Поход монголов в Западную Европу. Монгольская армия в Венгрии. Смерть хана Угэдэя |
Многие из западнорусских князей, однако, предпочли искать убежища в Венгрии и Польше, что дало Бату повод, если таковой был нужен, напасть на эти две страны. Бату также протестовал против решения венгерского короля Белы IV предоставить убежище хану Котяну и его половцам. Основным объектом интереса монголов в Венгрии было то, что она представляла собою самую западную точку степной зоны и могла служить отличной базой для монгольской кавалерии в любой из ее будущих операций в Центральной Европе так же, как она выполняла эту роль для Аттилы и его гуннов восемь столетий назад.[1] Кроме того, сами мадьяры когда-то были кочевниками, а история их происхождения тесно связана с тюрками[2], что делало возможным их участие в монгольско-тюркском союзе.
Монголы не имели непосредственного интереса в Польше, но стратегия Субэдэя требовала похода на эту страну, чтобы устранить потенциальную угрозу монгольскому правому флангу в его операции против Венгрии. Итак, к концу года не только Центральная, но и Западная Европа подверглась монгольской угрозе. Многое зависело от способности западных наций скоординировать свои действия и организовать единое сопротивление против захватчиков. Это, однако, было легче сказать, чем сделать. Феодальную Европу разрывали внутренние противоречия, и, кроме того, разгорался конфликт между светской и духовной властями римской католической Европы – борьба между императором Фридрихом II и папой, в которой каждый делал все возможное для подрыва престижа другого.
Именно в 1238 г. западные нации узнали о приближении монголов из двух источников – из Новгорода и Сирии. Английский хронист Матвей Парижский передает, что "жители Готланда и Фрисланда [3], боясь их (монголов) нападений, не приплыли, как обычно это делали, в Ярмут в Англии, где загружались их суда во время рыбно-селедочной распродажи: и из-за этого сельдь в том году не имела цены, поскольку ее было множество "[4]. Фрисланд – обычное обозначение Нидерландов в этот период; очевидно эта страна не могла в 1238 г. быть прямо затронутой монгольским вторжением на Русь. Однако как Фрисланд, так и остров Готланд в Балтийском море имели тесные коммерческие связи с Новгородом, опиравшиеся на договор 1195 г.[5] Новгородские корабли, равно как и готландские и фризские суда ходили по Балтийскому и Северному морям. В свете этих событий мы можем лучше понять повествование Матвея Парижского. При подготовке новгородцев в 1238 г. к защите своего города от монголов все людские и материальные ресурсы города должны были быть мобилизованы. Следовательно, новгородские купцы не могли тогда ни послать свои корабли в Северное море, ни принять какие-либо обязательства, связанные с покупкой сельди[6].
Одновременно с тем, как были получены известия относительно монгольского вторжения с Балтийского моря, во Францию и Англию прибыли посланцы с рассказами о походах кочевников на Переднем Востоке. Специальный посол сарацин, «в основном, по поручению Старейшины Горы» (т.е. шейха убийц), просил западные нации о помощи[7]. Для понимания этого хода со стороны передневосточных мусульман нам следует вспомнить, что напряженные отношения между мусульманами и христианами в Палестине несколько разрядились в результате примирительной политики императора Фридриха II в ходе крестового похода, который обычно называется шестым, хотя он не был признан папой (из-за конфликта с императором) как подлинный крестовый поход. Политика Фридриха была заклеймена папистами, которые не хотели никакого компромисса с «неверными», как умиротворительная. По этой причине, а также потому, что убийцы вряд ли могли рассматриваться как достойные уважения союзники, посол сарацин встретил в 1238 г. небольшую поддержку как во Франции, так и в Англии. Ответ епископа Винчестерского был весьма характерен: "Пусть эти собаки уничтожают друг друга, да так, чтобы все они были поедены и погибли; и тогда мы продолжим борьбу с оставшимися врагами Христа, убьем их и очистим лик земли, так чтобы мир был подчинен одной католической церкви, был бы один пастырь и одно стадо ".[8]
Следует отметить, что агрессивный дух католической церкви, отраженный в словах епископа, был направлен не только против нехристианских «неверных», но также против «еретиков» и «схизматиков», включая греческое православие. Католические нации отвергли идею сотрудничества с мусульманами на Переднем Востоке, а две из них, шведы и тевтонские рыцари, даже посчитали, что настал подходящий момент для нашествия на Русь. Как шведы, так и тевтонские рыцари были вовлечены в это время в христианизацию языческих народов – финнов и карелов к северу от Финского залива, леттов и эстонцев к югу от него – мечом и крестом. И те и другие, кажется, рассчитывали тогда на слабость северорусских городов – Новгорода и Пскова. Хотя ни один из городов не был уничтожен монголами, оба временно были лишены какой-либо помощи от разоренного Великого княжества Владимирского.
