, что даже грубый бандит Писарро сохранил несколько из них, чтобы отправить в Испанию, ко двору.

Подобно всем завоевателям мира, кастильцы и эст-ремадурцы не забывали и о других своих желаниях, и после тяжкого сражения каждый солдат желал поразвлечься.

Эти бравые воины так же ревностно поклонялись Венере, как и золотым ослиным ушам Мидаса. В одной очень редкой книге, изданной во Франкфурте-на-Рейне через 66 лет после завоевания Перу, я нашел занятный очерк, или, скорее, пикантную зарисовку. (Книжка эта — латинская история Америки, но образ мыслей ее автора вряд ли вызвал бы одобрение позднейших испанских историков!) Вот что произошло после знаменательной победы над воинством Инки под стенами древнего Куско. Испанцы ели и спали всю ночь, сколько влезет, ибо в сражении они держались, как израелиты в изголодавшихся войсках Давидовых. А утром они отправились в селение, лежащее в миле от их лагеря в Каха-марке. По дороге им попались Императорские открытые бани, в которых плескалось множество красивых обнаженных индеанок... В тексте есть картинка: бородатые кастильцы плюхаются в воду и волокут расслабленных женщин в ближайшие кусты. Этих женщин, вместе со всеми другими, изнасилованными в лагере Инки, было, в общей сложности (если верить этому старому и не слишком сдержанному испанскому хронисту) не менее пяти тысяч! Увы, судя по записям этого историка-латиниста, Венера, Бахус и Мидас редко отдыхали в том 1533 году в умирающей империи Перу!

Когда плененного Атауальпу доставили к Писарро, у императора Инков на шее было великолепное ожерелье из огромных ярких изумрудов. Эти камни разожгли безумную алчность конкистадоров. Сиеза де Леон писал:

“Если бы испанцы, войдя в Куско, не вершили непотребных деяний, если бы они не столь скоро выказали свою жестокость, убив Атауальпу, можно только догадываться, сколько больших кораблей потребовалось бы, чтобы перевезти в Испанию те сокровища, которые ныне погребены в недрах земли и останутся там навеки, потому что те, кто зарыл их, уже мертвы”.

Писарро сразу же отправил в Куско трех разведчиков, и эти солдаты-конкистадоры привезли обратно, в лагерь испанцев в Кахамарке, много золота. Каждый конный солдат получил свою долю, составлявшую ровно 8,8 тысячи старинных золотых монет (“кастильянос де оро”) и 362 марки серебра (мера драгоценных металлов, приблизительно равная 250 граммам). Инфантерия получила вдвое меньше. Сразу же после такого дележа начал действовать большой игровой салун, в котором игра шла днем и ночью — игра, подобно которой мир еще не видывал!

Джон Гэррис в своей “Моральной Истории Испанских Вест-Индий (Лондон, 1705 г.)” так ярко описал эти события, будто сам был их свидетелем — и это двумя сотнями лет позднее! “Долги выплачивались золотыми слитками, и ни один испанец не возражал, если кредитор требовал двойной уплаты. Ничто не было так дешево, так общедоступно и не доставалось так легко, как золото и серебро. Лист бумаги шел за десять золотых кастильянос”.

Трое разведчиков Писарро привезли, в числе прочего, сокровища, похищенные ими из храма Солнца в древнем Куско. Они захватили огромное количество золотых и серебряных сосудов, под тяжестью которых сгибались и потели две сотни носильщиков-индейцев. Только для того, чтобы поднять один такой сосуд, требовалось двенадцать человек, а когда в лагерь испанцев был доставлен величественный и массивный золотой трон Инки, Писарро, верно, почувствовал себя так, как Надир-шах в середине XVIII века, ворвавшийся на заседание Дивана в старинном тронном зале Моголов в Дели и увезший в Иран огромный трон с золотыми павлинами.

Королева Инков, как говорилось в услышанном мною в Перу предании кечуа, предложила за освобождение своего мужа наполнить золотом комнату на высоту вытянутой руки до заката третьего дня. Она выполнила свое обещание, но Писарро не сдержал слова. Пораженный великолепием собранных сокровищ, он заявил: “Я не выпущу Инку, но убью его, если ты не скажешь, откуда все эти сокровища”. Писарро слышал, продолжает это же местное предание, что у Инки была секретная неисчерпаемая золотая шахта или огромное загадочное хранилище, находящееся в обширном подземном туннеле, тянущемся на много миль под имперскими владениями Инки. Там хранились богатства страны.

Несчастная королева взмолилась об отсрочке, а сама тем временем отправилась посоветоваться с оракулом жрецов Солнца. Во время жертвоприношения верховный жрец велел ей заглянуть в Черное зеркало.

Она посмотрела и, содрогнувшись, увидела судьбу своего мужа, которую невозможно было изменить, несмотря на то, будет или нет отдано золото конкистадорам и бандитам-католикам. Потрясенная, охваченная ужасом королева приказала, чтобы вход в огромный туннель — каменная дверь в скале — был замурован, что и было сделано под руководством верховного жреца. Само ущелье, где находился вход, было накрепко закрыто и спрятано — его доверху засыпали обломками скальной породы, когда уровень этой насыпи сравнялся с уровнем земли, ее замаскировали зеленой травой и кустами, так что все стало выглядеть, как естественный горный луг, и не было никакого признака, что в том месте была какая-нибудь расселина. Испанцы остались ни с чем, тайна же туннеля была известна только чистокровным индейцам по рождению — инкам-кечуа. Но никогда не знали ее метисы или полукровки, ибо считалось, что им нельзя доверять подобных знаний.

(Позже я приведу любопытное продолжение    этого рассказа.)

Когда наступил роковой день, Инка попросил вывести его наружу, чтобы он смог увидеть комету, огромную, зловеще-зеленую, пересекающую перуанские небеса. Это было июльским или августовским днем 1533 года. Знаменитый монах-доминиканец, фанатичный садист Вальверде, который в своей “Святейшей инквизиции” стремился затопить кровью и слезами всю Европу, Азию и Америку в придачу, предложил задушить Инку. Что и было сделано — ради спасения души злосчастного императора — после того> как он был окрещен. Ему сказали, что таким образом он сможет избежать публичного сожжения заживо на площади Куско. Потом была отслужена заупокойная месса, за которой последовали торжественные похороны, с пением погребальных песен, с воплями, возносящимися к жестоким небесам. Гонсало и Франсиско Писарро, одетые в траурные одежды, тоже находились в храме среди скорбящих подданных. Было ли то всего лишь лицемерие, или они и в самом деле испытывали нечто вроде угрызений совести или раскаяния? Кто может заглянуть в темные глубины душ этих жестоких, суровых и бесстрашных людей, бывших ревностными христианами-католиками, отважными первопроходцами и в то же время негодяями, не останавливавшимися ни перед чем, чтобы раздобыть золото?

