Современный русский язык. Лексика. Фразеология. Морфология

Выше уже говорилось о том, что, открывая связи между разными предметами, свойствами, действами, человек тем самым открыл путь к использованию одних и тех же слов для обозначения разных признаков, предметов, действий. Значит, одной из существенных функций переносно употребляемых слов является функция назывная, иначе номинативная (лат. nominatio – 'называние, наименование'). Эту задачу выполняют сухие метафоры: лисички (сорт грибов), бородка (часть ключа), зонтик (тип соцветия), ствол (часть орудия), гусеница (цепь, надеваемая на колеса), молния (род застежки или вид телеграммы), гребень (нарост на голове птиц или приспособление, инструмент), лицевой (в словосочетании "лицевая сторона материи"); метонимии: стол (назначенная больному пища), класс (ученики), серебро (деньги или изделия, спортивная медаль), тенор, бас (певец), набор (набранные куда-либо люди или совокупность предметов одной области применения, совокупность литер, воспроизводящих какой-нибудь текст, и т.д.), теневой (в словосочетании "теневая экономика"); синекдохи: лицо (о человеке), голова (как единица счета скота), машина (автомобиль), сабля, штык (как единица счета в речи военных) и т.д. Мы пользуемся такими метафорами, метонимиями и синекдохами, зачастую не отдавая себе отчета в том, что это переносные значения, именно потому, что просто называем (а не характеризуем) какие-то предметы, действия, признаки. Например: "опять мои часы стоят (бегут, ушли вперед)", "у него уже ломается голос", "на глазу вскочил ячмень", "пошел (повалил) снег", "березы пожелтели", "я занимаюсь Блоком (А. Платоновым и т.п.)", "купила беличью шубку" и т.д.

Нужно добавить еще, что, выполняя назывную функцию, метафоры, метонимии и синекдохи одновременно служат и средством, обеспечивающим краткость речи, поскольку они называют что-либо одним словом. Так, серебро, медь короче, чем "серебряные, медные деньги", бородка (ключа) короче, чем "выступ на конце ключа", недавно возникшая метонимия захлопать (оратора) значительно короче, чем "хлопая в ладоши, заглушить голос (оратора)" и т.д.

Другая важнейшая функция слов в переносном значении изобразительно-выразительная. Выразительную силу метафоры, ее способность создавать яркие, индивидуальные картины можно проиллюстрировать следующими примерами – отрывками из переводов разных авторов стихотворения Г. Гейне "Ein Fichtenbaum steht einsam" (русскому читателю более всего известен лермонтовский перевод этого стихотворения под названием "Сосна"):

в пер. М. Лермонтова:

       На севере диком стоит одиноко

На голой вершине сосна.

И дремлет качаясь, и снегом сыпучим

Одета, как ризой, она.

в пер. Ф. Тютчева (у которого Fichtenbaum переведено как "кедр"):  И сладко заснул он в инистой мгле,

И сон его вьюга лелеет.

в пер. А. Фета (где Fichtenbaum тоже "кедр"):   Он дремлет сурово покрытый

И снежным и льдяным покровом.

Сосна у Лермонтова погружена в дремоту, причем стоящее при метафоре дремлет деепричастие "качаясь" позволяет представить, что сосну баюкают, а значит, дремота ее приятна, сладка. Идея сладкого, разнеживающего сна еще больше развита в приведенных выше строках перевода Тютчева, который ввел метафоры сладко и лелеет и прямо указал, что вьюга кедр убаюкивает (лелеет его сон). Иная картина у Фета. Его кедр дремлет покрытый не только снежным, но и льдяным покровом. И этот ледяной покров в сочетании с метафорой сурово создает скорее драматический образ, образ существа, чья дремота, неактивность объясняются скованностью, вызванной внешними силами.

Приведем еще примеры выразительных метафор из текстов разных авторов: "Роняет лес багряный свой убор" (П.); "Месяц рогом облако бодает, В голубой купается пыли" (Ес.); "На бледно-голубой эмали. Какая мыслима в апреле, Березы ветви поднимали И незаметно вечерели" (Манд.); "Гремит плавучих льдин резня и поножовщина осколков" (Паст.); "Серую краску возьми, если осень в небо плеснула свинец" (Б.Ок.).