Итак, в июле 1240 г. шведы, под предводительством могущественного герцога Биргера, появились в устье Невы в попытке преградить Новгороду выход в море. Прежде чем они смогли двинуться дальше, молодой новгородский князь Александр, племянник Юрия II привел свою маленькую, но сильную армию к Неве и нанес суровое поражение шведам. Последние потеряли значительную часть своих сил и лишь немногие, включая самого Биргера, сумели уплыть назад в Финляндию. После этой победы князь Александр стал известен как Невский.[9] Все это произошло примерно во время захвата Чернигова монголами.
Пока шло шведское предприятие против Новгорода, ливонские рыцари направили свои усилия против Пскова, но в 1240 г. не добились никакого решительного успеха. Тем временем монголы напали на Польшу и Силезию, и тевтонский орден, с которым были связаны ливонские рыцари, вынужден был внять призывам герцога Силезского о помощи и повернуть свои войска от Пскова. 9 апреля 1241 г. монгольский передовой корпус нанес удар по объединенной польско-германской армии близ Лигница в Силезии.[10] Согласно польскому историку Матвею из Мичова, победившие монголы отрезали одно ухо у каждого вражеского трупа, найденного ими на поле сражения; было собрано девять больших мешков ушей.[11] Еще до этого главная монгольская армия пересекла Карпаты и вошла в Венгрию. 11 апреля Бату и Субэдэй разбили венгров у слияния рек Тисы и Солоны. Западный экспедиционный корпус монгольской армии теперь повернул от Силезии на юг, к Богемии и Моравии. Следуя приказу о скорейшем движении в Венгрию, эти силы не могли терять время на осаду городов. Они разделились на несколько маленьких отрядов и грабили страну по мере продвижения. Богемский король Вацлав отбросил одну из этих орд при Кладно, что укрепило чешский моральный дух, но не оказало влияния на монгольскую стратегию. В противовес широко распространенной легенде, в Моравии не было решительных битв; через неделю или две все орды пересекли ее территорию.[12]
В то время как монголы оставались в Венгрии в течение лета 1241 г., разоряя несчастную страну, король Бела IV пытался организовать сопротивление в Хорватии. Из Загреба он посылал отчаянные послания папе, Фридриху II и королям, умоляя о срочной помощи.