Теодор де Бри в 1596 году описывал Винсенте де “Балле Верде” (ироническая игра слов — “valle verde” означает “зеленая долина” по-испански. — прим. пер.). Вот он приближается к Инке среди смятенной толпы индейцев... В руках у него крест и католический требник, или, “как некоторые говорят, Библия”... На гравюре тоже изображен нарушивший слово Писарро и Инка, которого он приказывает задушить “своим черномазым”. Писарро отвергает совет нескольких кастильских капитанов отправить Инку в Испанию “кайзеру Карлосу Пятому, не слушает людей, говорящих ему, что испанец не должен пачкать своих рук кровью беззащитного человека, короля к тому же”... В честь мертвого императора Писарро облачился в траур и распорядился насчет погребальной церемонии”. Золото и серебро, доставленное в Кахамарку индейцами, было взвешено. Было там 26 тысяч фунтов чистого серебра, золота на 3.600.500 кас-тильянос, которые испанцы называли “песо”. Они выделили королю Испании, Карлосу V, пятую часть (400 тысяч песо), что означает, что господина короля надули при дележке! Каждый конкистадор получил 8,9 тысячи золотых песо и 185 фунтов серебра, девятнадцать капитанов — по 30—40 тысяч золотых песо, тогда как брат Франсиско Писарро — Эрнандо — получил пятую часть всех сокровищ. В самом деле, как мудро замечает де Бри: “Варварское убийство этого вождя,* Инки, не осталось безнаказанным, так как впоследствии те, кто составил заговор против него, сами погибли жестокой смертью”. Можно добавить также, что в следующем столетии испанский “Совет по Индиям” в Севилье ни одному человеку не разрешал выезжать из Севильи на каком-либо направляющемся к “Индиям” галеоне, до тех пор, пока он не представит письменного свидетельства о том, что не является родственником Писарро или Аль-магро.

“У меня было изображение солнца, сделанное из золота, которое инки хранили в Доме Солнца в Куско, и которое теперь находится в монастыре Св. Доминика. Я думаю, что оно стоит не меньше двух тысяч песо. Поскольку я умираю в бедности, имея много детей, я молю Его Католическое и Королевское величество, нашего господина Фелипе, эль рей (короля), сжалиться над ними, и, может быть, Господь помилует мою душу”.

Легисамо проиграл это маленькое “солнце” вечером того же дня, когда заполучил его. “Он проиграл свое солнце до рассвета” — как сказал о нем монах брат Акоста. Но это легисамово “солнце” — золотой диск с выгравированным на нем ликом, был всего лишь крышкой от большого, полого внутри камня в наружной стене храма, куда народ совершал возлияния чичи (перебродившего маисового пива) на фестивале Райми (название это, кстати, напоминает и бога солнца Древнего Египта, Ра).

По обе стороны изображения Великого Солнца помещались набальзамированные тела тринадцати Инков, в золотых креслах, стоявших на золотых же помостах. В этих креслах сидели они и при жизни. Оскорбленные индейцы поспешили спрятать эти священные мумии вместе с остатками сокровищ, и только через 26 лет жадный и неутомимый конкистадор Поло де Ондегардо наткнулся на останки трех королей и двух королев (последние ранее находились в подобном же храме Луны). Со всех мумий, конечно же, сорвали все их драгоценности, а их самих растерзали в клочья святотатственные руки ненасытных охотников за сокровищами.

В том же 1533 году вместе с королевскими мумиями была зарыта в землю огромная, в натуральный рост, золотая статуя Инки Уайна Капака (предпоследнего правителя империи. — Прим. пер.), и только один человек знал тайну этого клада, и он, опять-таки, не мЪг быть ни испанцем, ни метисом-полукровкой.

В 1550 году перуанцы честно сказали Педро Сьеза де Леону: “Если христиане не нашли сокровищ Инки, то это потому, что даже мы не знаем места, где они спрятаны”. Но если бы, пор ла Сантиссима Вирхун (ради Пресвятой Богородицы), нашелся бы хоть один человек, признавшийся, что ему хоть что-то известно об одном подобном кладе, эль виррей испытал бы такое доброе, католическое, горячее желание спасти его душу, отягченную проклятой памятью о спрятанном золоте, что подпалил бы его огоньком, поджарил в масле и завершил бы все замечательным костром на открытой площади Куско или Лимы. Пока тайна не будет открыта аудиенсии! В то колоритное время никто не смел и думать хвастаться знанием такого рода вещей или пытаться провести жадных кастильских офицеров в призрачные золотые сады Инки — если, конечно, не желал выбрать более обычный способ самоубийства. Подобные сведения лучше было держать при себе, находясь вдали от правосудия и аль-гвасилов старой Испании! Если бы эль виррей или аде-лантадо (предводитель отряда конкистадоров. — Прим, пер.) признали, что кто-то слишком зачастил в водегас (погреба) и посадас (трактиры) и болтает с приятелями о том, где можно купить гасиенду, они отправили бы этого человека к сеньору коррехидору (судье), и засадили бы в карсель (за решетку), чтобы выяснить причину его непомерного благосостояния и впредь избавить его от такого зла.

В архивах Куско я видел старый пожелтевший пергамент, весь изъеденный насекомыми (что обычно для тех мест), написанный неким Филипе де Помаресом. Он рассказывает романтическую историю о тайном хранилище Инков, полном сокровищ, своим великолепием и разнообразием напоминавших “Тысячу и одну ночь”. Оно находилось где-то в (или под) древней крепости Куско, стоящей на холме Саксауаман. Карлос Инка, потомок императора Инки, женился на испанской даме, которую звали донья Мария Эскивель. Она считала его недостаточно честолюбивым, чтобы жить “как положено”, и чтобы содержать ее так, как она заслуживала по своему происхождению, или по его королевскому происхождению.

“Ты можешь называть себя Инкой — господином, или идальго — но все равно останешься всего лишь нищим индейцем”, жужжала эта милая дама.

Карлос, не умевший управлять своей курочкой так, как советовали старые испанские идальго, или прусский император Вильгельм Второй — то есть, как петух в курятнике, пас себе своих овьедос (овечек) и альпака и не помышлял ни о каком золоте. Но его жена каким-то образом узнала, что ему известно, где спрятаны огромные сокровища. Она донимала беднягу Карлоса день и ночь, до тех пор, пока он, в надежде обрести покой, не согласился провести ее (с завязанными глазами, конечно) туда, куда она хотела.

Под холодным светом звезд, когда все вокруг спало и ни одно невидимое око не следило за ними, он повел ее в патио (двор) старой гасиенды, взял за плечи, повернул трижды вокруг оси (несмотря на то, что она всячески сопротивлялась и угрожала подать в суд за насилие). Затем, считая, что она достаточно дезориентирована, он повел ее вниз, в тайное хранилище или склеп. Когда он снял повязку с глаз доньи Марии, та просто онемела. Она стояла на пыльном каменном полу древней пещеры, заваленной золотыми и серебряными слитками, удивительными драгоценностями и храмовыми украшениями. Вдоль стен стояли отлитые из чистого золота статуи давно усопших королей инков. Среди них виднелось золотое изображение Солнца, которому древние инки придавали большое значение. Были там и изумительные творения перуанских златокузнецов — золотые, украшенные драгоценными камнями деревья и цветы, сделанные специально для садов острова Пуна в северной части империи (современный залив Гуаякиль), куда Инки удалялись,, чтобы послушать меланхолическую музыку прибоя...

