Резьба по дереву

Волшебный мир дерева

Быт. Хозяйство. Строительство. Техника

С лесничим Семеном Егоровичем я познакомился несколько лет назад. И с тех пор на исходе весны, где-нибудь в конце мая, почти каждый год я приезжаю в его подопечные сосновые боры собирать сморчки. Эти невзрачные с виду грибы, впитавшие в себя вместе с влагой земли ароматы весеннего леса, пользуются у лесничего особым уважением. Соскучившись за долгую зиму по запаху свежих грибов, он радуется первому найденному сморчку, как любитель лесных цветов первому подснежнику.

Летом пойдут настоящие грибы — боровики и подосиновики, зацветут колокольчики и лесная герань, но они уже не принесут того радостного волнения, как первый сморчок и первый подснежник. Собирать грибы с Семеном Егоровичем одно удовольствие: непременно услышишь что-нибудь интересное из жизни леса.

По дороге к грибным местам мой спутник словно бы невзначай завел разговор о лесных вредителях. Потом он остановил меня у ели, одиноко росшей среди сосен, и спросил, указывая в ее сторону:

—        Что-нибудь замечаете?

Я внимательно осмотрел дерево. Ель была одета в сочную темно-зеленую хвою и имела вид вполне здорового дерева. 238 Я сказал об этом лесничему. Он усмехнулся и провел рукой по чешуйчатой еловой коре, посоветовав мне приглядеться к ней повнимательнее. И тут только я увидел, что сизо-сиреневая поверхность коры часто усеяна маленькими аккуратными отверстиями. Лесничий поддел пальцами кусок коры. Она легко отделилась от ствола, обнажив желтую влажную древесину с грязными пятнами сгнившего камбия.

—        Какова графика?

Я нагнулся и стал рассматривать хаотичное переплетение узких и широких желобов. Поврежденные жуком-короедом сухие сучья и деревья я встречал, но не обращал на них внимания.

—        Хотя и называют елового короеда жуком-типографом, но

мне кажется, его лучше бы назвать жуком-резчиком или жуком-

гравером. Вон какую елочку выгравировала самка короеда со

своими чадами. Прямо как с натуры,— сказал лесничий.

Я присмотрелся и действительно увидел множество «елочек», разбросанных на поверхности еловой древесины, которые трудно сразу различить в сложном и путанном переплетении желобков. Но, конечно же мой лесничий шутил. Короеды вовсе не собирались рисовать елочки. А получились они как бы невзначай и вот почему. Самка короеда, готовясь откладывать яйца, прогрызла широкий ход («ствол»). В стенах этого хода она сделала небольшие углубления и отложила в каждое по яйцу. Из этих углублений потом и выросли «ветки». Вернее, их прогрызли появившиеся на свет личинки.  Концы «веток» были отмечены более

значительными углублениями. Здесь личинки окуклились и из куколок появились молодые жучки. А чтобы выбраться на волю, жучки и пробуравили в коре отверстия.

От поврежденной ели мы прошли на взгорье, где рос высокий корабельный лес. По опыту прошлых лет мы знали, что у подножий великанов-сосен любят селиться темно-коричневые крепыши-сморчки. С дотошностью завзятых грибников мы обшарили все кусты и канавки, но грибы словно метлой вымело.

—        Ну что ж,— спокойно заключил лесничий,— весна  нынче

холодноватая была, а здешний сморчок тепло любит. По при

метам вроде бы все сходится. И хохлатка с купавкой зацвели,

и пыльца с берез полетела...

Потом он заговорил о соснах.

—        А сосны здесь какие! Настоящие кондовые сосны. Древе

сина у них мелкослойная и плотная. Дом из таких сосен сотни

лет стоит. Почва здесь песчаная, сухая, но для кондовой сосны

самая подходящая — зря не балует дерево.  Потрепала в свое

время деревья засуха.  Листья  на  кустарниках  шуршали,  как

бумага, а хвоинки на соснах закрутились в спирали.

