Письменность Древней Руси

Берестяные грамоты

Письменность в дохристианской Руси

Все попытки доказать существование развитой восточнославянской письменности до крещения Руси в 988 году окончились неудачей и не выдерживают проверки научными фактами. Приводимые доказательства в действительности представляют собой или грубые, неумелые подделки (пресловутая «Велесова книга» ), или несостоятельные гипотезы (так называемая «Летопись Аскольда», якобы использованная в «Никоновской летописи» XVI века среди статей 867-889 годов), или допускают другие, более достоверные объяснения (свидетельство «Жития Кирилла») о Евангелии и Псалтири, написанных «рушкым писменем» и найденных Константином Философом в Херсонесе. (подробнее см. «Услышьте, славяне все…»).

Сказанное, однако, не означает, что в дохристианской Руси полностью отсутствовала какая-либо письменность. Исключительно ценные сведения о начале древнерусской книжности содержатся в «Повести временных лет» По мнению А. А. Шахматова, Нестор разыскал в великокняжеском книгохранилище в Киеве и включил в летопись договоры Древнерусского государства с Византией, заключенные в 911 году Олегом, в 944 году Игорем и в 971 году Святославом (в летописи под 907 годом помещен еще один договор, но его, как доказал А. А. Шахматов, не существовало: под 907 и 911 годом приводятся части одного договора). Все договоры были написаны в Византии и представляют собой переводы греческих документов, составленных в соответствии с византийской дипломатической практикой.

Когда были переведены договоры?

«Повесть временных лет» умалчивает об этом. В. М. Истрин считал, что это произошло во второй половине XI века в Киеве, в книжном центре, созданном Ярославом Мудрым (умер в 1054 году), где, по сообщению «Повести временных лет», велись большие книгописные и переводческие работы. Договоры принадлежат тому кругу памятников, переводы которых осуществлялись в Киевской Руси в домонгольскую эпоху (например, переведенная с греческого на юго-западе Древней Руси «История Иудейской войны» Иосифа Флавия). По мнению М. Истрина, договоры были переведены для великокняжеского архива и для включения в летопись. Оспаривая эту точку зрения, С. П. Обнорский обратил внимание на то, что договоры различаются по особенностям своего языка.

Особенно наглядно это проявляется при сравнении двух основных документов 911 и 944 годов (договор 971 года невелик по объему и дает мало материала). Договор 911 года имеет ярко выраженный южнославянский облик, но в нем заметно влияние древнерусского языка. В отличие от него в договоре 944 года смешены старославянская и древнерусская языковые стихии. Исходя из этого С. П. Обнорский предположил, что договор 911 года был переведен болгарином, но затем исправлен восточнославянским книжником. В свою очередь договор 944 года был переведен позднее древнерусским книжником, ориентировавшимся на южнославянские языковые образцы. На основании данных языка С. П. Обнорский пришел к заключению, что славянские переводы договоров современны их греческим оригиналам. В таком случае языком великокняжеской канцелярии Древней Руси в X веке был церковнославянский.

Справедливости ради надо сказать, что, хотя изучение договоров имеет более чем двухсотлетнюю историю, два основных вопроса — место и время их перевода — до сих пор окончательно не решены и остаются дискуссионными. В договорах 911 и 944 годов представляют интерес ссылки на «Закон Русский»). В XI веке, после принятия Древней Русью христианства и книжности, он был использован при составлении «Русской правды» — древнейшего письменного свода законов восточных славян.

На это же указывают открытия, сделанные Новгородской экспедицией Академии наук и Московского университета. Во время раскопок в Новгороде было найдено два деревянных цилиндра с вырезанными кириллическими надписями делового содержания. В. Л. Янин доказал, что цилиндры использовались в княжеском хозяйстве как особые замки на мешках. По археологическим данным датировка находок достаточно широка — 973-1051 годы. Существенно уточнить ее помогает вырезанный на одном из цилиндров княжеский знак (в виде простого трезубца) Владимира Святославича, будущего крестителя Руси, который правил в Новгороде в 970-980 году. Таким образом, кириллица использовалась в государственном аппарате Древней Руси до официального принятия христианства и письменности.

Восстановив утраченный текст, В. Л. Янин предложил такое чтение надписи на цилиндре со знаком князя Владимира Святославича: Мецъницъ мехъ въ тихъ м(о)те(хъ) Пол(…)ътвъчъ«. „Мецъницъ мехъ“ — мешок мечника, судебного чиновника из числа княжих людей; (въ тихъ м(о)те(хъ)»( — в тех мотках, обмотках (от мотъ «моток»). Затем указано имя мечника, видимо, Полотвец. Цилиндр использовался как замок на завязанном мешке с долей доходов, предназначавшейся мечнику по имени Полотвец. В надписи нашло отражение цоканье — яркая особенность древненовгородского диалекта, неразличение звуков на месте аффрикат < ц > и < ч >, их совпадение в одном звуке. Это написание мецъницъ вместо мечъничъ (притяжательное прилагательное от мечникъ) и, вероятно, Пол(…)ътвъчъ вместо Пол(…)ътвъцъ. Живой новгородский говор проявился и в написании тихъ вместо тхъ. В древненовгородском диалекте особая фонема < ě >, обозначавшаяся буквой ять — , перешла в < и >. Несомненно, автором надписи был новгородец.