Дон Карлос был хранителем секрета, и он должен был передать его своему преемнику. В 1870 году господин Сквайер, уполномоченный Соединенных Штатов в Перу, заявил: “Если та секретная камера, в которую попала Мария Эскивель, до сих пор не была найдена и разграблена, так это вовсе не потому, что мало копали. Трех сотен лет вполне достаточно для того, чтобы покончить со всякими вымыслами насчет несметных сокровищ, хранящихся под стенами Куско. И все же триста лет более или менее непрерывных раскопок не охладили полностью рвения искателей тападас, или зарытых сокровищ”.

Перу — это очень древняя страна. Тот, кто поживет там хоть бы недолго, вскоре глубоко проникнется мистическим духом, витающим над этой древней землей. Вероятно, некоторые индейцы-кечуа до сих пор сохранили подсознательное восприятие циклического принципа жизни: то, что было, повторится снова, когда “колесо” опишет полный круг, и угасающая искра разгорится с новой силой. Древняя слава возродится, а люди снова будут играть ту же роль, что уже когда-то была сыграна другими... Кьен сабе? — Кто знает? — говорит кроткий перуанец с задумчивыми глазами. Он знает, что, несмотря на политическую революцию, совершившуюся более столетия назад под предводительством Симона Боливара, его страной все еще правят потомки первых испанцев. И потому тайна несметных сокровищ бережно хранится индейцами Перу.

В 1925 году Тито Куси Тиккапато (которого мы вспоминали выше), потомок Инки, живший в старом Куско, рассказывал, что однажды ночью ему было видение. Он увидел золотые, в натуральный рост, статуи инкских императоров Солнца, которые были зарыты, возможно, под холмом Гуанакаури, неподалеку от Куско.

Дон Хосе Эусебио де Льяно Сапата писал в Лиме в 1760 году во времена Карла Третьего, короля Испании:

“Здесь, в Америке, люди, которые пытаются при помощи колдовства или лозы отыскивать спрятанные сокровища, предстают перед трибуналом Священной Инквизиции. Я видел в Лиме несколько аутодафе, где жестоко наказывали тех, кто вовлекал и других в это зловредное занятие”.

Сапата приводит описание великолепных находок, сделанных как в его время, так и ранее, в XVII столетии:

“Вскоре после завоевания были найдены золото и платина, стоившие более 8000 тысяч песо. Их закопал в землю последний касик Пасманги — Чимо-Капак, который также был правителем Пайты и Тумбеса, столица которого— Трухильо. В другом энтьерро (кладе), найденном Эскобаром Корчуэло и его компаньеро в четверти лиги от Трухильо, было золота на 600 тысяч песо. А Го-мара говорил об одном испанце, который нашел в узка (могильнике) золотую пластину, которую продал за 50 тысяч кастельянос де оро (золотых). Более того, в самом конце прошлого XVII века в долине Лате, находящейся под юрисдикцией Лимы, Франсиско де Лоренсана нашел большой, зарытый в землю кувшин с золотом (гран тина-ха де оро), вместимостью около 2,5 галлона; Он купил это место, где нашел клад, и назвал своим именем пост“ роенную им гасиенду и свое поместье. В наши дни в Лиме ходят слухи, что Алферес Хосе де Сурсо нашел в пуэбло (деревне) Магдалены, что в полумиле от Куско, сокровище большой ценности. Все это очень похоже на правду. Сурсо, родившийся в Лиме от бедных родителей, в молодости был солдатом инфантерии. Впоследствии он осел в том самом пуэбло, и стал богатым торговцем. После своей смерти в 1754 году он оставил 200 тысяч песо, которые нажил менее чем за десять лет, так что предположения об источнике его богатства не столь уж невероятны”.

У меня есть старая испанская карта, составленная одним миссионером-иезуитом в 1800 году. Это “Плано Обиспадо дель Куско” (“План Епископата Куско”). На нем изображена дорога, идущая от озера Титикака через загадочную реку — каньон Уатанаи по бесплодному нагромождению гор, где мрачные скалистые стены поднимаются из ревущих потоков.

И теперь полны опасностей пути через этот малоисследованный регион, где инки на протяжении более чем 80 лет после убийства их последнего императора сопротивлялись испанскому проникновению. Когда пробираешься по извивающимся ущельям и взбираешься на утесы, за тобой может следить притаившийся за скалами воин. И пусть твои ослики тащат всего лишь какие-нибудь древние кости, старинную посуду или другие артефакты древней культуры, ничто не помешает невидимой руке столкнуть на узкую тропинку тяжелый валун. В этом диком и суровом краю слух о продвижении путешественников разносится почти с быстротой радио. А чуть ниже, на западных склонах великих гор, всегда свирепствуют бандидос (бандиты).

Столь же опасна дорога к древнеинкским развалинам, ныне заросшим лесом, которые находятся высоко в горах близ верхних притоков Рио-Эне, примерно в 150 милях от Серро-де-Паско (куда можно добраться из Лимы поездом). Несколько лет назад один одичавший и полубезумный белый путешественник, умиравший в какой-то грязной дыре за верфью Кальяо, рассказывал об этих загадочных сооружениях инков:

“...Стены там обиты золотом. Однажды я подошел очень близко к ним. Только индейцы серрано проникают в те монтанья (горы), где находится этот город. Они сразу убивают любого пришельца, лишь завидят его... Они стреляют метко, сеньор...”

Да, чудеса и небылицы, словно заснеженные Кордильеры, громоздящиеся друг на друга, в конце концов заставляют поверить в существование несметных сокровищ, превосходящих все виденные доныне. История, проникнутая странным, неземным духом, напоминающем о древности этой земли, произошла в печальные времена падения великой цивилизации, в 1533 году, когда последняя королева инков покончила с собой в отчаянии от судьбы своей страны и от убийства царственного супруга. Последние надежды древнего народа пропали, как солнце, спустившееся за пики голубых туманных Анд. Об этом народе полный раскаяния эль конкистадор дон Марсио Серра де Легисамо так писал в 1509 году:

“Перуанским инкам, и мужчинам и женщинам, так чужды были преступления и правонарушения, что индеец, имевший дома сотню тысяч песо, оставлял дверь открытой, просто кладя небольшую палочку поверх входа в знак того, что хозяина нет дома. И никто не мог войти туда и что-нибудь унести. Когда они узнали, что мы запираем свои двери на замок, то предположили, что мы делаем это потому, что боимся их. Они не могли поверить, что кто-то может украсть имущество другого. И вот, когда они обнаружили, что среди нас есть воры и люди, способные совратить их дочерей, они стали презирать нас. А теперь они встали на путь, противный Богу, беря с нас пример во всем. И местные жители, никогда не совершавшие зла, стали людьми, которые совсем или почти совсем не делают добра... Но я делаю все, что могу, чтобы облегчить свою душу...”

Где-то около 1844 года одного престарелого католического священника позвали, чтобы он исповедовал умирающего индейца-кечуа (прямого потомка перуанского Инка). Это — любопытное продолжение той истории со спрятанными подземельями, которую я рассказывал выше.

