Беседы об экономике

Затраты и результаты

Раздел: Бизнес, финансы

 «Ах, мой друг! Чем более рассуждаете вы, том более противоречий замечаю в вашей экономической пауке. Разве не поучает она, что богатства добываются при помощи издержек и что издержки каждого человека совершаются к выгоде прочих людей? С другой же стороны, она говорит нам, что наибольшее уменьшение издержек является идеалом экономической деятельности людей».

Ф. Кенэ. О торговле

Генри Дэвид Торо писал, что читатели могут выбирать из адресованной им книги «то, что к ним относится. Надеюсь,— развивал он свою мысль,— что никто, примеряя длатье на себя, не распорет в нем швов,— оно может пригодиться тем, кому придется впору...» .

Возможно, профессионалам эта часть книги покажется неинтересной. Однако рискнем предположить, что в контексте перестройки не все из экономистов готовы к преодолению теоретических и практических препятствий, которые создает им ломка хозяйственных стереотипов.

Последовательное и по необходимости неотвратимое осуществление экономических преобразований обязательно требует смены рутинных процедур, застоявшихся представлений, заставляет в том числе расширенно применять и экономико-математические методы. Мы имеем в виду не одну только «аппаратную» сторону УТИХ методов, но и экономико-математическую «идеологию», практическую реализацию важных следствий, выводимых из абстрактно-теоретических и прикладных моделей оптимального функционирования социалистической экономики.

Авторы глубоко убеждены, что успехи экономических реформ, помимо прочего, прямо зависят от научной и практической квалификации экономистов-профессионалов. И вклад их в осуществление реформ нельзя подменить экономическим всеобучем любого масштаба.

Думается, смысл реформ, нацеленных на социально-экономические преобразования, должен быть предельно ясным, настолько, чтобы понимание его не требовало докторской степени по экономике. Пример образцовой ясности реформ есть в нашей истории — это замена в свое время продразверстки продналогом, когда все, кого это прямо касалось, даже те, кто читал по слогам, проголосовали «за» и на деле. И сегодня нам так надо все организовать, создать такие условия, чтобы каждый непосредственный производитель благ и услуг мог осознать все выгоды хозяйственной перестройки независимо от уровня его экономических знаний. А все, что касается организации, разработки хозяйственного механизма, наполнения принципов реформ практическим содержанием, это — служебный долг профессионалов. И проводиться все это должно на  основе демократии и гласности.

Даже если довести основные идеи перестройки до лозунговых форм, хозяйственно-экономическая жизнь современного нам общества не станет от этого проще, сохранит запутанные атрибуты систем большой сложности. Наука «экономика» — дисциплина, ладо признать, сухая, использующая аналитически утонченные, порой даже «тощие» абстракции. Имея своим предметом не частности связей отдельных индивидов с техническими средствами, а отношения людей по поводу производства, распределения, обмена и потребления благ, она по необходимости применяет и пугающе сложный математический аппарат.

Но дело в том, что экономика — наука общественная, перечисленные отношения между людьми она исследует с позиций общественных, Следовательно, результаты ее научных изысканий должны быть направлены на общественный интерес, включающий и интересы отдельных людей. Так что результаты эти, проведенные в жизнь, в той пли иной мере касаются каждого члена общества, причем оказывают влияние довольно глубокое, несводимое к обыденным нашим рефлексиям на размеры заработной платы и ассортимент товаров широкого потребления.

Поэтому элементарная экономическая грамотность, без подмены ее профессионализмом, требуется,  по-видимому, всем. Нам кажется, что, пе овладев такой грамотностью, трудно ориентироваться в общественной жизни, в антропогенно меняющемся мире, который опутан проблемами социально-экономического толка.

По принятой классификации экономические науки группируются в некоторую иерархическую систему. В этой иерархии политическая экономия занимает самое почетное место. Ниже представлены четыре группы современных экономических паук:

 политическая экономия — теоретическая    и методологическая основа всей системы экономических дисциплин;

 общие  экономические  науки, к числу которых  относятся:   экономика мирового хозяйства, история экономического   развития   общества;   экономическая   статистика,' планирование народного хозяйства;

 межотраслевые, или функциональные, экономические дисциплины, такие, как экономика труда, денежного обращения, финансов, кредита и т. д.;

 отраслевые экономики: промышленности, сельского хозяйства, транспорта, связи и т. д.— с последующей дифференциацией на «частные» дисциплины — экономики энергетики, машиностроения, черной металлургии и др. По поводу классификации экономических наук периодически возникают споры. Порождаются они главным образом нечеткостью предметов отдельных дисциплин. Это объяснимо: подобно экономическим процессам, и экономические науки так взаимосвязаны, что предметы их исподволь накладываются тем или иным краем друг на друга, а порой попросту неразличимо сливаются.

В этом разделе мы попытаемся рассказать об оформившейся в последние 15 лет специальной экономической науке, полное название которой — «система оптимального функционирования социалистической экономики», а сокращенное — СОФЭ. На  1. СОФЭ показана в системе экономических наук. Видно, что располагается она от политической экономии в непосредственной близости. Вот почему, прежде чем углубляться п содержание СОФЭ, необходимо разобраться в предмете политэкономии социализма.