Как говорят, беда одна не ходит. После засухи напали на некоторые ослабленные сосны короеды. У короедов хорошо развито обоняние. Умирающее дерево по запаху они определяют на расстоянии около километра. На сосну нападают короеды всех мастей. Тут и вершинный короед, и валежниковый, и шестизуб-чатый. Вкусы у всех короедов разные. Одни любители веток, другие — прикорневых участков, третьи предпочитают ствол. И вот из всей этой братии на здешние сосны напал вершинник, любитель устраиваться под молодой корой.

Засохшие сосны спилили, древесину пустили в дело, а сучья, заселенные вредителями, решили сжечь. Не знаю отчего, но вдруг мое внимание привлек окоренный сук с сизо-зеленой древесиной. Взял я его в руки, повертел, присмотрелся. И тут на меня нашло прозрение: а ведь сук-то покрыт своеобразной резьбой. И захотелось мне как-нибудь использовать эти короедовы «узоры». Быть может, природа не наградила меня художественными способностями, но вот с помощью необычных лесных резчиков я вдруг взял и кое-что смастерил. Сначала вазу для сухих растений, потом различные вещи, чаши, кружки, коробочки. Если хотите, то зайдем посмотрим мои работы...— закончил лесничий.

В доме лесничего одна из полок книжного шкафа была заставлена причудливой деревянной посудой. Даже подготовленный заранее, я не спешил в орнаментах деревянной посуды угадывать «художества» короедов. Орнаменты, как мне показалось на первый взгляд, были чем-то похожи на тончайшие восточные арабески.

Хозяин между тем стал снимать с полки одну поделку за другой, заодно объясняя технологию их изготовления.

—        Дня через два после встречи с тем сизо-зеленым сучком

сунул я в рюкзак ножовку и пошел на вырубки. На вырубках напилил из толстых сучьев, поврежденных короедом, кругляшей разного фасона. Вернулся домой и стал фантазировать.

Из одного кругляша решил сделать шкатулку, из другого вазу. Распределил таким образом все, что принес. Потом топором каждый кругляш расколол пополам и полукруглым резцом выбрал в них середину. Столярным клеем смазал места раскола и соединил каждые две половинки, а чтобы они прилегли друг к другу плотнее, обмотал их покрепче бечевкой. Когда клей высох, я зачистил поверхность древесины шкуркой и протравил марганцовкой до густо-коричневого цвета. Чувствую, что перестарался,— темный цвет совсем заглушил узоры. Тут и пришло в голову использовать масляную краску.

Взял я охру светлую, нанес ее тонким слоем на поверхность древесины и натер до блеска суконкой. Охра забилась в углубления, а вся поверхность стала вновь темно-коричневой с легким матовым блеском. Получился светлый узор на темном фоне. Можно сделать наоборот — темный узор на светлом фоне. Чтобы получить такой узор, дерево травят марганцовкой. Когда протрава высохнет, обрабатывают поверхность древесины наждачной бумагой. Здесь контраст фона и рисунка достигается высветлением выступающих частей. Вот и вся технология — ничего мудреного. Материал бросовый, а вещи интересные выходят. Знакомые ребята увидят — удивляются.

И в самом деле, казалось бы, чего тут особенного. Подобрал человек на земле поврежденный жучком сук, немного обработал, и получилась оригинальная вещица. Но просто это только на первый взгляд. Нужно быть пытливым и искренне любить природу, чтобы в примелькавшемся увидеть что-то новое и необычное. Всего этого не отнять у моего знакомого лесничего Семена Егоровича, или просто Семена. Если уж говорить откровенно, Семену всего семнадцать лет. Несмотря на это, он уже не первый год занимает должность лесничего, только не во взрослом, а в школьном лесничестве.

...В начале нашего века великий русский ученый Дмитрий Ни-кифорович Кайгородов, посвятивший свою жизнь русскому лесу, писал: «Я страстно полюбил лес, с тех пор как узнал его поближе, и чем больше его узнаю, тем больше люблю. И это всегда так бывает: чтобы полюбить, надо узнать,— не зная, нельзя любить.

Кто полюбит лес, тот будет его и беречь. Мы охотно бережем и охраняем только то, что любим, а наш русский лес очень нуждается в друзьях-охранителях». К этому следует добавить, что в душе того, кто полюбил лес, научился его беречь и охранять, часто и рождается художник...