“Склони свое ухо к моим устам, тайта (отец), — сказал умирающий индеец, чье лицо было изборождено морщинами, словно древний пергамент. — Я хочу сказать нечто, не предназначенное для чужих ушей”. И он рассказал о тайне лабиринтов и удивительных туннелей, принадлежавших временам, много более древним, чем Императоры Солнца инков. Ненарушаемая тайна исповеди не позволяла священнику передавать кому-либо этот рассказ под страхом адского огня. Вероятно, он на-., всегда остался бы тайной, если бы не некий зловещий итальянец, с которым этот священник столкнулся по пути в Лиму. Этот итальянец с гипнотическим взглядом очень темных, пронзительных глаз беседовал со стариком, который, не подумав, обронил намек об очень древних спрятанных сокровищах. Зловещий же джентльмен, утверждавший, что он родом из Неаполя, сумел каким-то образом загипнотизировать священника (который был местным кечуа), и заставил его рассказать историю, которую тот узнал на исповеди от умирающего крестьянина-перуанца. Последний говорил, что этот секрет известен многим чистокровным индейцам-кечуа, потомкам древних инков, но метисы-полукровки, считающиеся ненадежными, не знают о нем. “Тайта, — говорил умирающий, — я открою тебе то, чего не знает ни один белый, будь то испанец, американец или англичанин”.

Старый священник добавил также, что около 1830 года слухи о таинственном туннеле, полном сокровищ, каким-то образом достигли ушей перуанских властей, которые послали разведчиков, чтобы отыскать спрятанный вход. Эти лазутчики представлялись учеными и археологами, но так надежно хранился секрет подземелий, что они воротились в Лиму и Ла-Пас несолоно хлебавши.

Между 1848 и 1850 годами по Перу путешествовала госпожа Елена Петровна Блаватская, известный русско-американский мистик. Тогда эти края, как, возможно, и ныне, кишели разбойниками. Перуанцы, встретившиеся с ней на горной дороге в Андах, рассказали ей легенду о древних кладах, а в Лиме — довольно неожиданно — ей удалось повстречаться с тем самым итальянцем, который при помощи гипноза заставил старика священника нарушить тайну исповеди. Итальянец рассказал, как после этого он отправился туда, где, как он полагал, находится вход в “пещеру Аладдина” и загадочный лабиринт древних королей, которых видел Геродот на озере Моурис, на западном Ниле.

“Однако у меня не было ни денег, ни времени для того, чтобы самостоятельно провести расследование, но я надеюсь сделать это когда-нибудь позже”, — добавил итальянец.

Сама госпожа Блаватская проехала на юг от Лимы до Арики (которая тогда еще не являлась частью Северного Чили), что недалеко от границы Перу. Это было примерно через год после того, как она услышала более или менее похожие истории из уст совершенно независимых друг от друга людей в разных частях Перу.

“Мы достигли Арики незадолго до захода солнца. В одном месте, на пустынном берегу, нас поразил вид одной громадной скалы, почти вертикальной, стоящей в скорбном одиночестве вдали от Андских хребтов. Когда последние лучи заходящего солнца упали на эту скалу, то при помощи обычного театрального бинокля можно было различить какие-то иероглифы, высеченные на поверхности вулканической породы.

Когда Куско был столицей древнего Перу, в нем был храм Солнца, славящийся своим великолепием. Кровля его состояла из толстых золотых пластин, и стены были покрыты тем же драгоценным металлом. На западной стене строители храма оставили отверстие, устроенное таким образом, что солнечные лучи, попадая в него, проникали в неф и в святилище. Разбегаясь по храму, будто золотые нити, от одной сверкающей точки до другой, лучи освещали все стены, падая на мрачных идолов и обнаруживая загадочные знаки, невидимые в иное время”.

Госпожа Блаватская не упоминает об одном любопытном факте, который был обнаружен только в одной, очень старой рукописной хронике времен завоевания. В храме Солнца был некий загадочный белый камень, который инки называли Иуракруну, совмещавший, очевидно, функции оракула и магического кристалла, в каком возникают образы и видения. Некоторым образом он напоминает Урим и Туммим и сверкающую нагрудную пластину верховного жреца древнеиудейского храма, заимствованные, по-видимому, Моисеем у древнеегипетской богини правды Тхмеи (идентичной греческой Фемиде)' с подобной пластиной на груди. “Воспитанные” Писарро монахи сочли своим долгом уничтожить этот мистический камень, на который также падали лучи восходящего солнца сквозь упомянутое отверстие. Монахи утверждали, что этот камень причиняет большой вред новообращенным христианам, “эспантадолос кон лас экстреньяс Круэльдадес ке алгунос пердиан ла Вида” (“пугая их такими жестокостями, что некоторые испускали дух”). В один прекрасный день святые отцы решили уничтожить белый камень...

“Сперва они прочитали молитвы вместе с индейцами, потом вокруг “дома Солнца” (“Каса-дель-Сол”) и белого камня (“пиедра бланка”)' положили кучи хвороста и подожгли в нескольких местах, чтобы прежде изгнать нечистую силу. Когда огонь разгорелся, послышался громкий крик и ужасное завывание, и его приписали дьяволу (“эль демонио”), которого изгоняла наша святая матерь-церковь”.

Возможно, какие-нибудь жрецы храма Солнца в Куско могли хранить великую тайну происхождения, истории и назначения удивительных лабиринтов — туннелей древнего Перу — и другие тайны древней расы. Императоры Солнца, которым служили эти жрецы, были людьми особенного типа, непохожего на простых кечуа, которых и теперь можно встретить на тропах Анд. В старой колониальной церкви св. Анны, на севере Куско, можно увидеть картины, изображающие инков, людей королевского достоинства, гораздо более светлокожих, столь же царственных, как любой фараон Древнего Египта. Их жреческую аристократию тоже составляли люди с высоким лбом, носом с легкой горбинкой, тонким ртом, крепким подбородком — с утонченным и умным лицом, исполненным величия и спокойствия.

Госпожа Блаватская говорит, что узнать секрет туннелей и найти в них вход можно, только разгадав мистические знаки, невидимые до тех пор, пока на них не упадут под определенным углом солнечные лучи — в определенное время дня (как и в храме Солнца древнего Куско).

Один из входов в туннель находился, да и сейчас, верно, находится, неподалеку от древнего Куско, но он “очень хорошо замаскирован”. Этот тайный ход ведет прямо к великому “подземелью”, которое тянется от Куско до Лимы, на расстоянии “дневного перелета ворона”, около 380 миль! Потом гигантский туннель поворачивает на юг и разветвляется на 900 миль в окружности под современной Боливией! В определенной точке туннель пересекает королевскую гробницу, в которой находится ловушка для грабителей могил, устроенная по тому же принципу, как в склепах фараонов Древнего Египта. Древние инженеры инков (?) создали хитро устроенные двери, состоящие из двух огромных глыб резного камня, которые могли поворачиваться и смыкаться так плотно, что в месте стыка не было заметно ни малейшей щели. О местонахождении этой “ловушки” можно было узнать, только прочитав тайные знаки, начертанные на стенах королевского подземного мавзолея, ключом к которым обладали лишь немногие избранные. (Говорят, что каста этих посвященных не вымерла и доныне).

Одна из таких вращающихся глыб закрывает южный вход ветви туннеля, идущего в Лиму. Другие двери скрывают южный в ход в большой туннель с боливийского конца. Этот боливийский (теперь находится на территории Чили) коридор, идущий на юг, проходит через Тара-наку и Кобихо. Потом он, должно быть, поворачивает на восток, проходит под горами и пересекает загадочную пустыню Атакаму. Между прочим, проводимые в этой пустыне раскопки всегда давали очень интересные результаты. Даже в конце XVII века здесь можно было встретить шайки пиратов, говоривших на пяти языках, которые оставили множество заплесневевших и выцветших зашифрованных документов. Эти рукописи были найдены в 1934 году в Сантьяго, и в них рассказывалось о кладе, который пираты закопали в таинственной пустыне.