Как известно, разделение экономических дисциплин должно отражать сам процесс познания: движение от абстрактного к конкретному, от общего к частному, от теоретических проблем к прикладным. Сами экономические процессы и явления выстраиваются по иерархии. Общественный строй производства нашего общества изучается политэкономией социализма. Законы этого строя, очевидно, пронизывают все слои происходящих в обществе экономических процессов и явлений. Важно следующее: специфика функционирования каждой отдельной отрасли хозяйства, с одной стороны, не может определять общие принципы нашей социально-экономической системы, а с другой — не может быть целиком сведена к этим принципам. Иначе говоря, экономические явления, "происходящие, например, в машиностроении, все содержание экономической системы общества не определяют (однако обладают рядом особых черт) и не сводятся к этому содержанию. Это обстоятельство и придает машиностроению специфику, которая составляет собственный предмет научной дисциплины — экономики машиностроения. Аналогичные рассуждения примепимы, по-видимому, к объяснению «отпочкования» и других экономических дисциплин.

Сегодня в нашей периодике, если следовать терминологии литературной критики, сложилась особая «публицистика докторов». Речь идет о многочисленных и порой острых статьях, написанных представителями ученого мира, в том числе и экономистами. В некоторых публикациях политэкономия социализма предстает эдакой «яаукой-пенснонеркой», напрочь оторванпоп от жизни. Доля горькой справедливости в том есть, но такие обвинения надо подробно объяснять1. И прежде всего следует указать, о каком, собственно, направлении в нашей политэкономии конкретно идет речь?

В недавнем прошлом мнимые «монолитность и сплоченность» общества с легкостью проецировались и на обществоведение. Делалп это путем отбора однонаправленных работ и последующей публикации только их. Но для всякого отбора нужен критерий. Выясняется, что в критерии-то п содержался источник многих бед нашего обществоведения,   и  политэкономии  в   том  числе

В самом названии обширной группы гуманитарно и социально ориентированных наук — обществоведение — как бы заведомо подразумевается высокое их предназначение: служить общественным интересам, отвечать на запросы общества. При таком понимании и критерий отбора научных результатов прозрачно ясен — отвечают эти результаты общественным интересам, . способствуют прогрессу общества или не отвечают и не способствуют. Тогда и принцип взаимоотношений теорип с практикой понятен вполне: лишь общественный критерий истины определяет принять научные результаты в практику или отйергнуть.

Но так получилось, что с 30-х годов общественную оценку научных результатов подменили в условиях, мягко говоря, «усеченной» демократии мнением «начальства». По печальной, подмеченной Салтыковым-Щедриным традиции, согласно которой понятия общества и отечества сливаются с воплем: «Ваше превосходительство!», и сложился критерий отбора «наших» и «чужих нам» философских, исторических, социологических, экономических трудов, ну и, конечно, ученых, эти труды создающих.   Генезис  этого  отбора   восходит  к   30-м  годам,  но эти же «критерии истины» оттачивались и в дискуссиях 40—50-х годов и дожили почти до нашего времени.

Единство начальственных мнений породило видимость единства в обществоведении. Но не более чем видимость. Посудите сами, откуда взялся бы нынешний вал критики, полемический пыл с аргументацией, вынашивание которой требует совсем не двух-трех лет? Некоторые экономисты, по нашему мнению, справедливо полагают, что в нашей политэкономии с 50-х годов цод покровом мнимого единства вполне различимы, по крайней мере, три направления.

Первое из них зародилось еще после «великого перелома», в 30-х годах, п безраздельно, порой средневековыми методами утверждало себя до начала 50-х годов. Это направление — последовательное «экономическое учение» деформированного или «казарменного социализма» «сталинской эпохи».

Второе направление эволюционно оформилось в начале 50-х годов. Отличительная особенность этого направления — замаскированная преемственность в идейном плане положений сталинской брошюры «Экономические проблемы социализма в СССР», внешняя благопристойность и наукообразие, внесение «научных» интонаций в формулировки экономических команд. Известно, модернизация — тоже метод. И неосталинисты от политэкономии возвели экономическую практику своего предшественника в ранг объективных законов и категорий социализма. Приподняв теоретическое наследие 30-х годов до столь высокого уровня, приверженцам описываемого на-правлепия удалось оторвать предмет политэкономии от суеты мирской.

Между тем на глазах блюстителей «порядка» казарменный экономический устав стал то и дело нарушаться. Тогда в этих «неприятных», но, увы, жизнью предлагаемых обстоятельствах была выбрана такая манера поведения: важно было сохранить теоретический фундамент политэкономии «сталинской эпохи», а во имя этого можно было пожертвовать некоторыми мелочами, например, соглашаться с проведением реформ каких-нибудь локальных сторон хозяйствования. Но в экономике по-настоящему последовательное вмешательство в единичное часто требует вытягивания из колодца всей цепи. Отсюда характерная для этого направления имитация поиска нового. Но даже имитация имеет здесь своим пределом теоретический   фундамент   экономики   30—50-х  годов.   Второе направление — это политэкономия застойного периода, прошедшего под девизом «улучшить дело, ничего не меняя».

Третье направление было инициировано XX и закреплено XXVII съездами партии. Представители этого направления ищут возможности позитивных изменений в самой системе сложившихся социально- и организационно-экономических отношений социализма. На этой базе создавались проекты и концепции не поверхностных локальных улучшений, а радикальных экономических реформ. В начале книги мы говорили о том, что перестройка возникла не на пустом идейном фундаменте. Действительно, многое из того, что вошло теперь в перечень мероприятий перестройки, высказывалось в форме предложений и в 60-х и 70-х годах. Мы показали также причины, по которым новые представления об управлении, планировании, демократизации общественно-хозяйственной деятельности, о системе стимулирования, оживления товарно-денежных отношений не получили законченного воплощения в ходе реформы 1965 г.