Метафора в поэтических и прозаических текстах нередко встречается в сопровождении сравнения, которое, поясняя, уточняя образ, делает его более зримым, более ярким. Например: "И снегом сыпучим одета, как ризой, она" (Л.); "Нева металась, как больной/В своей постели беспокойной" (П.); "Как пахарь, битва отдыхает" (П.); "Недавно заведенное на новый лад хозяйство скрипело, как немазаное колесо" (Тург.); "Ты в ветре, веткой пробующем, Не время ль птицам петь, Намокшая воробышком Сиреневая ветвь!" (Паст.); "Слова, как ястребы ночные, срываются с горячих губ" (Б.Ок.); "Дождь возился в соломе, как осенняя мышь" (В.Драг.). Сравнение может возвратить слову-метафоре стертую от долгого употребления образность: "Туман, как саваном, окутал горы" (Арс.); "День газетой за дверьми шуршит, опоздавшим школьником бежит" (Слуцк.).

Выразительность метафоры усиливается, если автор использует не одиночную, а развернутую метафору, или, как говорят литературоведы, цепочку метафор (цепочка – это ряд метафор, связанных в своих прямых значениях одной темой): "Он будет ночью – светлый серп, сверкающий на жатве ночи" (Бл.); "И полусонным стрелкам лень ворочаться на циферблате" (Паст.). В известном стихотворении Маяковского "Разговор с фининспектором о поэзии" рифма уподобляется векселю ("говоря по-вашему, рифма – вексель..."), а через несколько строк – бочке динамита ("говоря по-нашему, рифма – бочка. Бочка с динамитом..."), и эти метафоры порождают две цепочки – учесть ("учесть через строчку!"), касса, мелочишка ("и ищешь мелочишку суффиксов и флексий в пустующей кассе склонений и спряжений") и фитиль, додымить, взрываться, лететь на воздух ("строчка – фитиль. Строка додымит, взрывается строчка, –и город на воздух строфой летит").

Подобное использование метафор (в сопровождении сравнения, в цепочке) нередко называют приемами. И хотя понятие "прием" предполагает сознательное построение автором контекста (что бывает далеко не всегда), прием – это понятие для обозначения того словесного результата, с которым "имеет дело" читатель, и скажем еще о некоторых приемах, позволяющих создать новый, свежий, необычный образ. Одним из таких приемов является замена привычного, традиционного метафорического слова его синонимом (или тем, что можно условно назвать синонимом). Например: "Прибрела весна, как странница, с посошком в лаптях берестяных" (Ес.). Привычное, сразу приходящее на язык обозначение того, что пришло новое время года, – прийти. Так что есенинское "прибрела весна" воспринимается как освежение традиционной метафоры пришла. Обычно то, что летит в период цветения с тополей, мы именуем пухом, а Б. Пастернак сказал "пушистый ватин тополей".

Заменой привычного метафорического слова может стать видовое по отношению к нему слово-понятие. Так, видовыми обозначениями понятия гора (множество) являются названия конкретных гор. Например: "Под проливным дождем на склизких неопрятных мостовых [рынка Ковент-Гарден] часами стоят взаимно закупорившиеся вереницы грузовиков, Moнбланы жратвы, Казбеки гастрономических сокровищ" (М.Кольц.). Любопытно и следующее употребление. Как-то в беседе с критиком Ф. Медведевым Г. Бакланов сказал: "Нередко, к сожалению, поверхностные поделки, как вы их называли, находят спрос, вызывают повышенный интерес, очереди выстраиваются у книжных магазинов за этим непропеченным "хлебом духовным"*. Писатель, как бы мысленно отказавшись от давней метафоры пища (духовная), нашел ей видовую замену (пища – родовое понятие), назвав плохую по качеству литературу "непропеченным духовным хлебом". Наконец, освежения образа можно достичь и заменой привычного видового обозначения тоже видовым. Так, привычной характеристике осиная (талия) К.А. Федин нашел необычную, свежую замену: муравьиная (родовое обозначение – тонкая).

Метафоры нередко используются в качестве названия литературного произведения, образно раскрывая его тему, содержание, идею и т.д., ср.: "Мертвые души" Н.В. Гоголя, "Гроза", "Волки и овцы" A.H. Ocтровского, "Пересолил", "Хамелеон" А.П. Чехова, "Воскресение" Л.Н. Толстого, "Тугой узел" В.Ф. Тендрякова и т.д.