Еще до обращения Белы западные нации получили просьбы о помощи из или от имени Польши и Богемии. Граф Лорэна написал герцогу Брабанта, рисуя несчастья Польши. Герцог брабантский написал епископу парижскому, а архиепископ Кельна – королю Англии. Епископ парижский немедленно проинформировал королеву Бланш, мать Людовика IX, о содержании письма, а она вызвала своего сына и спросила его, что он намеревается предпринять в связи с надвигающейся опасностью. Он ответил с характерными для него глубоким религиозным чувством и покорностью судьбе: "Мать моя, пусть правит нами покой небесный. И если эти люди, которых мы называем татарами, должны прийти к нам, то или мы закинем их назад в район Тартара, откуда они вышли, или же они всех нас отправят на небо ".[13]
После получения новостей о поражении Венгрии император Фридрих II, со своей стороны, послал циркулярное письмо ко всем западноевропейским монархам, побуждая их помочь Венгрии, Богемии и Польше. Папа Григорий IX также призвал к крестовому походу против монголов. Поскольку вражда между императором и папой продолжалась, их обращения произвели меньший эффект, нежели могли. Фридрих предупредил французского короля "о папской хитрости и жадности ","поскольку в своих ненасытных амбициях он (папа) теперь имеет целью подчинить себе все христианские королевства, принимая в качестве примера то, как он наступил на корону Англии; и теперь он пытается с большими поспешностью и самонадеянностью заставить имперское величие сгибаться при его кивке ".[14] С другой стороны, поддерживающие папу распространили слухи, "что император по соглашению с татарами организовал это нападение, и что этим умным письмом он, в основном, прикрыл свое гнусное преступление, и что своими неуемными амбициями он схож с Люцифером или Антихристом, организуя заговор против монархии во всем мире, ведущий к окончательному крушению христианской веры ".[15]
Естественным результатом всего этого было то, что король Бела не получил сколь-нибудь существенной помощи с Запада. Единственным крестовым походом, который действительно имел место, был поход тевтонских рыцарей против Пскова и Новгорода. Несмотря на свои потери в битве при Лигнице, тевтонский орден мог теперь поддержать ливонский натиск. Псков был взят в 1241 г., и в марте 1242 г. рыцари двинулись против Новгорода. Но они не ушли далеко. Князь Александр встретил и разбил их на льду Чудского озера в знаменитом «Ледовом побоище» (5 апреля 1242 г.).[16]
Монголы в Венгрии пересекли замерзший Дунай в конце декабря 1241 г. и вторглись в Хорватию, захватив вскоре Загреб. Одно войско было послано за королем Белой, который бежал в Далмацию. К тому времени как монгольские всадники достигли Адриатического моря у Сплита, король сел на корабль и укрылся от опасности на одном из островов. Монголы объехали далматинское побережье до Дубровника (Рагуза) и Каттаро. Другое монгольское войско было послано из Венгрии к Клостерноебургу, близ Вены, предположительно, для разведки дорог на запад. Основная монгольская армия после продолжительной передышки в Венгрии была теперь в состоянии нерешительности перед новым военным походом на Европу. Западные нации из-за своей разобщенности едва ли имели возможность выдержать надвигающееся нашествие.
Запад был неожиданно спасен событием, произошедшим в далекой Монголии. Великий хан Угэдэй умер 11 декабря 1241 г. Когда новость достигла Бату весной 1242 г., он не только отложил всю подготовку к походу, но и повел свою армию через Северную Сербию и Булгарию назад в Южную Русь. Причина этого шага была чисто политической: Бату хотел повлиять на выбор нового великого хана, в особенности потому, что сам считался потенциальным кандидатом.
Более того, в ходе венгерской кампании он поссорился с сыном Угэдэя Гуюком и внуком Чагатая Бури, которые оба вернулись в глубоком возмущении в Монголию. По жалобе Бату Угэдэй сделал суровый выговор обоим князьям. Теперь, после смерти Угэдэя, можно было ожидать, что они будут мстить, интригуя против Бату. Бату был, очевидно, обеспокоен; борьба за власть в монгольской политике казалась ему более важной, нежели завоевание Европы.
Угэдэю должно было быть пятьдесят один год ко времени его смерти. Он, кажется, подорвал свое здоровье неумеренным пьянством. Незадолго до своей кончины, оценивая свои достоинства и грехи, он отметил с похвальной открытостью, что имел два основных порочных увлечения: вино и развратные женщины.[17] Как отмечает отец Мостерт, портрет Угэдэя в серии династии Юань обнаруживает, разумеется, черты хронического пьяницы.[18] Можно сомневаться, однако, что он умер естественной смертью. Согласно Иоанну де Плано Карпини, он был отравлен «теткой» его сына Гуюка.[19] Кем бы ни была эта женщина, ее следует рассматривать как спасительницу Западной Европы.