Следует заметить, что споры в нашей экономической литературе о товарно-денежных и рыночных отношениях оставались схоластичными до тех пор, пока экономисты не заглянули наконец в сам фундамент деформированного  социализма. А такой  анализ с зондированием основ, позволяющий выявить не мнимые, а действительно внутренние противоречия в развитии нашего общества, длительное время попросту запрещался.  Во всяком случае, социальный заказ такого рода от «начальства»  не исходил. Но ведь именно вскрытые внутренние противоречия и   вызвали   необходимость   перестройки,   комплекс  мероприятий которой правомерно отождествляется с революционным  процессом. Революция  означает разрыв постепенности, предусматривая переход от одного качественного состояния общества к другому.

С 70-х годов нас уверяли, что мы уже живем в условиях не только реального, но и развитого социализма. Между тем на XXVII съезде партии установлено, что мы еще только вступаем в эпоху развитого социализма, что нам предстоит совершить перестройку во всех сферах хозяйственной и общественной жизни, перейти к ее новому качеству. В тех же 70-х годах нас уверяли, что никакого другого, кроме нашего, истинного социализма быть не может. Поэтому окружающую действительность официально называли реальным социализмом, тогда как на самом деле социализм был деформированным. Следовательно, революционная перестройка ставит цель перейти от деформированного к развитому и зрелому социализму. Негативные явления, порожденные деформацией общества, открыто обсуждаются в печати, и уже начат процесс очищения от чуждых для социализма наслоений как «сталинской эпохи», так и периода застоя.

Итак, три основных направления в политэкономии социализма можно охарактеризовать вкратце следующим образом: политэкономия, «задержавшая дыхание» на диафрагме «сталинской эпохи», отражающей отношения «казарменного социализма», девиз ее — «любой ценой!»; политэкономия, во многом консервирующая отношения «казарменного социализма», имитирующая поиски путей локального улучшения положения дел, девиз ее — «улучшить дело, ничего не меняя»; политэкономия, работающая над методами и средствами исправления деформации общества, ставящая целью замену отношений «казарменного социализма» марксистско-ленинскими, девиз ее — «перестройка, включающая радикальную экономическую реформу». Заметим, что в недрах этого третьего направления и возникла новая научная дисциплина — СОФЭ.

Экономисты, исследующие состояние нашей экономической науки, считают, что по разным причинам все эти три направления в той или иной мере все-таки оторваны от жизпп.

Политэкономия «сталинской эпохи» в своем рафинированном виде стала одиозной. Сохранившиеся последователи этого направления с портретом «вождя» на ветровом стекле своей «науки» считают себя единственными хранителями «чистоты марксизма-ленинизма». Эта узурпированная миссия беспроигрышна — можно критиковать любое новшество, в длительные споры не вступать. Правда, сейчас возникли трудности в использовании унаследованных от идеализируемой эпохи методов подавления инакомыслия. Связь с современной экономической жизнью слабая. Причина — менторский, прямолинейпый стиль суждений, легко узнаваемый источник идей, полное несоответствие этих идей реальным процессам перестройки.

Одному из видных зарубежных биологов приписывают высказывание, в котором он характеризует «телеологию как Даму, без которой ие может прожить ни один биолог, но с которой, однако, оп стыдится появиться в обществе». Напрашивается аналогия с представителями второго направления в политэкономии, которые без идей «сталинской эпохи» также прожить не могут, но выезжать с ними в свет, в общество стыдятся, Тем не менее представители этого направления — люди вполне «светские». Поэтому определенную связь с хозяйственной жизнью они демонстрируют. Трудность ~ в совмещении этой связи с попытками сохранить теоретический фундамент «казарменного социализма». Поскольку в новых условиях с бывшими «колесиками и винтиками» приходится считаться, локальные новшества в хозяйственной жизни допускаются. Правда, вынужденные эти тактические допущения по форме так «заиаучиваются», что всей «глубины» рекомендаций иной раз и не постигнуть. Потом только выясняется, что экономический рецепт выписан на наружное средство, хотя требуется вмешательство хирургическое.

Хозяйственники, как правило, такой политэкономией i не интересуются — им надо бороться за план, выбивать лимиты, доставать оборудование, т. е. заниматься делом, которому схоластика учебных пособий не помощь, а помеха. Помеха в самом прямом смысле, поскольку «бороться», «выбивать», «пробивать», «внедрять», «доставать», а то и «плутовать» — все эти хозяйственные акции и порождены экономикой «казармсипого социализма», основы которого часть современных политэкономов стараются сохранить. Сегодня эти политэкономы заняты поиском методов, пригодных для совмещения демократизации общественной и хозяйственной жизни с принципами «командной экономики»,

Представители третьего направления в политэкономии социализма с 50-х годов предпринимали попытки довести результаты своих исследований до практики. Этим направлением наработан значительный научно-практический задел, используемый в перестройке экономики страны. Но реальная экономика сегодня ставит все новые и неожиданные задачи, важнейшая из которых — продвинуть теорию настолько, чтобы шла она впереди практики. Решить эту задачу не просто. Стремительно вступив в революционную ломку, практика на многих участках не стала ждать теоретических обоснований своему движению, удовлетворилась пока теоретически верным общим ориентиром

В этих условиях возникает вопрос не рано ли начата перестройка? Нет, не рано, поскольку время ее начала подсказано жизнью. Когда-то в Англии существовала секта экспектантов, или «ожидающих», члены которой посвящали всю свою жизнь тщетному отысканию «ис-типной веры», полагая, что она еще не найдена. Очень даже хорошо, что наша перестройка базируется на идеологии, отличной от «экспектантской». Практика перестройки будет способствовать поискам «истинной веры» в теории, а теория, несомненно, снабдит практику конструктивными и верными рекомендациями.