Таким образом, южный конец туннеля теряется в солончаковой пустыне Атакаме. На этом выжженном пространстве льянос (равнин) и солончаков лишь изредка попадаются скудные капли не годной для питья воды. Прибрежные порты в этом регионе существуют только за счет пресной воды, привозимой издалека. Может быть, тысячи лет назад, когда сооружался туннель, климат сильно отличался от нынешнего, и эти места были живописными и плодородными. Кьен сабе, сеньорес? Кто знает? Поистине, это один из самых странных секретов таинственной “Десерто де Атакама”!

Когда порт в Кобихо еще принадлежал Боливии, около 1850 года, до ее правительства дошли слухи об этом загадочном туннеле, и оно отрядило на его поиски тайных агентов. Но увы, их поиски завершились с тем же успехом, что и у других кладоискателей! Все тщетно! Теперь же эта территория принадлежит Чили, а чилийцы, вероятно, лишены воображения или слишком озабочены своими проблемами, чтобы терять время на подобные поиски. Может быть, они просто ничего не знают — что ж, тогда эта книга раскроет им удивительные секреты!

Порт Арика, принадлежавший в 1800 году Перу, а ныне тоже отошедший к Чили, находится неподалеку от того загадочного утеса, на котором госпожа Блаватская видела высеченные иероглифы. Эти знаки указывают — тому, кто может прочитать их, — где наводится вход в туннель и как в него войти. Неподалеку оттуда течет речушка Пайкина, или Пайякина, названная так из-за мелких волн, которыми вымываюттся золотые чиспас (kpy. пинки) из древней земли Бразилии. Если так, то строители туннеля могли быть представителями исчезнувшей расы атлантов. Духом высокой культуры и науки Атлантиды, несомненно, проникнуто древнее Перу, пусть Хи-Бразил и стал там лишь страной теней, оставив только смутные воспоминания в преданиях южноамериканских индейцев. Госпожа Блаватская говорила, что именно в этой речушке инки добывали свое золото. Конечно, если это и было так, то это был далеко не единственный источник добычи этого металла. (На самом деле, надо сказать, ни на одной военной или дипломатической карте Латинской Америки 1840—1880 годов не изображено ни одной речки, называющейся Пайкина или Пайякина, которая впадала бы в Тихий океан вблизи Арики.)

“Мы привезли с собой в Европу пригоршню песка из этой маленькой речки, Панкины, и в этом песке нашли несколько крупинок золота”, — писала госпожа Блаватская около 1852 года. Предполагают, что она посетила эти места дважды между 1851 и 1858 годами. Во время посещения Перу она говорила, что “речушка Пайякина находится на границе Перу и Боливии”. Но здесь, должно быть, память подвела великого мистика.

Действительно, память госпожи Блаватской подвела ее, поскольку, как видно из целого ряда военных и топографических карт того времени, в 1840—1860-х годах, когда Боливия имела выход к Тихому океану (потерю такого она никогда не переставала оплакивать, не превращая ее, тем не менее в casus belli (повод к войне), как поступили бы европейские националисты, границей между Боливией и Перу была река Рио-де-Лоа. Пайкина —• было название холма, расположенного на порядочном расстоянии от берега, довольно далеко от действительной границы. Скала, о которой говорила Елена Петровна, находится на берегу неподалеку от Африки. Называется она “Могила Инков”. Но вход в туннель, ключом к которому служат иероглифы этой скалы, находится где-то вблизи Рио-де-Лоа, старой границы 1840—1860-х годов. Теперь же Пайкиной называется безводная местность, удаленная от побережья.

Двигаясь в направлении Анд, неподалеку от побережья госпожа Блаватская заметила три отдельных горных пика, расположенных очень необычно, словно сама природа сделала отметку для каких-нибудь целей человека. Эти пики образовывали треугольник, за которым возвышалась могучая цепь Анд. Кечуа в соседней деревне поговаривали, будто единственный возможный вход в гигантский туннель, идущий на север, представляет собой горизонтальную штольню в одном из этих пиков. Но даже если бы целый полк силачей с динамитом или тринитротолуолом попытался бы расколоть эти горы и добраться до подземелья — не зная секрета, зашифрованного в таинственных наскальных знаках, он бы лишь даром потратил силы.

(Здесь нужно отметить, что в каньоне Рио-Колорадо есть такие места, где на поверхности отвесных скал выбиты стрелы, которые можно увидеть только при определенных углах падения солнечных лучей. Бродяги, охотящиеся за кладами в пустыне Хила и в безлюдной, выжженной солнцем Аризоне, верят, что такие стрелы указывают, где зарыты сокровища очень древних народов. Может быть, это — памятники древнейших рас, чьи засыпанные землей храмы, огромные каменные пирамиды (семь из которых имеют площади в квадратную милю каждый), гигантские каменные кольца, круговые стены, некогда окружавшие священные деревья, и целые ряды иероглифов напоминают о древнем Египте или Финикии.)

Если бы кто-то все-таки обнаружил потайной вход в подземелье и добрался до стены, окружающей внутренний склеп давно умершего короля инков (?), он не смог бы проникнуть в самую сокровищницу, не зная заветного “сезама”. Как заставить огромный камень повернуться вокруг своей оси? О том, кто попытается сделать это силой, давным-давно подумали неизвестные древние архитекторы. Так же, как и строители гробниц в Фивах и Мемфисе, в “холмах мертвых”, и на берегах Нила в Древнем Египте, они предвидели вторжение мерзких грабителей могил, для которых даже “Ка” фараоне не значило ничего; воров, срывающих драгоценности с чела мертвого властелина и разбивающих искуснейшей работы саркофаг, чтобы извлечь драгоценные сосуды, золотую чеканку или пластинки чистого золота, покрывающие тело знатного мертвеца. Нависающий каменный потолок устроен так, что при попытке применить силу вниз рухнут огромные глыбы и погребут окончательно и гробницу, и все ее содержимое.

Один перуанец говорил госпоже Блаватской:

“Попади в этот туннель хоть тысяча солдат, они погибли бы там все до одного, если бы попытались силой проложить себе путь в сокровищницу мертвого Инки. Другого выхода в пещеру, кроме того, что находится в горах близ Арики, нет. На всем протяжении туннеля, идущего от Боливии до Лимы и королевского Куско, расположены меньшие тайники, полные золота и драгоценных камней. Там покоятся многие поколения инков. Общее же количество сокровищ не под силу оценить человеку”.

Некоторое время назад существовал план этого фантастического туннеля¹, а может быть, все же существует — до тех пор, пока его владелец не решит, что пришло время воспользоваться им. (Между прочим, в этой книге я привожу замечательную карту, основанную на моей собственной информации об этом секретном туннеле.)