|
Смотрите также:
Карамзин: История государства Российского в 12 томах
Ключевский: Полный курс лекций по истории России
Покровский. Русская история с древнейших времён
Древняя история. Средние века. Новая история
Соловьёв. Учебная книга по Русской истории
История государства и права России
Правители Руси-России (таблица)
Герберштейн: Записки о Московитских делах
Олеарий: Описание путешествия в Московию
Любавский. ЛЕКЦИИ ПО ДРЕВНЕЙ РУССКОЙ ИСТОРИИ ДО КОНЦА 16 ВЕКА |
|
Смотрите также:
Древняя Русь. Русская история Древнерусские города
МОНГОЛЬСКОЕ ИГО. Виды даней платимых хану в Орду Хан Батый. Нашествие татар на Русь
Иго Золотой Орды. Татаро-монгольское нашествие Отношения между князьями и монголами
НАШЕСТВИЕ МОНГОЛО-ТАТАР И РАЗОРЕНИЕ РУСИ В 13 веке походы Батыя на Русь
[1] 136. Об империи Аттилы см.: Ancient Russia, pp. 137-146; E.A. Thompson. History of Attila and the Hans (Oxford, Oxford University Press, 1948); F. Altheim, Attila mod die Hunnen (as above, n. 27).
[2] 137. Moravcsik, I, 27-28, 58-64; L. Ligeti, ed., A Magyarság Östörténete (Budapest, 1943); cf. Kievan Russia, p. 319.
[3] 138. В латинском варианте – «Gothia et Frisia», Matthaei Parisiensis Chronica Majora, H.R. Luard, ed. (London, Longman & Co., Trübner & Co.) 3 (1876), 488.
[4] 139. Matthew Paris, I, 131
[5] 140. See Kievan Russia, p. 121.
[6] 141. Следует упомянуть в данном контексте, что в книге Матфея Парижского существует значительная неточность относительно имен Готия и Фрисия. Письмо императора Фридриха II, приведенное им (1, 339), гласит, что татары «превратили в пустыню такие страны, как Фрисланд, Готланд, Польшу, Богемию и т.д.» Здесь, очевидно, Готия и Фрисия относятся к некоторым русским приграничным районам.
[7] 142. Matthew Paris, I, 131
[8] 143. Idem, I, 132.
[9] 144. По поводу битвы на Неве см.: Карамзин, 4, 25-28; Соловьев, 3, 186-188.
[10] 145. О западной кампании Бату см.: Grousset, pp. 298-300; Spuler, pp. 20-24; Harold T. Cheshire. «The Great Tatar Invasion of Europe», Slavonic Review, 5 (1926-27), 89-105; Shinobu Iwamura. «Mongol Invasion of Poland in the Thirteenth Century», MTB, 10 (1938), 103-157.
[11] 146. Матвей Меховский (Mathias de Miechov). Трактат о двух Сарматиях (Tractatus de duabus Sarmatiis) (Москва и Ленинград, 1936), с. 54, (русский перевод говорит о «десяти мешках») и с. 136 (латинский оригинал говорит о «девяти мешках» – novem saccos). Работа Меховского была впервые опубликована в 1517 г.
[12] 147. Легенда о серьезных поражениях монголов в Моравии от чехов, ведомых моравским рыцарем Ярославом Штернбергом, была развеяна глубокой критикой Новотны. И все же миф был недавно повторен как Шпулером (с. 23), так и Грековым (30, с. 217); Х.Т. Чешир также упоминает победу Штернберга, но его исследование (упомянутое под н. 146) появилось до публикации книги Новотны.
[13] 148. Matthew Paris, I, 341.
[14] 149. Idem, I, 347.
[15] 150. Idem, I, 348.
[16] 151. О «Ледовом побоище» см.: Карамзин, 4, 30-32; Соловьев, 3, 189-190.
[17] 152. Козин, с. 199.
[18] 153. A. Mostaert, AM, 4, 147.
[19] 154. Piano Carpini M, pp. 56-57.