Политическая экономия входит в число наук о человеке и обществе, иначе говоря, относится к общественным (социальным, гуманитарным) наукам. Поскольку в ходе истории человечество не отделилось от окружающего его мира, а только выделилось в нем в виде особой формы движения — общества, свобода действия людей относительна. Общество и отдельные его члены — составная часть мира, поэтому гуманитарные науки исследуют развитие общества как естественно-исторический процесс. Деятельности человека в его взаимодействии с окружающим миром присущи определенные самостоятельность и активность. В связи с этим люди свою историю творят. Обществоведение познает историческое развитие человечества, изучает человека в обществе и само общество. Причем обществоведческое знание издавна пытается выявить в этом развитии нечто устойчивое и независимое от индивидуальных особенностей отдельных личностей. Обществоведению присуща целостность, хотя каждая из входящих в него научных дисциплин изучает предмет с разных сторон.

Целостность — важнейший методический принцип об-ществоведепия. В экономических науках она правильно ориентирует исследования. Можно в отрыве от обществоведения в целом заниматься «чистой» экономикой, полагая, что экономические закономерности с социально-политическими процессами вовсе не связаны. Но связь-то есть! Можно, конечно, изучать динамику экономических процессов без оглядки на социально-политический результат изучения. Если практика результат отрицает, пусть отрицает,— экономическая наука здесь якобы не причем. Но при таких подходах к экономическим исследованиям политэкономия вырождается. Она отрывается от практики, поскольку порывает с политическим и социальным, т. е. с обществоведческим обзором явлений в целом. Это  представляет видимую угрозу деградации всей системы экономических наук, коль скоро в методологическом плане их возглавляет политическая экономия.

Совершенно ясно, что нужна иная, практическая на

правленность этой науки. А это как раз и обеспечивает

ся неразрывной связью политэкономии с обществоведе

нием, с комплексом всех дисциплин, изучающих общество

и его отдельных членов. Только в этом случае результа

ты экономических исследований будут нести необходимую

социально-политическую нагрузку.

Фундаментальное знание о действительных процессах общественного развития отражено в законах и категориях обществоведения. Политэкономия пользуется этими законами и категориями как часть обществоведения. Что определяет общественную практику? Цели, условия, средства, результаты. Из процесса взаимодействия человечества с окружающим миром выводится важнейшая сфера общественной практики — общественное воспроизводство. Общество располагает развивающимися по ходу истории средствами и методами воздействия на природу — производительными силами. Социальная форма, в границах которой и посредством которой осуществляется вся общественная деятельность, в том числе и общественное воспроизводство, образует общественные отношения — объективные и субъективные.

Объективные отношения — это отношения, не зависящие ни от индивидуального, ни от общественного сознания. Они постоянно возобновляются между индивидуумами, их объединениями и группами по поводу воспроизводства. Это — воспроизводственные отношения (чаще употребляются термины — производственные отношения, экономические отношения).

Субъективные — это те отношения, в которых индивидуумы и общество осознают объективные условия своей жизни. Эти условия, разумеется, включают объективные характеристики общественного воспроизводства и экономические отношения. Но индивидуумы и общество в целом активно действуют в рамках субъективных отношений, причем действие это может быть направлено в сторону либо сохранения, либо изменения объективных условий жизни.

Для структуризации общественных отношений обществоведение пользуется категориями базиса и надстройки. В базис входит вся совокупность воспроизводственных отношений, по сути дела, он вбирает экономическую структуру общества. Надстройка — это юридические и политические отношения, аккумуляция всех форм общественного сознания.

В действительности все происходит не так структурированно; перечисленные субъективные, общественные, надстроечные, базисные категории и отношения прессуются, сложно переплетаются.

Обществоведение оперирует большим числом так называемых общеисторических законов: соответствие характера общественного воспроизводства уровню развития производительных сил, то же — для надстройки и базиса, признание активной роли сознания л политики в направленности общественного развития, в том числе в социальной ориентированности общественного производства; к тому же типу законов относятся законы возвышения потребностей, экономии времени, важные для понимания и объяснения экономических процессов.

Обществоведение выработало систему категорий для характеристики социальной структуры и взаимодействия частей общества. Политэкономия приобретает свой политический характер, когда связывает изучаемые экономические процессы с составом общества — классами, общностями, нациями, странами. Каждая часть общества трудится, участвует в политической деятельности, организует быт и досуг. Однако ценностные ориентации, интересы, стиль жизни, у классов, общностей, наций разные. Отсюда возникают формы общественной организации, цель которой — обеспечить некое единство составных частей общества.

Особую важность для политэкономии представляет обществоведческое учение об общественно-экопомических формациях. Речь идет о конкретно-историческом исследовательском подходе. Общеисторические категории и законы качественно меняются в различных формациях; противоречия, цели, критерии общественного прогресса приобретают специфику.