“У нас был, — писала госпожа Блаватская около века тому назад, — аккуратный план туннеля, гробницы, большой камеры — сокровищницы и скрытых вращающихся каменных дверей. Его дал нам старик-перуанец. Но если бы мы и решились когда-нибудь воспользоваться этим планом, нам пришлось бы взаимодействовать с перуанским и боливийским правительствами, уже не говоря о различных физических препятствиях. Нужно принять во внимание и целую армию бандитов и разбойников, которыми кишит все побережье, и которые, в общем-то, и составляют его население. Такая проблема, как очистка воздуха туннеля, ставшего непригодным для дыхания за многие сотни лет, тоже могла бы стать серьезной. Там хранятся сокровища, и в предании говорится, что они будут лежать там до тех пор, пока последние следы испанского владычества не сотрутся со всей Северной и Южной Америки”.

Вероятно, туннели и лабиринты играли какую-то важную роль в жизни древних цивилизаций, более древних, чем миры Азии, Европы и Африки. Кто может сказать, что знали жрецы-императоры древнего Перу, или что унаследовали они от тех исчезнувших цивилизаций, от которых не осталось даже имени, лишь призрачные тени? В древнем предании браминского Индостана говорится о большом острове “несравненной красоты”, который в глубокой древности располагался посреди огромного моря в Центральной Азии, южнее будущих Гималаев. На этом острове жила раса нефилим, или людей золотого века. Между ними и большой землей не было никакого иного сообщения, кроме как через туннели, расходившиеся во все стороны, длиною многие сотни миль. Говорят, что в древних разрушенных городах Индии, таких, .как Эллоре, Элефанта, или в пещерах Ад-жунта в горах Шандорской цепи существуют скрытые входы.

У племен Внутренней Монголии и по сей день сохранились фантастические предания о подземных мирах и о туннеле. В одном из легенд говорится, что этот туннель ведет в подземный мир допотопного происхождения, находящийся в глуши Афганистана, может быть, в районе Гиндукуша. Это Шангри-ла, где живет мирный народ, обладающий огромными знаниями. Наука и искусство там никогда не страдают от войн. У этой страны есть даже название — Агхарти. Сеть подземных переходов связывает Агхарти с другими подобными подземными мирами! Тибетские ламы утверждают даже, что в Америке — не указывая, правда, в какой именно, — в огромных пещерах под землей живут люди древнего мира, спасшиеся там от ужасного катаклизма, происшедшего тысячи лет назад. Утверждают, что как в Азии, так и в Америке этими фантастическими и древними народами управляют добрые правители, короли-архонты. Подземный мир, как рассказывают, освещен странным зеленоватым сиянием, которое способствует росту трав, а также продлению жизни и улучшению здоровья. Фердинанд Оссендовски в своей книге “Твари, Люди и Боги” (Лондон, 1923 г.) также упоминает это странное царство Агхарти, о котором, по его словам, ему рассказывали ученые китайские ламы и монгольские князья. Под землей живет много невероятно древних племен и народов, давно уж исчезнувших с лица земли. Оссендовски говорит об одном старом брахмане из Непала, который, совершая паломничество, где-то на побережье Сиама, или Таиланда, или, возможно, какой-то другой части Индокитая, встретил какого-то рыбака. Последний велел брахману сесть в лодку и, подчинившись воле богов, плыть с ним через море к волшебному острову, где живут “люди с двумя языками”, которые (языки) “могут независимо друг от друга говорить на разных языках”.

Брахман высадился на загадочный остров — на какой именно, господин Оссендовски не говорит, но который вполне может находиться где-нибудь в полном коралловых рифов и островов Китайском море — в районе, до сих пор необитаемом и малоизученном, находящемся вдали от главных морских путей. Адмиралтейство даже не составляло карты этих мест, советуя навигаторам придерживаться известных маршрутов. Так или иначе, странные островитяне показали старому ламе птицу с зубами, которая ловила рыбу, и неизвестное животное с шестнадцатью ногами и одним глазом. Островитяне сказали: “Мы вышли из нашего подземного королевства, где люди мчатся по подземным дорогам в повозках неизвестного вашему миру типа”.

Понятно, что достоверность этой истории весьма сомнительна, но тем не менее мудро было бы не отвергать ее, как чистую фантазию. Нет дыма без огня, и не все бродячие мистики Востока непременно такие же выдумщики, как барон фон Мюнхгаузен. Я просто повторяю тебе, читатель: вспомни дракона острова Комодо! К тому же у меня есть еще кое-какие любопытные доказательства. Это копии странных пергаментных карт Китайского моря, составленных в 1669 году капитаном Уильямом Киддом, пиратом-капером, оригиналы же этих карт хранятся ныне в Сассекском музее.

Для каких же, однако, целей предназначались удивительные туннели Перу?

Кьен сабе, сеньорес? Кто знает?

Однажды госпожа Елена Блаватская, путешествуя по Перу, случайно встретилась и разговорилась с одним очень старым индейцем-кечуа. Всю свою жизнь этот перуанец пытался скрывать свою ненависть к перуанским чиновникам и испанским завоевателям. Он называл их “бандитами”.

“Я поддерживал видимость дружбы с этими банди-дос, — говорил он, — и с их миссионерами-католиками — ради пользы моего народа. Но я такой же ревностный поклонник Солнца, как если бы жил во времена нашего убиенного императора Атауальпы. Мне, как одному из лучших представителей нашего племени, однажды позволили приехать в Санта-Крус-дель-Каиче, чтобы встретиться там с кое-какими людьми моего народа у входа в подземный ход, идущий в загадочный город под горами. Но любого попавшего туда белого ожидает смерть!” Госпожа Блаватская говорит:

“Мы поверили этой истории, потому что она в какой-то степени подтверждает то, о чем писал Стивене в своих “Путешествиях”, кроме того, умирающий человек вряд ли будет рассказывать праздные истории”.

Такие же странные туннели неизвестного происхождения, очень древние, привлекли внимание Христофора Колумба, когда он был на Мартинике. Конечно, это белая раса атлантов построила чудесные города на нынешних островах Вест-Индии, которые в далеком прошлом могли составлять часть ныне затонувшего среднеамериканского континента, название которого напоминало слово “Антиллы”. Одно интересное древнеазиатское предание гласит, что в Атлантиде имелась сеть подземных ходов и туннелей, и было это в то время, когда перемычка между этой землей и Африкой еще существовала. В Атлантиде туннели использовались для отправления культов некромантии и черной магии. Интересно, что в 1493 году карибы рассказывали Колумбу, что в древнем царстве амазонок — женщин-воинов, исстари существовавшем на Мадонино, или Мартинике, были огромные подземелья. У амазонок было особое время в году, отведенное для любви и совокупления. Когда их периодические любовники — каннибалы — докучали им в неположенное время, женщины скрывались под землей. Если же ухажеры не отступались и продолжали их преследовать, они охлаждали чрезмерный пыл своих поклонников потоками стрел с хорошо заточенными наконечниками, и множество красавцев-каннибалов принимало смерть от рук жестоких Венер древней Мартиники.

Фуэнтес, написавший в конце XVII века неопубликованную историю Гватемалы, рассказывал о найденных конкистадорами удивительно больших древних городах (которые некогда населял неизвестный и давно исчезнувший народ). Он писал:

“Замечательный туннель (подземелье), укрепленный на диво прочным и твердым цементом, идет под землей на протяжении девяти лиг до селения Теклан в Гватемале. Это — доказательство мощи древних королей и их вассалов”.