О «русских письменах» сообщает арабский писатель Ибн-эль-Недим в «Книге росписи известий об ученых и именах сочиненных ими книг». Его труд был написан в 987-988 годах, то есть накануне принятия христианства Древней Русью. Ибн-эль-Недим записал со слов посла одного кавказского князя: «Мне рассказывал один, на правдивость коего я полагаюсь, что один из царей горы Кабк [Кавказских гор. — В. К.] послал его к царю русов; он утверждал, что они имеют письмена, вырезываемые на дереве. Он же показал мне кусок белого дерева, на котором были изображения; не знаю, были ли они слова или отдельные буквы, подобно этому». И далее Ибн-эль-Недим приводит одну строчку «русских письмен». Однако надпись настолько искажена, стилизована под арабское письмо, что расшифровать ее до сих пор ее удалось.

В средневековых источниках русью называют не только восточных славян, но и норманнов, скандинавов (или, как говорили в Древней Руси, варягов). Так, в среднегреческом языке означает «норманны», по-фински Ruotsi «Швеция». В принципе свидетельство Ибн-эль-Недима может быть отнесено к варягам. Однако в его сообщении обращает на себя внимание, что «русские письмена» вырезали (точнее, процарапывали?) на белом дереве. По мнению Л. П. Жуковской, собеседник Ибн-эль-Недим показал ему древнерусскую грамоту, процарапанную на березовой коре.

Старшие берестяные грамоты из числа обнаруженных ныне относятся к первой половине — середине XI века. Однако в Новгороде было найдено два костяных орудия письма, которые датируются по археологическим данным временем до крещения Руси: одно — 953-957 годами, а другое — 972-989 годами. Такие орудия письма на бересте или дощечках с воском представляют собой металлические или костяные стержни с острием на одном конце и лопаточкой на другом для стирания написанного. В Древней Руси их называли писалом.

Христианство и книги стали проникать на Русь задолго до ее крещения в 988 году. По свидетельству «Повести временных лет», среди дружинников князя Игоря (912-945 годы) было немало христиан, а в Киеве открыто существовала значительная христианская община варяг-христиан и действовала соборная церковь во имя пророка Илии, где приносилась присяга. Существование соборного храма подразумевает, видимо, наличие в Киеве других церквей. В «Повести временных лет» под 983 годом сообщается об убийстве варягов-христиан, отца и сына, отказавшихся подчиниться язычникам-киевлянам. В этом событии видят иногда языческую реакцию на усиление христианства, грозившего подорвать духовные устои старого общества.

На каком языке совершалось богослужение в церкви пророка Илии? Точных данных для ответа на этот вопрос нет. Современник Нестора чешский хронист Козьма Пражский (умер около 1125 года) приводит в своем труде буллу папы Римского Иоанна XIII (965-972 годы) чешскому королю Болеславу II. Иоанн XIII, требуя отправлять богослужение только на латинском языке, приказывал Болеславу II: «Однако ты выбери для этого дела не человека, принадлежащего к обряду или секте болгарского или русского народа, или славянского языка, но… [выбери] лучше наиболее угодного всей церкви священника, особенно сведущего в латинском языке…». Одни ученые склонны доверять этому сообщению (А. И. Соболевский, Л. П. Якубинский), у других оно вызывает сомнения (А. Хабургаев).

Е. Е. Голубинский считал, что Ильинская церковь в Киеве была варяжской («…мнози бо беша варязи хрестеяни», — замечает в связи с ее упоминанием летописец) и находилась в дочерних отношениях с одноименной норманнской церковью пророка Илии в Константинополе. По предположению Е. Е. Голубинского, богослужение в Киеве, как и в Константинополе, совершалось на греческом или, более вероятно, на готском языке, употреблявшемся в литургической практике с IV века, близком и понятном норманном. Как отмечает Б. А. Успенский, христианская община в Киеве была этнически разнородной: в нее входили не только варяги, но также восточные славяне и, возможно, крещеные хазары. Языком христианства в Киеве несомненно был церковнославянский, доступный всем этническим группам киевского населения и служивший средством межнационального общения. Испанский еврей Ибрагим ибн Якуб, автор записки о своей поездке в Германию и славянские страны, сообщает около 965 года, что славянским языком пользовались варяги.

Христианство исповедовала правительница Древнерусского государства княгиня Ольга, носившая скандинавское имя (Helga > Elьga > Ольга, ср.: Helgi > Elьgъ > Ольгъ > Олегъ). Ольга крестилась в Константинополе в 957 году. В ее намерение первоначально входило не только личное крещение, но также христинизация страны и создание независимой церковной организации. Анонимный продолжатель (X век) западноевропейской «Хроники» Регинона Прюмского сообщает, что в 959 году к германскому королю Оттону I Великому пришли послы от «королевы» Ольги «и просили посвятить для сего народа епископа и священников». (Вспомним, что столетием ранее этого же добивался от Византии великоморавский князь Ростислав, см. «Услышьте, славяне все…».) В 961 году епископом на Русь был отправлен «Адальберт из братии монастыря св. Максима в Трире». Миссия Адальберта закончилась неудачей.

Замыслам Ольги было суждено сбыться лишь после ее смерти, когда правителем Руси стал ее воспитанник младший сын Святослава князь Владимир I, взошедший на престол после кровавой междоусобной борьбы. Еще во время язычества Владимира Святославича из пяти его жен, по крайней мере, три были христианками (гречанка, чешка, болгарка) и, надо думать, имели при себе священников, старославянские и греческие книги. Крещение Владимира и затем Киева в 988 г. ввело Русь в орбиту византийского мира и создало необходимые условия для переноса в страну богатейшего кирилло-мефодиевского книжного наследия от южных и, в меньшей мере, западных славян. Южнославянское влияние в Древней Руси в конце X-XI веке положило начало древнерусской книжной культуре и литературному языку.