Экскурс в обществоведение приблизил нас к пониманию предмета политической экономии. В этот предмет входят экономическая структура общества, базис общественных отношений, причем объективная их составляющая, т. е. воспроизводственные отношения. Сколько-нибудь полно свой предмет без учета целей общественного развития политэкономия исследовать пе может. Воспроизводственные отношения изучаются ею обязательно  как   социально  направленные.   На  каждой

ступени истории политэкономия должна анализировать взаимодействие классов и общественных групп, при ином подходе эту науку нельзя называть «политической». Средства, условия, результаты соспроизводства — факторы объективные. Стало быть, состояние воспроизводственных отношений допускается не любое, а «разрешенное» движением этих факторов. Далее, вне форм общественного сознания воспроизводственные отношения и не существуют вовсе. Следовательно, предмет политэкономии должен включать взаимосвязь воспроизводственных отношений с общественным сознанием как фактором активным.

Теперь об объекте политической экономии. Это — общественное воспроизводство, воспроизводственные процессы, короче говоря, вся экономическая жизнь общества. В ходе изучения столь широкого объекта политэкономия очерчивает свой специфический предмет. А результаты цолитэкономических исследований оформляются в виде законов и категорий с обязательным подчинением их потребностям общественной практики,

Все наши рассуждения касались так называемой политической экономии в широком смысле, в содержание которой входят: методология исследования, научный аппарат, общие экономические законы и категории. Политэкономия в широком смысле представляет собой единство предмета и метода, причем это единство сохраняется при меняющемся объекте изучения. Поскольку по ходу истории объект изучения меняется, существует понятие политической экономии в узком смысле как политэкономии конкретной общественно-экономической формации, например социализма. Здесь при сохранении метода и предмета политическая экономия приобретает специфические особенности, обслуживает общественную практику становления и развития именно социалистической формации.

Социалистический характер ведения хозяйства определяется следующими признаками: гуманистической направленностью; в стратегии — подчиненностью задачам достижения полного социально-экономического равенства; демократизацией, создающей условия для творчества трудящихся. Эти признаки выводятся из высшей цели социализма, состоящей, как известпо, в построении коммунизма — общества последовательного гуманизма. В связи с этим никаких других требований к ведению хозяйства социалистическое общество объективно предъявить не может. А представления общества об объективной сути

 свойственных ему хозяйственных процессов образуют научную категорию, называемую собственностью. Это одна из основополагающих категорий именно политической экономии, поскольку собственность отражает не всю систему общественных отношений, а только экономических.

Категория собственности определяет целевую направленность и целевое подчинение экономики. Существует цель прогресса, для которого экономика служит средством. Собственность оценивает соответствие средства цели. Более того, собственность отражает взаимосвязь между способом производства и надстройкой. А эта взаимосвязь приобретает форму социально-экономического положения хозяйствующего субъекта, будь то общество в целом, трудовой коллектив, отдельный трудящийся. Находиться в отношениях собственности — означает входить состав-пым элементом з общество, ведущее хозяйство.

Мы заострили внимание на категории собственности в связи с перестройкой. Если собственность отражает систему экономических отношении, фиксирует представления общества о сути протекающих экономических явле-пий и процессов, служит мерой соответствия экономики как средства общественного прогресса целям этого прогресса, то должна же перестройка затронуть и отношения собственности? Ведь очевидно, что среди многих объективных причин, вызвавших сегодняшние революционные преобразования, несоответствие нашей современной экономики как средства общественного прогресса целям этого прогресса занимает одно из первых мест.

В недрах политэкономии «сталинской эпохи» сложилась догма о государственной собственности как единственно «правильной» для социализма. Роль кооперации, вопреки заветам В. И. Ленина, сознательно сужалась до подсобной, обреченной на постепенное отмирание. Речь шла даже о прямом уничтожении кооперативной собственности. А при проведении коллективизации сельского хозяйства кооперативные принципы вообще в расчет не брались, так что лишенный всякой самостоятельности, «висящий» на дотациях «сталинский колхозпый строй» к кооперации имеет весьма далекое отношение.

Сегодня, почти через 70 лет после написания знаменитой ленинской работы «О кооперации», в СССР кооперативная собственность приобретает вновь права гражданства. Кооперация получает по отношению к государственному сектору равноправие, а также необходимую ей по самой природе самостоятельность в хозяйствовании.

В условиях отсутствия у нас частной собственности на средства производства любое развитие кооперации не сможет принять форм капиталистического предпринимательства,

В наше современное хозяйствование кооперация внесет широкое развертывание рынка, усиление товарно-денежных отношений. Опасения в связи с этим по поводу возможности взвинчивания цен лишены оспований: кооперативы действуют у нас на мощном «фоне» государственных предприятий, способных влиять на уровни цен продукции кооперативов; доходы кооперативов, как и во всем мире, подлежат прогрессивному налогообложению, отсюда возникновение предела, выше которого получение прибыли экономически не целесообразно. Наконец, и это самое важное, кооперативы — мобильные производители, закрывающие, как правило, «горячие», страдающие от дефицита участки рынка; и по законам спроса и предложения, по мере удовлетворения потребностей в тех или иных благах и услугах цены подвергаются действию естественной тенденции к снижению, при этом следует учесть возникновение между кооперативами здоровой конкуренции, победить в которой могут коллективы, дающие дешевые товары высокого качества. Важнейшее последствие «легализации» кооперативов — развертывание творчества трудящихся масс. Государство не в состоянии учесть тысячи «мелочей», связанных порой с удовлетворением потребностей не только отдельных граждан, по и крупных промышленных предприятий. Члены общества в рамках кооперативов вполне способны решить все эти задачи самостоятельно.