Фуэнтес не сообщал никаких сведений относительно назначения этого тридцатимильного (если перевести из старых кастильских лиг) туннеля, построенного древними народами Америки.

Может быть, у древнего туннеля инков было ответвление, подземная дорога, идущая под лесами на восток от Куско, в том самом направлении, куда Ъ конце XVI века двигался Инка Тупак Амару со своей армией и толпами следующих за ней беженцев? Возможно, убегающие перуанцы скрылись в этих загадочных туннелях, и лишь шепчущиеся деревья густых лесов были свидетелями-их тайного исхода. Сам же Инка бежал в загадочный “Белый Дом” неуловимой южноамериканской империи Гран Пайтите, о которой я расскажу в другой книге. Очевидно, что народ этой загадочной земли, Пайтите, имел связи с инками задолго до того, как испанские конкистадоры завоевали перуанскую империю.

Интересно, что каждые сорок лет — в последний раз уже в 1942 году — разносится слух о появлении давно исчезнувших майя, или ацтеков, которые бежали перед кавалерией дона Эрнандо Кортеса. Время от времени странные неуловимые индейцы появляются на торговых площадях окраинных селений Чиалласа и Западной Гватемалы. Они занимаются меновой торговлей только с индейцами, и исчезают так же неожиданно, как и появляются, не ставя в известность мексиканских или гватемальских чиновников. Это — выходцы из затерянного города древней цивилизованной расы, которая некогда правила древней Мексикой. Ни один белый еще никогда не проникал в эту глухомань, где, как говорят, живут люди, воздвигающие, как и их отцы, величественные каменные дворцы, храмы и дома, и так же высекающие на камне загадочные иероглифы, которые (подобно найденным на Юкатане) не может разгадать ни один ученый.

Эта история оживает раз в полстолетия. Впервые ее услышал американский путешественник Ллойд Стефенс (о нем выше говорила госпожа Блаватская), от испанца-священника, которого он встретил около 1838 года в Ча-холе, или Чахуле, селении в Западной Гватемале. Священник клялся Стефенсу, что он своими глазами видел загадочный затерянный город. И так искренне говорил этот старик священник, что Стефенс поверил ему. Вот что Стефенс писал в 1839 и 1840 годах:

“Священник маленькой деревушки близ развалин Санта-Крус-дель-Киче услышал об этом загадочном городе в деревне Чахуль (Чахуль находится вблизи верховий Рио-Усамасинта). Тогда этот священник был еще молодым человеком и смог с превеликим трудом вскарабкаться на голую скалу самого высокого окраинного пика Кордильер. Забравшись на высоту около 10 или 12 тысяч футов, он посмотрел на великую равнину, простиравшуюся до Юкатана и Мексиканского залива. Вдалеке он увидел большой, широко раскинувшийся город с белыми башенками, сверкавшими на солнце. Предание гласит, что ни один белый человек еще не добрался до этого го'рода, жители которого говорят на языке майя. Зная о том, что вся их былая земля завоевана чужаками, они убивают любого белого, который осмелится ступить на их территорию... У них нет ни денег, ни лошадей, ни скота, ни каких-либо домашних животных, кроме птиц; но петухов они держат под землей, дабы не слышно было их крика”.

В скобках можно заметить, что это было на реке Уса-масинта, обозначенной только на самых последних картах военного департамента Соединенных Штатов. Эта река почти не изучена благодаря своему извилистому руслу, пересеченному утесами, поросшими джунглями. По этим самым местам путешествовал финикиец Водан, или Вотан, направлявшийся к чудесным городам Паленке, Уксмалу, Конану и к тому самому загадочному городу, куда в XIX веке попал старый перуанец — жрец-солнцепоклонник. Конечно, в далекое легендарное время Вотана в этих городах бурлила жизнь и процветала высокая культура, и их нельзя было назвать ни мертвыми, ни затерянными! Индейцам буша известно, что на одном из утесов Рио-Усамасинта находится гробница Гуатемотси-на, последнего ацтекского принца, чье тело, со всеми регалиями и с великими сокровищами было перевезено сюда и погребено желтолицыми ацтекскими жрецами во времена Кортеса. Ни один метис или гриинго, пытающийся проникнуть в королевскую гробницу, не ускользнет от внимания индейцев буша и опасных призрачных “белых” ланкандонцев, являющихся, должно быть потомками некогда развитого, народа древней Центральной Америки.

Ученый-американист, аббат Шарль Этьен Брассер де Бурбур, будучи священнослужителем-администратором в пограничном мексиканском штате Чиаппас, около 1858 года тоже слышал эту историю, с тем только добавлением, что будто бы люди этого потерянного каменного города время от времени ненадолго появляются в окраинных деревеньках и городках, чтобы поторговать. Один английский флибустьер и искатель приключений тоже заявлял, что слышал подобную историю в 1935 году.

В марте 1942 года президент   Рузвельт пригласил в Белый Дом чету калифорнийцев по фамилии Лэмб, которые встретили в буше Чиаппаса выродившееся племя ланкандонцев или каких-то других индейцев. То были потомственные стражники затерянного города майя, где якобы сохранилась записанная иероглифами на золотых пластинках история этого народа и всего мира, с предсказанием второй мировой войны. Скорее всегр Лэмбов не пропустили в этот город, лежащий высоко в горах, вдали от дорог. Может быть, в этих, покрытых густыми джунглями, неисследованных землях существует даже не один мертвый или затерянный город. Если верить Лэмбам, то встреченные ими индейцы бывали в затерянном (или спрятанном) городе в определенные дни, чтобы совершать службы в своем майяиском храме. Они рассказали американцам о “Великих Таинствах Древних”^— книге, написанной на золотых листах и повествующей о Великом Потопе.

Вышеприведенный рассказ заимствован из нью-йоркской газеты лета 1940 года. Но я могу добавить, что один инженер, англичанин (о котором я говорил в другой части этой книги), проживший много лет в Мексике и Аргентине, рассказал мне, что в штате Халиско, где-то в малоизвестном южном крыле великой цепи Сьерра-Мадре, милях в 75 восточнее Кабо-де-Корриэнтес, находятся доисторические руины, известные индейцам-пеонам. В этой местности никогда не бывают мексиканцы, разве что во время того мятежа, когда банда революсионериос пыталась скрыться там от государственных войск. Конечно, провинция Халиско хорошо известна как один из центров ацтекской культуры, так же, как долина Анауак, где находится столица.

Ацтеки в штате Халиско говорят, что эти руины некогда были обителью одного культурного и доброжелательного народа. Относился ли этот народ к майяиской расе или какой-нибудь другой, даже более древней, связи с которой налаживал пионер Хи-Бразила Кецалько-атль, — ответ могут дать только тщательные исследования и археологические раскопки. Этот мертвый город расположен на меса (плато). В определенное время суток оттуда доносится жуткий вибрирующий звук барабанного боя. Этот звук слышен издалека, даже с тихоокеанского побережья. Индейцы утверждают, что этот барабанный бой производят лос эсперитос (духи), обитающие у каменных стен великого храма, где когда-то поклонялись “Правителю Космоса”. Когда-нибудь, говорят индейцы, “Колесо жизни”, или цикл событий, обойдет полный круг, и древний народ вернется и возродит золотой век. (Как мы видим, подобные предсказания обыкновенны во всех местах, где некогда имела влияние центрально- и южноамериканская атлантическая империя.)