Роль изобразительно-выразительных средств играют и общепоэтические и авторские метонимии (а также те сухие метонимии, которые помещены в соответствующий возвращающий им выразительную силу контекст). Например, яркий образ создает необычное употребление слова фонтаны (в значении "струи воды, разлетающиеся фонтаном") в поэме "Руслан и Людмила": "Летят алмазные фонтаны с веселым шумом к облакам" (П.). В оде "Вольность" Пушкин в индивидуальных метонимиях бичи, железы ("Увы! куда ни брошу взор – Везде бичи, везде железы") в наглядно-конкретных образах выразил идею насилия и рабства, формой же числа этих метонимий ясно сказал читателю о множественности случаев проявления рабства и насилия. Другие примеры выразительных метонимий: "Итак, был белый мохнатый декабрь" (М.Булг.); "Синий вечер отражался в лужах, затянутых тонким ледком" (А.Н.Т.); "В суету городов и в потоки машин возвращаемся мы – просто некуда деться. И спускаемся вниз с покоренных вершин, оставляя в горах, оставляя в горах свое сердце" (Выс.). Ср. и название поэмы Н. Асеева "Синие гусары" и "Легенда о синем гусаре" (так, перекликаясь с Асеевым, назвал свою повесть о декабристе Михаиле Лунине писатель В. Гусев) (см. также выше примеры общепоэтических, общегазетных и индивидуальных метонимий).

Выразительным элементом речи может быть и синекдоха. Это ее свойство давно используется в пословицах: "сарафан за кафтаном не бегает", "валить с больной головы на здоровую" и др.

Изображение предмета через какую-нибудь его заметную, бросающуюся в глаза и т.д. часть, деталь – распространенный прием в художественной литературе. Хрестоматийный пример: "Все флаги в гости будут к нам" (П.). Или: "И идут паруса на Запад Через море и через стих, Чтоб магнолий тревожный запах Грустной песенкой донести" (П. Коган); "Такие отрывки фраз, важных сентенций, пустяковой болтовни можно было слышать в гостиных, казармах, на плац-парадах, на Невском в группе сошедшихся киверов и косматых шапок, ежели упоминалось имя Лунина" (В. Гусев).

Синекдоха может не только живописать, но и одновременно разнообразить язык изложения. Такую роль выполняют газетные употребления типа "красно-белые футболки пошли в атаку" (чтобы не повторять слова "футболисты такой-то команды"), голубые каски (войска ООН) и под.

Синекдоха может служить и средством социальной характеристики, если автор – писатель, поэт, журналист, – говоря о ком-то, "обозначает" его с помощью типичной, характерной для него как представителя определенного класса, сословия, социальной группы и т.д. одежды или орудия труда. Например: "Прощай, немытая Россия, Страна рабов, страна господ, И вы, мундиры голубые, И ты, послушный им народ" (Л.) (голубые мундиры – жандармы, носившие голубую форму); "Медленно ползли эшелоны по российским равнинам. Останавливались в изнеможении у станции с выбитыми окнами... С крыш соскакивали серые шинели, щелкая затворами, кидались искать начальника станции, чтобы тут же прикончить прихвостня мировой буржуазии" (А.Н.Т.). Ср. также использование подобной синекдохи в газетном заголовке "Мундир и сутана", где мундир – представитель охраны колонии заключенных, а сутана – служитель христианской миссии, посетивший эту колонию. В поэме А. Вознесенского "Мастера" находим другой вид "социальной" синекдохи. Обращаясь к "варварам всех времен"– царям, тиранам, – поэт писал: "Ваш враг – резец и кельма...", т.е. скульпторы, каменщики.

Важная функция и способность слов в переносном значении – служить средством оценки. Использование оценочных слов связано с разнообразными чувствами, испытываемыми говорящим по отношению к кому- или чему-либо, осознанием ценности, достоинств или, наоборот, ничтожности, низменности кого-, чего-либо. Так, понимание роли Пушкина в русской литературе и одновременно скорбь в связи с его гибелью и ощущение невосполнимой утраты звучат в словах критика А.А. Краевского: "Солнце нашей поэзии закатилось!"; "Одними из драгоценнейших жемчужин нашей поэзии" назвал Белинский "Бэлу" и "Тамань". Высочайшая оценка таланта художника (Рембрандта) выражена в следующих строчках Н. Матвеевой: "На кладбище нищих в старинном седом Амстердаме Лежит император контрастов". Печорин, отозвавшийся о княжне Мери, как о "прехорошенькой", прежде всего отмечает ее бархатные глаза: "У нее бархатные глаза, – именно бархатные... нижние и верхние ресницы так длинны, что лучи солнца не отражаются в ее зрачках. Я люблю эти глаза – без блеска: они так мягки, они будто бы тебя гладят...". Другие примеры положительно-оценочных слов: звезда, королева, золото ("характер – золото!"), шелк ("шелк кудрей"), соболиный ("соболиные брови"), сочный ("сочные краски", "сочный юмор"), царственный ("царственная красота") и т.д.