Кооперация работает на перестройку, поскольку берет на себя часть бремени общественных забот о благосостоянии, обеспечивает ускорение результатов перестройки. Это не только экономическая, но и социально-политическая задача, поскольку потребитель ждет быстрой отдачи от экономических реформ, в особенности в плане обеспеченности предметами первой необходимости и услугами. Государственные предприятия в этих условиях смогут сосредоточиться на глубинных проблемах перестройки, в частности па совершенствовании структуры отраслей тяжелой промышленности с эффектом, получение которого отсрочено во времени.

В границах данного раздела книги дальнейшее развитие темы кооперации уведет нас в сторону от основной темы. Нам важно было дать краткий политэкономический

анализ кооперативной собственности в условиях социализма, показать наличие связи между  «чисто»  экономическим   и   социально-политическим.   Добавим   только   к , .сказанному,   что   кооперативное   движение   отражает   общий  процесс демократизации,  доверие  к  массам  трудящихся, активизацию их деловой социалистической активности. Кооперативы способствуют приведению экономики как средства общественного прогресса в большее соответствие целям этого прогресса. Если сегодня кооперативы далеко не в полной мере проявляют все перечисленные позитивные следствия, то это объясняется естественными болезнями роста, зачаточным, по сути дела, состоянием кооперативного движения, отсутствием гибкости у местных властен в руководстве этим движением, противоречивым отношением общественности к кооперативам. Хотелось  бы предостеречь критиков  от возведения  наблюдаемых негативных явлений в закономерность функционирования кооперативов вообще.

В свое время не без труда решался вопрос, что такое СОФЭ — заменитель политэкономии социализма, ее раздел или специальная дисциплина? Мы знаем теперь, что политическая экономия с ориентацией на общественный запрос должна изучать фундаментальные отношения выводя из них важнейшие категории и законы формации. Но только установлением законов и категорий экономическая наука не исчерпывается.. Возникает необходимость изучения того, как эти законы используются

В социалистическом обществе проявление объективных законов может быть переведено в категории социального действия, т. е. па язык целей, методов и ресурсов. Но результат социального действия должен быть как-то оценен, например степенью достижения цели. В свою очередь, ту или иную степень достижения цели можно получить комбинацией различных методов. Этим комбинациям будут соответствовать количественно и качественно разное использование ресурсов. Следовательно, для достижения одной и той же цели можно предположить объективное существование некоторого наилучшего сочетания ресурсов и методов. В экономико-математической литературе такое наилучшее сочетание называется оптимальным, в научной дисциплине СОФЭ используется понятие социально-экономического оптимума.

Мы знаем, что во всех формациях, в том числе и в коммунистической, существует так называемое целевое отношение, Оно характеризуется двумя взаимосвязанными аспектами: объективной направленностью общественного воспроизводственного процесса и его возможностями. В соответствии с основным законом социализма первый аспект означает, что производство прямо подчинено задаче максимального удовлетворения потребностей членов общества. Второй аспект в социалистической формации предполагает возможность сознательной постановки целей и планомерного достижения их с наименьшей затратой ресурсов. Сочетание этих двух аспектов и отражает специфику социально-экономического оптимума. Причем этот оптимум в нашей формации характеризует наилучший способ взаимодействия социально-экономических законов в единой системе. Употребив термины «социально-экономический оптимум» л «система», мы вплотную подходим к предмету и содержанию СОФЭ,

СОФЭ как научная дисциплина имеет своим теоретическим основанием теорию оптимального функционирования социалистической экономики. Из самого названия теории следует, что в ней важнейшую роль выполняет принцип оптимальности. В зависимости ог того, что делают: <(решают задачи на оптимум», «выходят на оптимум» или «достигают оптимума», говорят соответственно: о наилучшем варианте из возможных состояний системы, наилучшем направлении изменений системы или о цели развития. Таким образом, оптимальность может характеризовать качество какого-либо решения, состояния системы или ее поведения.

Поскольку оптимум или экстремум еще и математические понятия, ясно, что теория СОФЭ для выработки своих положений основывается на использовании экономико-математических методов. Термин «экопомико-мате-матические методы» в 60-х годах введен в научный оборот В. С. Немчиновым \ Это название обобщает комплекс экономических и математических дисциплин, включающий общие принципы моделирования и оптимизации экономических процессов, математическую статистику с ее экономическими приложениями, математическую экономию и эконометрию, методы принятия оптимальных решений с исследованием операций, экономическую кибернетику.

Этот сплав математики, экономики и кибернетики подразделяется на еще более дробные методы и процедуры: производственные функции, межотраслевой баланс. линейное, нелинейное, динамическое программирование, теорию игр, теорию решений, экономическую семиотику, программно-целевые методы, системный анализ экономики, теорию автоматизированных систем управления и др.

Анализ абстрактных моделей оптимизации и функционирования социалистической экономики позволил сделать ряд важных практических выводов.

Принцип оптимальности требует одновременно учета общественной цели и  реальных средств  ее достижения. Принцип этот должен пронизывать все этажи народного хозяйства вне  зависимости  от уровня,  на котором при нимаются решения социально-экономического толка.

При оптимальном функционировании народного хозяйства для достижения общественной цели трудовые, природные, производственные и прочие ресурсы общества используются наилучшим образом. В строго математическом смысле это означает — как ни переставляй, ни перераспределяй ресурсы, план улучшить нельзя, он оптимальный.