Рассказывают, будто мертвый город, занимающий большую площадь, тесно застроен каменными зданиями. Его окружают развалины циклопических стен. Чуть вы-ше^на этом меса находится другой мертвый город, который, скорее всего, является некрополисом принцев или архонтов этого древнего города. Говорят, что пирамидальные сооружения “города мертвых” стоят на вершинах огромных холмов, на естественных, но насыпанных людьми. Как в Гватемале и на Юкатане, все там заросло густыми джунглями. Дорога, вымощенная крупными блоками, ведет к городу, а сокрытые в его стенах золотые рукописи или сокровища охраняет волшебная стража, производящая барабанный бой. Стоит ли говорить, что ни один из ацтеков не дерзнет отправиться туда! Ведь это, как верно выразился когда-то Мэйсфилд, — такое место, которое боги хотят сохранить в тайне”.

Руины мертвых городов, до которых еще не добрались археологи, как предполагают, находятся в Мексике, на границе штата Тауантепек. В этом штате, как утверждают мексиканцы, до сих пор существует объединение “Танцующих матриархов”. Это тот самый район, где оби* тали женщины-амазонки, о которых один кастилец писал “Кайзеру Карлосу Пятому”, Св. Римскому императору и королю испанскому. Здесь, вероятно, чувствовалось влияние Атлантиды, поскольку амазонки древней Европы и Африки не однажды сражались с атлантами, если и не на самом острове-континенте, то уж, конечно, в затонувшей северо-западной американской колонии (которая, как говорил Диодор, ссылаясь на несохранившиеся карфагенские записи, затонула в результате катаклизма задолго до времени самого Диодора).

Вот другой пример подобного “уйах” — загадочного барабанного боя, далеко разносящегося по окрестным джунглям и горам. Индейцы Чиаппаса утверждают, что на меса (возвышении), окруженном высокими скалами, стоит мертвый город. К его пирамидам, окруженным густыми джунглями, ведут дороги, вымощенные массивными плитами. В этом городе, по словам индейцев, духи майяиских жрецов-вождей охраняют написанные на золотых листах книги, в которых описывается история древностей и народов допотопных или более поздних, майяиских времен. Конечно, чтобы разгадать эти загадки, необходимо провести тщательные исследования.

Еще южнее, в неизученных диких городах юго-западного Дарьена, даже в наши дни индейцы рассказывают похожую историю о каменном городе в горах, где спрятаны несметные сокровища и где совершают жертвоприношения жрецы. Может быть, это тот самый город, который искали кастильские солдаты под предводительством Васко Нуньеса де Бальбоа.

В древней легенде говорится, что в этом каменном городе (называющемся Даиба) есть тайный подземный храм, находящийся на дне глубокой пещеры. Там исполняются странные обряды подземного мира. Нет дыма без огня! — вот что можно сказать об этих преданиях загадочной Америки. Среди жителей Дарьена ходят слухи о том, что эти обряды не исчезли и до сих пор!

В горах современного Эквадора и в Колумбии путешественник может услышать те же истории. Здесь ему расскажут об острове посреди горного озера, на который можно попасть только в один определенный день в году по секретному туннелю, известному только индейцам, которые говорят на незнакомом языке. Там, в этих сокровенных местах, как говорят, хранятся удивительные сокровища: золото, серебро, священные сосуды, изукрашенные жемчугом принадлежности культа Луны — богини Чиа или Инти — Господина Солнца. И в тот самый единственный день в году индейцы — добрые католики^с виду — поклоняются своим богам и богиням.

Охотники —“как гринго, так и гризеры, часто поднимаются на вершины гор, стоящих рядом с неприступными таинственными скалами, окружающими такие места, и ни трещины, ни щели не видно в этих сплошных стенах. Знающие люди говорят, что еще незадолго до того, как копыта кастильской кабальерии дона Эрнандо Кортеса простучали по горным тропам, ведущим к развалинам древнего Мехико-Теночтитлана и к старому Куско, там существовали “входы в удивительные туннели и лабиринты”.

Оказавшись сегодня где-нибудь в южноамериканской глуши и наткнувшись на эти горы, вы, вероятно, с помощью хорошего бинокля попробуете найти на изъеденном непогодой камне нечто, похожее на древние знаки или иероглифы. Но если вы спросите о них своего проводника, он только пожмет плечами и даже не станет утруждать себя обычным ответом, что, дескать, инки не знали письменности до прихода испанцев. Вы можете спросить его, не знает ли кто-нибудь из местных жителей, что означают эти странные знаки, высеченные на стене утеса. Кто высек их, когда и зачем?

Суровый и невозмутимый индеец посмотрит вверх, в угрюмое небо, и в его безразличном взгляде вдруг вспыхнет затаенное пламя — и угаснет, сменившись долгой усмешкой сына древнего порабощенного народа.

“Кьен сабе, сеньор? Те, кто знал это, давно умерли, а то, о чем они знали, было намного большим, чем могли себе представить эти писаррова бандолерос одиосос (мерзкие бандиты). Нынче никто уже не может прочитать эти знаки. Да никто и не хочет”.

Тем не менее нельзя категорично утверждать, что в наши дни никто из печальноликих индейцев кечуа ничего не знает о секретах той очень древней расы. Лица и души этих людей с приглушенными голосами — отнюдь не открытая книга для случайного путешественника или потомка испанских креолов. Человек, проживший некоторое время в Центральной Америке или в Перу, на Юкатане, в Гватемале, Чиаппасе или Эквадоре, вскоре начинает подозревать, что древние туннели и загадочные пещеры по сей день продолжают играть свою тайную роль в жизни современных потомков древних народов. Тайные обряды и воспоминания о человекобоге Кецаль,-коатле, об убитом императоре ацтеков Монтесуме, об Инти — боге Солнца предательски убитого,Инки Атау“ альпы умирают с трудом, так же, как предания о Вотане! племени киче древнего Юкатана.

В самом деле, этот вопрос просто не может не привлечь внимания вдумчивого путешественника! Существует ли и теперь, как в далеком прошлом, в горах Перу или Центральной Америки какая-нибудь централизованная организация теократического характера, которая поддерживает связь с угнетенными индейцами, руководя ими, сохраняя огонь древней культуры и народа, сберегая жреческие обряды и магические культы? Даже сегодня “иагуализм”, или поклонение Монтесуме или Кецалькоатлю, все еще существует в тайных подземельях и древних пещерах. И католическая церковь не может ни прекратить его, ни даже заметить!

Того, кто никогда не жил в этих местах и знает о них только по книжкам о путешествиях или по фильмам, могут рассмешить все эти “фантазии”. Но ведь даже признанные авторитеты прошлого века, такие, как доктор Чуди, перуанский историк, как знаменитый американец Уильям Хиклинг Прескотт, верили в существование какой-нибудь организации такого рода.

Только невежественный человек будет доказывать, что это не так. Если у ранних христиан Древнего Рима были свои катакомбы и пароли, то почему не может быть загадочных подземелий в этом, гораздо более древнем мире Южной и Центральной Америки?