Многочисленны и разнообразны и слова, отражающие отрицательную оценку. Напомним ставшие крылатыми слова Софьи, раздраженной насмешливыми репликами Чацкого: "Не человек, змея!" Или характеристику женщин, которую дал персонаж чеховского рассказа "Медведь": "Посмотришь на иное поэтическое создание: кисея, эфир, полубогиня, миллион восторгов, а заглянешь в душу – обыкновеннейший крокодил!" Тот же герой, досадуя на свое мягкосердечие, говорит: "...я нюня, тряпка, баба!" (Кстати, названия немалого числа рассказов Чехова представляют собой метафоры или содержат в своем составе метафоры, отражающие разные степени отрицательного отношения, отрицательную оценку: "Хамелеон", "Тряпка", "Ворона", "Душечка", "Размазня", "Канитель", "Медведь", "Мелюзга", "Интеллигентное бревно", "Попрыгунья" и др.) Отрицательная оценка заключена также в переносных значениях слов дуб, дубина, колода, лопух, валенок (используется в молодежном жаргоне), каша ("во рту каша какая-то"), винегрет, поганка, свинарник, хищник, хлев, балаган, крысиный, паучий и т.д.

В оценочной роли, как это, очевидно, ясно из приведенных примеров, выступают слова-метафоры (реже синекдохи, метонимии) самых разных тематических групп. Это и названия, относящиеся к животному и растительному миру, и названия веществ, материалов, и названия бытовых предметов, наименования высших чинов, званий и т.д. Характер же оценки (положительная, отрицательная) зависит прежде всего от того, каким традиционно видится тот "предмет", тот признак, чье название перенесено на другой предмет, признак (см. также выше тематическую классификацию метафор).

Большую роль играют переносно употребленные слова и как средство создания юмора и сатиры. Шутка, ирония, насмешка могут возникать, например, благодаря логической несообразности, комичности сочетаний, образуемых словами, из которых одно является прямым наименованием предмета, лица, а другое – переносным обозначением его действия (действий), состояния, признака. Или, наоборот, использованием прямых значений слов для наименования действий, признаков, и переносных – для обозначения лица, предмета. Например: "Унес, унес", – куковала вдова"* (И. и П.); "Туг я уже просочился через порог" (Андр.); "Пойду зоологию проведаю" (Ч.); "–"М-Маша", – бормочет цилиндр, бледнея" (Ч.); ср. и приведенный выше пример: "Финагент... улетает в свой участковый улей" (И. и П.); "Некогда каждый день ездить да и дорого". – "Это верно, что дорого", – вздыхают рыжие панталоны" (Ч.); "Ура, гарнизон. Дай повару головой в брюхо!" (М.Г.); "Третий стул, по его словам, взять было никак невозможно. На нем звуковое оформление играло в карты" (И. и П.); "Пятый пенал [об обитателях комнаты, узкой, как пенал] развел примус и занялся обыденными поцелуями" (И. и П.). Ср. также в газете: "Все по-прежнему... убеждены, что у архитекторов просто не хватает фантазии за десятилетие хоть чуть-чуть изменить крупнопанельную скуку".

Юмор, насмешка создаются и благодаря каламбуру. Каламбур (фр. calembour) – такое использование слова, когда оно воспринимается одновременно в двух значениях или употреблено не один раз в разных значениях, причем последующие его употребления обнаруживают неверность его предшествующего восприятия. Эффект столкновения в одном слове прямого и переносного смыслов лежит в основе юмористических рассказов Ф. Кривина "В стране вещей". Например: "Когда Чайник, окончив свою кипучую деятельность на кухне, появляется в комнате, на столе все приходит в движение. Весело звенят, приветствуя его, чашки и ложки, почтительно снимает крышку Сахарница. И только старая плюшевая Скатерть презрительно морщится и спешит убраться со стола, спасая свою незапятнанную репутацию". Или: "Глина очень впечатлительна, и всякий, кто коснулся её, оставляет в ней глубокий след". [В подписи к рисунку, на котором изображена группа людей с газетой, где в заголовке написано: "Результаты голосования христианско-демократической партии"]: "Перед выборами шумели, кричали, а сейчас их не слышно". "Потеряли голоса...""Не спелись организации-учредители II Всесоюзного фестиваля авторской песни, поставив его на грань срыва" (Комс. пр. 1988. 21 окт.).