Стержневой принцип теории СОФЭ состоит к соблюдении единства и взаимодействия плана и механизма его выполнения. Здесь в виде важнейшей выступает связка «план—цены». Дело в том, что при решении оптимизационной задачи план и цены определяются одновременно и друг от друга зависят. Иначе говоря, цены не рассчитываются до плана, но вытекают из него. Нельзя сначала каким-то образом найти уровни цен ресурсов, а затем на оспове этих цен составить план. Точно так же нельзя построить план в натуре, не зная уровней цен, а затем под этот план подогнать некие цены. Надо сказать, что описываемый принцип реализуется в оптимальном планировании автоматически. ,

Специфика применения математики в экономике такова, что приобретают содержательность сами алгоритмы расчетных процедур, в частности получаемые в ходе решения оптимизационных задач так называемые объективно обусловленные оценки. Эти оценки показывают, как изменится степень достижения общественной цели при малом увеличении или уменьшении объема ограниченно го ресурса, используемого в народном хозяйстве.

Теория оптимального планирования и функционирования рассматривает экономику как сложную, динамическую, вероятностную и иерархически построенную систему. Например, сама экопомика представляет подсистему более общей социально-экономической системы. Именно в связи с этим, т. е. даже по формальным причинам, при оценке результатов экономических «акций» СОФЭ учитывает социально-политические аспекты, при этом в полном соответствии с «нашими» политэкоиомическими изысканиями.

Управление сложными системами оказывается эффективным в случае, когда иерархически соподчиненные локальные объекты обладают определенной степенью самостоятельности, Этот гуманитарно и математически выверенный принцип можно отнести к числу важнейших результатов, полученных в рамках СОФЭ задолго до воспринявшей этот принцип сегодняшней перестройки.

Речь идет о том, что теория оптимального функционирования никогда не выдвигала и не выдвигает жестких идей «кнопочной» экономики s. Глобальный критерий оптимальности экономики формируется ее надсистемой, развивающейся в соответствии с законами социализма. Экономика состоит из множества своих подсистем, которые, в свою очередь, дробятся на локальные объекты. У этих подсистем и локальных объектов имеются собственные целевые функции.

Хотя эти локальные целевые функции содержат по необходимости и коллективные устремления, в них все же преобладают начала индивидуальные. И эти индивидуальные целевые функции локальных объектов могут вступать и противоречия с глобальными устремлениями системы в долом. Отсюда следует объективная необходимость координации, с помощью которой система функционировала бы оптимально по своему критерию, но с сохранением и даже позитивным на «общее благо» использованием индивидуальных целевых функций.

Теоретики и практики  «сталинской эпохи» осуществляли такого рода координацию путем простого подавления индивидуальных целевых функций во имя «высшей цели».   Но   эффективно   ли   достижение   хотя   и   высшей доли, но любой ценой? Теория оптимального функционирования на этот вопрос отвечает отрицательно.  Тотали тарные системы управления, если даже вынести за скобки все моральные издержки, отнимая у локальных объектов возможности активного совершенствования, теряют чисто утилитарные выгоды. Тогда логично, вроде бы, вы брать диаметрально противоположный путь. Пусть каж дый локальный объект, так сказать, без оглядки оптимизирует собственную целевую функцию и совершенствуется в волю. Начнется абсолютно свободная конкуренция, и в результате выживут объекты, которые обеспечат системе в целом наилучшее развитие. Увы, так не получится.   Эта  конкуренция' выродится  опять-таки   в  жесткую тоталитарную систему. Во всяком случае, до конца продуманный генезис последовательно анархичной системы приводит именно к такому выводу — среди  «свободных» обязательно найдется «атаман», и сообщество начнет существовать по законам шайки.

Теория оптимального функционирования как раз и разработала основы хозяйственного механизма, в котором плановое начало органично сочетается с самодеятельностью локальных объектов. Этот механизм выводится также из анализа моделей функционирования сложных систем. Применительно к экономике работа механизма обеспечивается при помощи экономических рычагов, среди которых важную роль играет оптимальное ценообразование. В теории СОФЭ выявлены так называемые затраты обратной связи, возникающие в народном хозяйстве при использовании ограниченных ресурсов. Эти затраты как раз и создают условия для согласования общехозяйственных и локальных интересов, учитывают факт применения ограниченного общественного ресурса в   конкретном   локальном   объекте.   Прямые   издержки,

связанные с производством и применением этого ресурса, «штрафуются» на сумму потерь, которые возникают у других локальных объектов, не получивших данный ресурс из-за его ограниченности. Это — своеобразная компенсация приписывания данного ресурса конкретному объекту, и важно, чтобы убытки лишенных этого ресурса других объектов были бы, по крайней мере, не больше, чем эффект его закрепленного использования, если хотите, «замороженного» использования по отношению ко множеству существующих альтернатив.

Как следует из сказанного, в число содержательных предпосылок СОФЭ входит признание объективной для каждого конкретного временного отрезка ограниченности ресурсов. Для решения любой экономической задачи общество может выделить определенное счетное количество ресурсов — труда, материалов, энергии, капиталовложений, оборудования. Если некий ресурс в условиях ограниченности передается в пользование данному объекту, другие неизбежно теряют возможность этот ресурс применить. Например, когда в каком-то конкретном направлении используются пластмассовые трубы, то в другом направлении — чугунные или стальные. Оценить правильно эффект применения пластмассовых труб можно лишь в случае, когда учитываются потери от применения чугунных или стальных труб в остальных сферах хозяйства. Легко догадаться, что этот подход может составить основу рационального, в пределе оптимального, распределения пластмассовых труб между локальными объектами экономики — стоит лишь воспользоваться затратами обратной связи. Но рациональное распределение ограниченного ресурса при следовании этому принципу не войдет в противоречие с общехозяйственным интересом. Здесь и кроется разгадка вынесенной в эпиграф мысли: общественное богатство создается затратами средств, находящимися в распоряжении хозяйствующего субъекта, но идеалом хозяйствования выступает экономия этих средств, которая и достигается наилучшим использованием их путем распределения между объектами. При оптимальном ценообразовании такое распределение происходит, вообще говоря, автоматически.

Мы излагаем теорию СОФЭ в стилистике канонической, абстрагируясь от множества нюансов и отклонений, которые вносит в любую теорию живая практика. Но стержень остается, он только обогащается слоем задач, требующих расширения исследовательского фронта.

В теории СОФЭ в строгом смысле локальные оптиму-Miii не просто согласуются с глобальными, а вытекают из шчо. И это целиком соответствует политэкономическим трактовкам функционирования экономики социалистическом формации.

Кик уже говорилось, СОФЭ признает принципиальную шкшожность соизмерения полезности благ. Это соизмерение осуществляется" с позиций вклада этих благ в про-Ц'"ДУРУ достижения общественных целей, т. е. речь идет о категории так называемой общественной полезности. I! :>том случае полезность может служить основой ценообразования и установления пропорций материального производства. Экономические рычаги, как и полезность, тшсжо оказываются производными от глобального критерии оптимальности, формируемого исходя из целей социально-экономического развития. Отсюда и возникает гармония между целями развития экономики в целом и оо локальных объектов.

Таким образом, место СОФЭ в системе экономических наук обрисовывается более или менее ясно. Эта научная дисциплина располагается между политической экономией, наукой об управлении и наукой о планировании, причем ни в коем случае не следует считать СОФЭ междисциплинарным, стыковым образованием. Ведь абсолютно изолированных наук по причине единства материального мира вообще нет. Однако из этого совершенно не следуют некогда модный термин «междисциплинарный» и выпячивание плодотворности «открытий на стыке». СОФЭ — вполне самостоятельная наука, перекидывающая конструктивный мостик от политической экономии к управлению и планированию народным хозяйством, переводящая общие законы и категории экономической системы социализма на язык количественных и качественных характерик и показателей. Управление и планирование в своей практике используют показатели — цены, прибыль, кредит, рентабельность, налоги и др. Важно, чтобы эти показатели отвечали законам и категориям формации. В противном случае неизбежны деформации, как показал опыт, негативного свойства.

Сегодня теория СОФЭ существенно расширяет свой предмет, ранее несколько «обуженный» производственно-технической стороной планирования и управления. Дело в том, что производственно-технические или технико-экономические аспекты хозяйствования легче поддаются структуризации и экономико-математическому моделированпго. Получаемые при этом оптимальные решения, выводы и рекомендации, т. е. математически выявленные целевые установки, в принципе оказывались совместимыми с мотивацией хозяйственной деятельности человека. Большие трудности таит в себе моделирование единства экономического и социального, между тем мы видим, что учет такого единства необходим. Безусловный теоретический прорыв в СОФЭ связан сегодня и с определенным пересмотром подхода к целеполаганию. Ведь цель должна порождаться внутренним процессом развития экономической системы, разумеется, при том условии, что развитие это совпадает с целями общественного прогресса.

Итак, экономика — наука и сфера человеческой деятельности. Экономическая наука имеет дело со сложными производственными и общественными структурами, с их еще более сложными взаимоотношениями. И если мы хотим, чтобы этот огромный экономический механизм действовал с наибольшей отдачей во имя поставленной перед ним цели, то нам неизбежно приходится становиться на позиции оптимизационного подхода, т. е. выбора лучшего из множества возможных. В этом и заключается логика обращения экономистов к СОФЭ — к системе, а не к случайному беспорядочному поиску решений, к оптимизации, ведущей как на маяк, на поставленную цель, через постоянную хозяйственную деятельность (функционирование), рассчитанную «всерьез и надолго», а не подверженную сиюминутным переменам.

Но в любой системе есть простейшие структурные единицы, из которых она строится. Многообразие веществ складывается из ограниченного числа атомов. Атомы из протонов и электронов. А далее.,. А далее материя неисчерпаема!

Что же можно считать структурными единицами в СОФЭ? Очевидно, модели! И давайте пока не заглядывать глубже! Условно можно приравнять экономико-математические модели к тем молекулам, которые несут в себе все химические и физические свойства вещества, являются его полноценными и полноправными представителями. Так и экономико-математическая модель, если она квалифицированно составлена (не потеряны составляющие ее «атомы» и не втиснуты в нее лишние, искажающие), успешно представляет все нужные особенности той части общей экономической системы, для изучения которой предназначена.

Каждая экономико-математическая модель может играть либо роль кирпичика, годпого для возведения зда-iinii любой конструкции, либо, если она сложна и охваты-шшт многообразные связи, выступает как готовый строи-ti'jii.iu.m блок, стыкуемый только с определенными конструкциями. Но во всех случаях это основной строи-пмп.иьш материал, позволяющий оценить заранее, что же ммжот получиться из задуманного при тех или других принимаемых решениях. А вот как строятся модели, как они пыполпяют свою нелегкую службу, давайте посмотрим более внимательно.